— Дьявол его возьми!.. Я рассчитывал получить о нем хоть какую-то информацию до встречи! Придется знакомиться чистеньким!
— А вы собираетесь с ним встретиться?
— Собираюсь! И не позднее сегодняшней ночи. Мы поставим капкан на охотника!
Милбери смотрел на Калинова, и на лице его было такое изумление, что Калинов рассмеялся.
— Думаю, надо продолжать анализ, — проговорил Милбери смущенно. Проверить каждого пассажира. Вот если бы их фотографировали, как когда-то предлагала Комиссия по охране общественного порядка!
Калинов сделал строгое лицо:
— Бросьте, молодой человек, эти штучки. Земля — не полицейское государство, а демократия — не проститутка!
Милбери крякнул:
— Я понимаю, но насколько бы сейчас нам было проще…
— Простота — не всегда залог совершенства! — наставительно проговорил Калинов. — Впрочем, в любом случае работу в этом направлении нужно продолжать. На нашем безрыбье и такой рак — немалая рыбка!.. Где сейчас Крылов?
— В Претории.
— Кто из наших с ним?
— Володя Довгошей.
Калинов задумался. Надо решаться!.. Конечно, жаль, что Милбери пока ничего не выкопал о таинственном преследователе Крылова. Существует, разумеется, вероятность, что никакого преследователя и нет вовсе, виной всему расшатанная нервная система Зяблика, а четыре смерти до этого — лишь трагическая цепочка случайностей, но вероятность эта исчезающе мала… И тем более надо решаться. Предстоящая ночь даст если не ответ, то часть ответа. Впрочем, ведь я все решил еще утром!
— Ты не проверил рейс из Петербурга на Преторию?
— Проверил, — сказал Милбери с удовольствием. — Ничего!
— Стратоплан уже в Претории?
Милбери взглянул на часы:
— Приземлится через час.
— А когда вернется обратно?
— Я не посмотрел.
— Двойка вам, молодой человек, за глубину оперативной проработки замыслов начальства!
И кажется, Милбери наконец понял, что это странное дело становится для Калинова главным в жизни, тем самым шилом в заднице, которое периодически лишало покоя и его самого, и подчиненных. Так говорили между собой подчиненные, но Милбери знал, что Калинов называет это шило просто чувством долга.
Милбери подлетел к тейлору и через пятнадцать секунд доложил:
— Стратоплан возвращается в Петербург в двадцать один час восемь минут.
Калинов встал из-за стола и прошелся по кабинету, с трудом сдерживая нервную дрожь. Он вдруг почувствовал себя сжатой до предела пружиной, которой надо или разрушиться, или стремительно освободиться от накопленной энергии. Это было знакомое чувство, оно всегда появлялось перед ответственными действиями, и еще не было случая, чтобы действия, сопровождаемые этим чувством, не приводили к положительным результатам.
— Так! — Калинов снова сел за стол и несколько раз стукнул кулаком правой руки о ладонь левой. — Начинаем! Запоминайте, молодой человек!.. Первое. Сообщить Довгошею, чтобы он немедленно доставил Крылова ко мне. Сам Довгошей также поступает в мое распоряжение… Второе. Сегодня окончание рабочего дня в бюро отменяется. Всем оставаться на местах до особого распоряжения. Можете спать, играть в компьютерные игры, городить черта в стуле, но все должны быть готовы в любой момент явиться по вызову. Кто-то должен дежурить на постоянной связи со мной. Связь через вибрас. Обеспечение получения личного оружия — под твою ответственность… И третье. Продолжайте анализ списков пассажиров. Но здесь… — Он несколько замялся, словно подбирая слова. — Честно говоря, у меня есть ощущение, что это дело — СОВЕРШЕННО странное. Я не могу даже объяснить тебе, что имею в виду, ибо боюсь, ты подумаешь обо мне как о сумасшедшем. — Он улыбнулся. Такие мысли, как известно, подчиненным противопоказаны, ибо не способствуют сохранению дисциплины!
Милбери не улыбнулся. Он уже проникся настолько, что считал зубоскальство несовместимым с серьезностью момента.
— Короче говоря, надо отыскать какой-то совершенно дикий параметр для проверки. — Калинов пошевелил в воздухе пальцами. — Я и сам не знаю, какой.
Вид у Милбери был весьма озадаченный, и Калинов не удержался, перегнулся через стол и похлопал его по плечу.
— Выполняйте, молодой человек. Надеюсь на вашу интуицию!
Милбери отправился выполнять. Калинов достал из сейфа парализатор, вытащил из шкафа бронежилет и сложил все в сумку. Потом занялся расконсервацией дисивера. Дисивер был новой модели, глубина дисивации достигала когитационного уровня. Изготовлен он был, как и большинство дисиверов, в виде ремня и носился на поясе.
В восемнадцать часов прибыли Крылов и Довгошей. Калинов отпустил Довгошея перекусить, поручив ему запастись на ночь бутербродами и кофе, а сам остался с Крыловым.
— Как поживает твое чувство тревоги?
Крылов покрутил головой, словно воротничок рубашки жал ему шею:
— Перед бегством из Претории начало увеличиваться, но сейчас почти исчезло.
— Это хорошо, — сказал Калинов, включая аппаратуру.
— Что ты придумал?
— Я придумал, как тебя спасти. Но предварительно мы с тобой должны провернуть одну операцию. Садись!
Крылов сел. Калинов присоединил к дисиверу шлем-сканер и напялил его на голову Крылова.
— Может, ты мне все-таки расскажешь, что задумал? — проговорил Крылов.
— Расскажу, но не теперь. Сейчас эта информация тебе только помешает. Сиди и думай!
— О чем?
— О чем хочешь… О неизвестной угрозе для твоей жизни, об Алле, о погибших друзьях, обо мне, наконец.
Игорь откинулся в кресле и прикрыл глаза. Калинов начал сканирование. Через пару минут он выключил аппаратуру и сказал:
— Вот и все. Теперь я готов ответить на твои вопросы.
Кирсанов как всегда не обманул. Отдел техобеспечения тоже не подвел. К девятнадцати часам все было подготовлено. Калинов, Крылов и Довгошей, вооруженный своей пушкой, вошли в вестибюль. Штатную охрану здания сняли еще днем, охранников отпустили по домам. Стол дежурного расположился поблизости от ниши с кабинами. Парализатор Калинов положил в правый ящик стола. Включили и проверили видео- и сенсорную аппаратуру. Было уже темно, но улица в дополнительном освещении просматривалась прекрасно. Телекамер поставили две — инфракрасную снаружи здания и обычную в вестибюле. Техников отправили вслед за охранниками.
В восемь вечера Калинов подвел Крылова к джамп-кабинам.
— Тебе не будет скучно, — сказал он. — Для тебя все промелькнет как один миг. А когда опасность исчезнет, я тебя выпущу из этого убежища.
