Тело Марины обнаружат только через два дня, к тому моменту она уже жила одна, родители оставили ей свой старенький дом, а сами переехали в новый, подруг у неё уже не было, все её сторонились. Марина умерла в одиночестве, которое преследовало её с той самой ночи. Она давно уже смотрела на своё отражение в зеркале с отвращением, особенно ей был ненавистен шрам на левой щеке, оставленный одним из насильников, он просто затушил об неё сигарету.
Но кровавая цепочка на этом не заканчивается, мысленно я переношусь в Нижневартовск, в тот переулок, где Руслана забили насмерть, так он ответил за мой проступок, одно моё неосторожное действие вылилось в гибель друга. А ведь я тогда не собирался идти в бар, но Руслан меня уговорил. И вот мы уже пьем пиво и танцуем, я просто захотел потанцевать с девушкой, но это не понравилось её парню, который полез драться со мной, а Руслан вмешался, да ещё как! Он сломал ему нос! А через два дня Руслана подкараулили и избили, потом врач сказал, что если бы ему своевременно оказали помощь, то он бы остался жив, а так… Прости меня, друг, прости, пожалуйста. Я всем приношу несчастье, боль и страдания. Всё это из-за меня. Но больше всего боли я причинил Кристине.
– Максим, – прервал я тишину. – Когда ты узнал, что я твой отец?
– Мне было семь лет, когда я увидел твою фотографию у мамы, на мой вопрос, кто на фото, она ничего не ответила, но этого и не требовалось, я всё прочел у неё в глазах. Знаешь, мама с детства говорила, что я необычный ребёнок, когда у неё болела голова, я прикладывал к ней свои руки, и боль проходила. Мне было четыре года, когда я выцарапал ножом на столе слово «самолёт». Мама, конечно, поругала меня за это. Вечером того же дня она включила телевизор, шёл специальный выпуск новостей, в котором рассказывалось о потерпевшем крушение самолете. Вот так вот год за годом мои способности становились всё сильнее. Но решающим фактором стала смерть Риты, после этого я научился перемещаться по линиям жизни. Конечно, я стал изучать соответствующую литературу, но самое главное уже было внутри меня. И, наконец, я решился на самый главный поступок в жизни, так мы с тобой оказались в комнате, я по одну сторону стекла, ты по другую. И параллельно я создал для мамы новую линию жизни, на которой вы вместе, уж очень больно было смотреть на её одиночество, ведь она всё это время тебя любила. Я сразу же понял, что нужно возвратиться в тот злополучный вечер четвёртого декабря.
– Ну что ж, спасибо за откровенность. – Я сделал паузу и добавил: – Спасибо, сын.
– Пожалуйста, отец. Я уверен, что ты поступишь правильно. Я в тебе уверен.
– Приехали уже.
– Да, ты иди, а я пожалуй ещё посижу немного.
– Конечно.
Я вышел из машины и пошёл к подъезду.
«Не оборачивайся, не надо», – сказал я себе.
Поднявшись, я тихонечко открыл дверь и вошёл в спальню, Кристина спала.
«Спи, моя хорошая, спи», – приговариваю я.
Я вышёл на балкон, дождь всё ещё идет.
«Решайся, Андрей, решайся», – говорит что-то внутри меня.
Закрываю глаза и… вижу…
Прохладным мартовским днём по заснеженной улице бежал мальчишка, было видно, что он спешил, даже перебежал дорогу на красный свет. Спустя несколько секунд он удивился сделанному, так как никогда прежде такого не совершал, несмотря на свой юный возраст. Две недели назад ему исполнилось пятнадцать лет, однако, несмотря на свойственную молодости бесшабашность, этот юноша к правилам перехода через дорогу относился вполне серьёзно.
– Ах, ты, что ж такое-то? Самое-то главное забыл, я ж бумаги не взял!
Парень так громко это сказал, что прохожие невольно оглянулись на него.
Он остановился, а затем побежал в обратную сторону, и, кажется, назад он бежал ещё быстрее. Через пять минут наш герой уже вбегал в свой подъезд, жил он на втором этаже.
«Успею, поди», – говорил он про себя, когда уже забежал домой. Забытые им бумаги лежали прямо на пуфике в прихожей. Не разуваясь, прошёл в кухню и выпил воды прямо из чайника, попутно пролив немного на себя, возвратившись в коридор, молодой человек уже взял бумаги, лежащие в файле, и открыл первую дверь, как услышал телефонный звонок.
«Прости, Кристина, но так будет лучше…», – прошептал юноша и вышел из квартиры.
Он ещё несколько минут стоял на площадке перед своей дверью и слушал, как звонит телефон. Наконец звонки прекратились.
«Всё, теперь точно всё», – сказал Андрей и пошёл своей дорогой.
Часть 3
Словно это было в какой-то другой жизни
«Я тебя ненавижу! Ненавижу! Ненавижу! Знакомство с тобой – моя самая большая ошибка в жизни!» Я просыпаюсь весь в поту. С минуту не могу ничего понять. В голове полная каша. Где я? Что происходит? «Ненавижу… ненавижу…» – проносится в голове. Закрываю лицо руками, словно боюсь… Но чего? Чего я боюсь? Мало-помалу всё приходит в норму, и я понимаю, где нахожусь.
«Это всего лишь сон, всего лишь сон…» – успокаиваю я себя. Не спеша встаю с постели, одеваюсь. Лиза ещё спит. «Может поцеловать? Хотя нет, не стоит, проснётся ещё», – раздумываю, глядя на неё. Выхожу на улицу, лёгкий утренний ветерок приятно дует в лицо. «Превосходная погода», – говорю я вполголоса. Достаю сигарету, закуриваю. «А пойду-ка я к речке!».
Так и делаю. До речки метров триста. Небольшой спуск – и вот я на месте. Тишина, ни единой живой души. Самое подходящее место, чтобы спокойненько посидеть и привести мысли в порядок. А приводить есть что. Этот сон… Он уже не в первый раз мне снится. Далеко не в первый. И каждый раз, просыпаясь, я вздрагиваю. Страх овладевает мною, каждой клеточкой моего тела. Мне кажется, что вот-вот всё исчезнет, станет все как раньше. Такое состояние длится несколько минут, потом страх уходит, и я понимаю, что ничего никуда не исчезнет, а это был просто сон, жуткий кошмар. Просто сон? Просто сон? Кого я обманываю? Конечно же, нет! Это не просто сон – это отголосок той, другой моей жизни. Ведь несмотря ни на что всё это было, было, и никуда от этого не деться. Как бы я ни старался, как бы не пытался зашвырнуть воспоминания подальше, они всегда со мной, они везде меня найдут. Особенно во сне. О, это их самое излюбленное время. Когда я сплю, я беззащитен перед ними. Кошмары словно напоминают мне: «Эй, дружок! Всё это было! Было с тобой! Это твоя жизнь! Серая и гнилая! Помнишь? Помнишь четвёртое декабря?»
Ну конечно, я помню. Как такое забыть.
«Обманула! Ты меня обманула! Ненавижу! Смеялась надо мной! А я-то верил!» – думаю я, стоя возле подъезда Кристины. Разум затуманен от алкоголя. Руки невольно трясутся. Скукоживаюсь от холода, но стою на месте. Мне плохо, но не один я такой. Кристина всё еще лежит на полу в прихожей и плачет. Наверное, тогда я простоял так около часа. Силы мои уже заканчивались, и я потихонечку побрёл домой. Всё было как в тумане. Утром я очнулся от чьего-то разговора, это мама вызвала доктора.
