серьезе собирался в космос, а трусов туда не берут. Не знаю, о чем вспоминали Глеб с Артемом, но, так или иначе, мы осторожно подкрались к подножию свалки, отыскали несколько прорезиненных веревок (их часто используют на заводах), и сделали две большие петли.
Мы положили их на землю, привязав другие концы к торчащим из земли колышкам.
Я и Глеб взялись за веревки, а Артем пошел звать робота. Долго кричать не пришлось — он выглянул из-за кучи и хищно бросился за Артемом.
Не посмотрел робот на пол, а зря. Угодил руками, как и задумывалось, сразу в обе петли, тут же нами затянутые. Мы обмотали веревки вокруг колышков, и повисло механическое страшилище, как муха в паутине — ни влево ему, ни вправо, ни вперед, ни назад. Порычал он, подергался, и затих, даже глаза закрыл.
И тут возник вопрос — что дальше? Прикончить с безопасного расстояния? Роботы, в принципе, неживые, особенно такие примитивные. Они ничего не чувствуют и ни о чем не переживают. Но вот так, хладнокровно…
Артем шагнул к роботу.
— Эй…
Он не двигался. Артем подошел еще, уже почти вплотную.
— Эй…
И тут работ рванулся вперед, насколько позволили веревки. Артем отшатнулся, упал, но откатился в сторону, и вовремя — страшные зубы клацнули там, где он только что был.
Робот понял, что ничего не вышло, и в бешенстве забился на привязи. Ревел, дергался, стучал зубами… ужас.
Артем, побледневший и посуровевший, встал с пола, демонстративно не спеша отряхнулся, поднял какой-то железный ломик и ткнул им робота в глаз. Мы с Глебом отвернулись и только услышали, как полетели искры и заскрежетали в агонии железные челюсти.
…Оказавшись на поверхности, мы закрыли люк и засыпали его песком, решив, что пока сохраним находку в тайне. Затем молча вернулись во двор, раз за разом прокручивая в голове случившееся под землей, а потом увидели, что на пустырь проехала строительная техника — огромный бульдозер, огромный дорожный каток, и несколько огромных самосвалов со щебенкой. Мы кинулись за ними, потому что опять стало жутко интересно. Площадка заброшена уже несколько лет, и вдруг такое.
Строители, суетливые дяди в разноцветных касках, обошли площадку, потом залезли в свои машины, и до наступления темноты несколько раз проехались по пустырю бульдозером, засыпали его щебенкой и утрамбовали катком. Подвал стал замурован, как погребальная камера древнего египетского царя.
Да, вовремя мы вылезли.
Потрясенные тем, что могло нас ожидать, мы распрощались и отправились по домам.
11
…Если задуматься, все не так уж и странно. Ну да, огромный подвал. Но ведь и здание тут должно было стоять огромное! А здания растут не только вверх, у них, как у деревьев, есть корневая система, и эти корни — подвалы. Делаются подвалы раньше стен, потому что так копать удобнее. Зачем свалка? Хранить запчасти на всякий случай, и чтоб не мокли снаружи. Робот? Над землей их полно, поэтому один мог и под ней оказаться. Дядя Боря — Кулибин, если надо, в гараже за два часа и две бутылки водки тебе его спаяет. Роботы обычно добрые, но поменять местами парочку проводов в голове, и вся доброта в прошлое улетучится. Для охраны самое оно. Иногда смотришь на кондукторов, и полное впечатление, что у них тоже черепные проводочки набекрень.
Получается, кто-то знавший о подземной свалке решил организовать подпольную мастерскую. Причем, не нарушая закон, ведь поблизости никаких заборов, шлагбаумов и табличек "проход воспрещен".
Вот и объяснение, опускающее таинственный подвал с небес на землю. Так что даже секретное метро под нашими домами гораздо удивительнее, хотя и оно не удивительно вовсе.
С этими мыслями я уснул.
ЧАСТЬ 2 Пионерский лагерь Глава 15 "Все лучшее — детям"
1
Утром в девять возле школы стояли пять автобусов с надписями "Осторожно, дети", хотя чего нас бояться, похожий на цыпленка желтый милицейский автомобиль и толпа из школьников, учителей, пап, мам и двух гаишников. Все бегали, кричали и резвились. То есть школьники резвились, а родители нет, они сверяли список. Даже гаишники не резвились, а молча ждали около своей смешной машины сигнала отправления. Нас троих, как мы и решили в ходе долгих дипломатических переговоров, провожала только мама Глеба. Чемоданы мы принесли самостоятельно.
Исходя из своего жизненного опыта я могу твердо сказать, что список — такая вещь, которая никогда не сходится. Вот и сейчас не сходилась. Ехать нельзя, потому что кто-то опаздывал, кто-то пошел не к тому автобусу, а кто-то ждал поодаль, не понимая, что надо подойти и отметиться.
Погода была замечательная. Ни облачка, одно лишь солнце, теплое и приветливое, еще не жаркое, а если присмотреться, можно было заметить и луну, ненадолго задержавшуюся на утреннем небе.
А на земле в это время мальчишки швырялись камнями в фонарный столб, девчонки скакали через натянутые резиночки, кто-то с кем-то едва не подрался, четверо с нашего класса обсуждали погоны гаишников… и еще много чего происходило. Шумело, кричало, подпрыгивало.
Я, Глеб и Артем стояли в стороне. Это получилось само собой, и, признаюсь, получается часто. Можно, конечно, пойти сыграть в "выбивалу" — поуворачиваться от брошенного мяча и покидаться им в своих одноклассников… но игра началась без нас и без нас продолжалась. Частенько выходило так, что между нами и остальными будто нарисована мелом черта — перешагнуть ее нетрудно, но что-то останавливает. Ладно, подождем здесь, в тени деревьев.
К половине десятого на горизонте появился директор Авангард Аполлонович, издалека взглянул на толпу, затем подошел и громко сказал, чтоб все немедленно ехали, невзирая ни на какие списки, потому что к школе неумолимо приближается главный технолог Эдуард Данилович, желая выступить с напутственной речью, а еще он кого-то с собой везет, догадайтесь, кого и зачем. Поэтому эвакуироваться надо быстро, иначе я ни за что не отвечаю. Опоздавшие могут добраться до лагеря самостоятельно, у кого нет машины, у того благодаря советской власти есть автобусы и электрички.
Угроза возымела действие. Все мгновенно забежали в автобусы, оставив за окном суровоодинокую фигуру Авангарда Аполлоновича. Он скрестил на груди
