– Чаю не желаете? – с запинкой спросил Николай несколько упавшим голосом.
– Не беспокойтесь о чае, – сказал Илья, сверкнув своими янтарными глазами. – Нам надо пообщаться с Сергеем Петровичем.
Я смотрел в сторону, делал вид, что не замечаю пришедших.
– Какой здесь отвратительный запах, – сказал Миша.
Ты себя понюхай, подумал я.
– Горят отходы… – объяснил Никита.
– Дышать невозможно, – заметил Войчишек.
– В цехах постоянно такой запах, – пожал плечами Николай. – Бывает и хуже.
Оливейра сидел, сжавшись в комочек. Мне стало жаль негра.
Его угнетала сама мысль о возможности разговаривать с чудовищами. Несколько месяцев назад менги на его глазах задрали женщину.
Я поднялся и отошел подальше от скамейки. Людоеды последовали за мной.
– Чего вы от меня хотите? – спросил я, остановившись.
– Вы правильно поступили, что отошли в сторону, – одобрительно сказал Илья. – Я всегда расстраиваюсь, когда приходится невольно кого-нибудь пугать своим присутствием. Ведь люди не верят, что на самом деле мы не желаем им зла. Они считают нас злыми.
– А вы добрые? – я был возмущен его лицемерием.
– Мы стараемся понимать психологию людей. Это краеугольный камень всей нашей морали.
Мне захотелось плюнуть ему в морду.
– Давайте не тратить времени, – сказал я. – Если вы хотите поговорить о психологии и морали, обращайтесь к тем, кто правит этим городом.
– Мы не снимаем с себя ответственность за смерть вашего друга. Скажу больше. Наши психологи анализировали случившееся и пришли к выводу, что в сложившейся на тот момент ситуации, учитывая…
Я пренебрежительно фыркнул.
Менг замер, ожидая, что я что-то скажу, но я молчал.
– Мы поступили так, как поступили, – продолжал Илья, – причиной этому было наше интуитивное чувство. Мы опасались, что вы предпочтете доверительному сотрудничеству с нами дружбу с тем человеком. Вы индивидуалист.
– И что?
– Вы выбрали бы его. Ведь он человек, как и вы. Это, так или иначе, повлияло бы на наши совместные планы. Нет, Сергей Петрович. Вы должны работать в чуждой вам атмосфере. Дружба смягчила бы вас, слишком расслабила. Возросла бы опасность провала операции.
– Вы сказали, что не снимаете с себя ответственности за смерть Андриана. Но из всего сказанного я понял, что чувства вины за содеянное не испытываете.
– Разумеется, нет. Я ведь только что вам разъяснил целесообразность наших действий. Мы работали по привычной схеме, выполняли задание, поступившее сверху, то есть, от Повара. Теоретически мы могли бы действовать в этом случае неадекватно, иначе говоря, не выполнить задания вообще. Но спонтанного отказа подчиниться не произошло. Анализ показал, что вероятность возникновения отказа составляла восемьдесят два и пять десятых процента. Почему же не сработало? Все просто: включились подсознательные механизмы. Мы уничтожили вашего потенциального друга, жертвуя им во имя общего дела. Лично я усматриваю здесь вот что: мы, менги, всегда стремились к гуманизации. Это была своего рода ревность, одно из человеческих чувств, синдром Каина. Мы убили человека, который мог бы в будущем встать между нами. Мы не хотели, чтобы кто-то мешал нашей дружбе.
– Думаете, я поверю в этот бред? В наши совместные планы дружба вообще не входила.
– Можно ли дружбу планировать? Разве это не естественная потребность тех, кто хочет учиться морали?
– Это ложь. Вы никогда не станете людьми. В человеческом обществе хватает таких, которые используют так называемую мораль исключительно в целях собственного оправдания. В лучшем случае вы будете похожими на них. До той поры, пока вы не испытаете чувства вины – глубокой, пронизывающей и мучительной, – вы не сможете стать настоящими людьми.
Лицо Ильи на мгновение стало звериным, но укротил его.
– Разве не из этого самого чувства вины выросли навязчивые страхи и обессивные состояния – все, что является основой существования хозяев? Не забывайте, я ведь врач и тоже неплохо знаю людей.
– Знать человека и быть им – не одно и то же.
– К сожалению, это так.
На протяжении разговора Миша и Войчишек стояли на почтительном расстоянии.
Мы находились на открытой местности. Солнце палило нещадно. Илья то и дело обтирал лысину платком и от него исходил отталкивающий запах.
– Ближе к делу, – сказал я.
– Вы не сможете все время убегать от собственной совести, – проговорил Илья тихо. – Мы хотим предложить вам вернуться к тому, на чем остановились три с половиной недели назад. Сознаюсь: план, предложенный вами, мы до конца не поняли. Но, возможно, в целом он эффективен. Наши социологи подсчитали…
– Давайте оставим ваших социологов в покое. Они все равно не смогут уразуметь сути, даже если вы вооружите их самыми современными знаниями в области социологии. Это игра в карты. Она построена на интуиции и везении. Мне в этой игре не очень-то везло, и я вовремя из нее вышел.
– Но вы сможете вернуться обратно. Вы вновь станете ведущим игроком. Мы опять распределим роли, осуществим придуманную вами методику и вступим в игру. Я клянусь вам, что менги будут действовать быстро и слаженно, постараются понимать вас с полуслова.
– Ваше мышление не интуитивно, Илья. Потому оно замедленно. В противном случае существа, обладающие огромной физической силой и большим жизненным опытом, не позволили бы так просто себя закабалить. Пугать маленьких детей, строить этические теоремы и пожирать человечину – это все, на что вы способны. Это был камень в его огород. Глаза Ильи блеснули желтым огнем.
Миша с Войчишеком угрожающе шагнули в мою сторону. Но Илья жестом их остановил.
– Сергей Петрович. Это не игра на интерес. Мы предлагаем вам деньги. Подумайте. Речь идет о большой сумме.
– Насколько большой?
– На нашем совещании было принято решение использовать часть средств из основного и резервного фонда. Это пятьсот тысяч долларов.
– Пятьсот тысяч и ваш уход из города, – не долго думая, сказал я.
– Мы согласны, – Илья протянул мне руку. – После того, как будет уничтожена Грань, вряд ли в этом городе останется хотя бы одно разумное существо – будь то человек, будь то менг.
Я не ответил рукопожатием.
– Вечером у вас дома, – сухо сказал я. – Вероятно, со мной будут еще люди. Вам потребуется собрать десять самых сильных и надежных чел… ваших бойцов.
Я вернулся к приятелям, сел на скамейку и закрыл лицо руками. Рыданья сдавили горло…
Я постучал в ворота. Со времени моего последнего посещения их выкрасили в густой черный цвет.
Со мной были Жора, Николай и Василий.
Жора уже общался с менгами. Николай и Вася, которые поначалу выразили активное желание следовать за мной, теперь явно занервничали.
