Граждане, чайный гриб не то, что он кажется! Вы или не заводите его, или доедайте целиком, не то однажды поменяетесь с ним местами!
После этой схватки начальник и подал в отставку. Увидел на своей коже следы присосок чайногрибных щупалец и дезертировал на более спокойную работу. Без сектантов, крокодилов и грибов.
Заменил его дед, но ненадолго. После рождения ребенка бросил ради него опасные приключения и устроился мастером на тихий завод живых памятников.
Все, я спать.
6
Нет! Никакого сна. Не отпускает мысль, что расскажи я это незнакомому человеку, он бы решил, что дед просто хвастается. Выдумал все, кроме крокодилов, потому что о них подозревает вся Москва.
Так вот, однажды дядя Саша во время занятий в Клубе задумчиво посмотрел на нас (в тот день пришли только мы втроем), и спросил у меня:
— А ты знаешь, кто твой дед?
Я от неожиданности лишь помотал головой. Дедушка умер всего пару месяцев назад, и от разговора стало неуютно.
— Он — легенда, — сказал дядя Саша. — Он говорил что-нибудь о своей жизни?
Мало, ответил я. Дед не любил рассказывать о себе, хотя я с друзьями постоянно об этом его упрашивал. Мол, потом, как будет настроение. Но знаю, что он где только не был. И в московских катакомбах, и в пустыне, и на кораблях.
Тогда слушайте, произнес дядя Саша.
И рассказал нам о бескрайней монгольской пустыне, где нет теней, а жители иссушены солнцем настолько, что напоминают мумии; растущие из песка деревья сочатся ядом, а под их корнями чернеют логова огромных варанов — пожирателей верблюдов, где твари, похожие на увеличенных в миллион раз муравьиных львов копают ямы, из которых человеку не выбраться, на горизонте сверкают предательские миражи, а пыльные вихри ведут себя так, будто они — живые существа.
…Автомобиль, на котором ехал дед и его товарищ — молодой ученый Николай, налетел на спрятавшуюся в песке скалу и перевернулся. Им не осталось ничего другого, кроме как идти пешком десятки километров до ближайшего поселка.
Через три дня на них напал синий песчаный червь — тот, о котором местные боятся даже думать. Ядовитый и обжигающий ультрафиолетом.
Дед убил его. Получил страшные ожоги, но убил, разрубив на шевелящиеся куски.
Никто до деда не убивал синего песчаного червя.
Чудовище успело лишь оцарапать Николая клыками, но и этого хватило, чтобы он потерял сознание. Дед потащил его на руках, но скоро Николай умер. Глаза закрылись, сердце перестало биться.
Но дед отказался бросить его. Посмотрел на полуденное безжалостное небо и сказал "нет".
И понес тело. Увязая ногами в песке и потеряв счет времени.
Но все-таки добрался до людей.
А потом, спустя месяц, уже после того, как вышел из больницы, он узнал, что Николай жив, и даже закончил лечиться раньше него.
Наверное, небо услышало дедово "нет" и вернуло человеку жизнь. Испугалось?
…Николай отказался встречаться с дедом. Увидел что-то в мире мертвых и сказал, что зря дед его вытащил, нарушив естественный ход вещей. А затем бросил науку и ушел в монастырь. Препятствий ему никто не чинил.
7
Я сплю.
8
Нет, не сплю! Понимаю, что если бы меня сейчас кто-то слушал, то уже бы сказал "на сегодня хватит". Но мне не хватит! Мало!
Дед еще и плавал, вернее, "ходил в плавание", как сердито утверждают моряки. И на торговых кораблях, и на исследовательских. И чего только не видел!
Огромных птиц, кружащихся над морем, чтобы поохотиться на акул, морского змея, такого же, как на древней картинке, с гривой спутанных волос и страшной пастью, русалок, подплывших ночью к кораблю и смеющихся над людьми, грозовые молнии, бившие в воду с такой силой, что она вскипала, хищных летучих рыб, проносящихся над палубой в надежде схватить кого-нибудь из матросов, чудовищную медузу размером в несколько футбольных полей, поймавшую километровыми щупальцами невнимательного кита.
Дед опускался в водолазном костюме на дно океана к ушедшему под воду древнему городу и чувствовал странные взгляды из черных глазниц-окон высоченных зданий, пережил нападение гигантского кальмара, почти утащившего корабль под воду и штиль, который принес тишину, жуткую и безумную, наделившую любой звук эхом, едва не утонул в огромном водовороте, подстерегающем корабли у мыса Горн, выброшенный ночью за борт волной где-то посреди Индийского океана, дед, пока его не нашли, провел несколько дней на панцире мертвой морской черепахи… я заснул или нет?
9
Утром я, как ни странно, оказался выспавшимся. Воспоминания о дедовых приключениях заменили мне сны. Почему бы и нет — ведь они такие же удивительные. А может, даже удивительнее, потому что случились наяву, не в самой благоприятной для удивительного среде.
В общем, я бодро встал с дивана, умылся-позавтракал и побежал вниз, причем не побежал, а попрыгал — схватившись рукой за перила, одним прыжком оставлял за спиной целый лестничный пролет.
Умею я прыгать, умею. Умею и люблю. Получаю удовольствие от того, что получается.
Во дворе меня встретила веснушчатая физиономия Артема, аналогично моей демонстрирующая все признаки довольной выспанности, а вот спустившийся через минуту Глеб выглядел выспавшимся не очень. Он пришел с красно-опухшими глазами, всколочено-непричесанный и молчаливо несчастный. Мы с Артемом решили это как бы не заметить, но потом взгляд упал на Глебовы сандалии, красноречиво грязные, не такие, какими они были вчера вечером.
— Гулял во сне, пока мама на заводе дежурила? — спросил Артем, хотя все было ясно и так.
Глеб помолчал и шмыгнул носом.
— Д-да.
— Может, сказать ей? — продолжил Артем.
— Н-нет.
Он закрыл глаза, будто что-то вспоминая.
— П-пойдем играть в х-хоккей.
И мы отправились на чердак.
День перед отъездом начался так себе. Мы давно знали, что Глеб, оставаясь ночью один, иногда бродит лунатиком по двору, а потом из-за этого очень расстраивается, но все равно. Когда кому-то плохо, а ты не можешь ему помочь, то чувствуешь себя виноватым, хотя ты совершенно не виноват.
