Обратив глаза ввысь и заметив на крыше гаража меня, группа женщин начала сооружать посреди молла кольцо посвященных мне алтарей. Перед супермаркетом они воздвигли пирамиду из пачек с моющими средствами, а перед магазином бытовой техники – миниатюрную скинию из телевизоров и стиральных машин. Польщенный этим простодушным изъявлением благодарности, я оторвал от своего комбинезона несколько маленьких клочков обгоревшей ткани и кинул их вниз, этим голым женщинам. Они радостно возложили замасленные тряпицы на свои алтари, а затем убрали их цветами и самыми красивыми из перьев, обильно устилавших мостовую. Сумерки сгущались, а я все смотрел и смотрел, как эти симпатичные женщины складывают маленькие соборы из банок со смазочным маслом около автозаправки, пирамиды из транзисторных радиоприемников – перед магазином электроники, из баллончиков с дезодорантами – у входа в аптеку. Мне было гордо и лестно властвовать над ними, быть местным божеством автомойки, химчистки и телевизионной прокатной конторы. Я осиял их тусклые жизни небывалыми силами и мечтами.
По всему Шеппертону люди снимали с себя одежду. Беззаботно слоняясь в теплой ласковой ночи под преображенными, сплошь в магнолиях и орхидеях, уличными фонарями, они срывали цветы и украшали тела друг друга тропическими гирляндами. Старый вояка бросил свой твидовый пиджак и брюки к дверям мебельного магазина, а затем устроил за вычурным, «под старину», секретером небольшой салон, где украшал тела позабывших о школе школьниц, убирал их маленькие груди цветами. Давешняя управляющая, нагая Юнона в полумраке, стояла у входа в свой банк, в россыпи многоцветно сверкающих монет, одаривая цветами мимоходных Адонисов.
Вертолеты отступили наконец во тьму, унося свой назойливый треск за водохранилище и за маковые луга. По бамбуковой ограде Шеппертона скользнули фары далеких машин. А затем, когда из тени баньянового дерева явилась нагая миссис Сент-Клауд, я понял, что этот маленький городок окончательно сдался силе моего необузданного воображения.
Не зная, что я смотрю на нее с высоты гаража, моя приемная мать следовала за группой весело переговаривающихся подростков; на ее белом теле темнели следы нашего яростного совокупления. Тяжелые груди и отвисшие ягодицы ничуть не портили ее жестокой, ослепительной красоты.
Центр Шеппертона был запружен сотнями голых людей. Отец Уингейт, сохранивший изо всей своей одежды одну соломенную шляпу, стоял у автозаправочной станции, любуясь птицами и цветами. Он приветствовал миссис Сент-Клауд, возложив ей на шею гирлянду из цветущего мирта. Заметив меня, они радостно замахали руками, улыбаясь, подобно гостям в чужом сне, которых заманили участвовать в некой непонятной игре.
И один лишь я знал их наготу.
И весь вечер в этой радостной толпе мощным приливом поднималась сексуальность, ничем не выдававшая своего истинного смысла. Глядя вниз на беззаботных, простодушных людей, я понимал, что они нимало не подозревают, что готовятся сейчас к своим ролям в необычной и – по обычным понятиям – совершенно разнузданной оргии. Мне уже хотелось немного расшевелить невидимые силы, вознесшие меня до этого состояния благодати.
Супруги непринужденно разделялись и тут же уходили рука об руку с новыми партнерами, отец удалялся в обнимку с хохочущей дочерью на укрытую тропической листвой лужайку своего сада, мать недвусмысленно ласкала сына прямо на виду у гуляющих по улице людей. Девочки, вряд ли вышедшие из школьного возраста, соблазнительно разлеглись на выставленных из магазина диванах и призывно махали проходящим мимо мужчинам, молодым и старым. Люди заходили в чужие дома и брали там все, что им нравилось, женщины безгрешно и беззаботно украшали себя соседскими драгоценностями.
И только два человека сторонились всеобщего веселья. Вскоре после заката, когда сгустившаяся темнота вынудила его бросить выуживание «Сессны», Старк пришвартовал свой лихтер и вернулся в город. Весь вечер он работал краном и лебедкой, устанавливая понтон прямо над утонувшим самолетом, а теперь отложил дальнейшие работы на завтра, сел за руль катафалка и принялся обчищать дома, брошенные их беззаботными хозяевами. Стоя на крыше гаража, я наблюдал, как Старк заталкивает в чрево катафалка телевизоры, кухонную утварь и свернутые ковры – ошалелый грузчик из транспортного агентства, в одиночку эвакуирующий проглоченный джунглями город. Проезжая по кипящей весельем главной улице, он приветствовал меня, горячо и бесхитростно. Его зоопарк стал уже самым настоящим складом награбленной техники, между птичьих клеток вознеслись сверкающие пирамиды из морозильников и посудомоечных машин.
Я искренне восхищался Старком, его неукротимой мечтой о тех никчемных безделушках, однако все мои мысли были заняты Мириам Сент-Клауд. Я хотел, чтобы Мириам снова явилась мне в своем подвенечном платье, – и боялся, что она тоже может выйти на эти ночные улицы нагой. Хоть я и принимал ее уже в свое тело, ощущал, как ее звонкие кости стучат о мои, как ее вагина облегает мой пенис, все мое сексуальное стремление к ней исчезло, истощилось нашим совместным полетом. Мне хотелось лишь обнять ее, слиться с ней точно так же, как и со всеми живыми существами этого города.
– Блейк, ты научишь нас летать?
– Ночные полеты, Блейк… научи нас летать ночью…
Девочки, изображавшие из себя куртизанок под окнами мебельного магазина, оставили эту игру и подошли к гаражу; убранные цветами тела сверкали в многоцветье фонарей. Смущенное хихиканье, потупленные глазки – и все равно даже эти юные создания не сознавали своей наготы. Подбадриваемые группой мальчиков-сверстников, они махали мне руками.
– Поднимайтесь сюда, – крикнул я. – По очереди – и я научу вас летать.
Пока девочки спорили друг с другом за право первого ночного полета, раздался громкий, перекрывавший шум толпы женский голос:
– Эмили – а ну-ка домой! Ванесса и вы, остальные, оставьте Блейка в покое.
Мириам Сент-Клауд уверенными шагами пересекала улицу, шугая попутно пристававших ко мне девчонок. На ней был наглухо застегнутый медицинский халат. Она сухо улыбалась, делая вид, что ничуть не шокирована видом целой толпы своих пациентов, раздетых догола, словно для некоего полночного венерического обследования.
Окончательно очистив заросли бугенвилий и лиан от девчонок, Мириам вскинула на меня серьезные, чуть прищуренные глаза. Было видно, что она пришла сюда с твердым намерением собрать все свои силы и схватиться со мной в последний, решительный раз. Помнит ли эта женщина, что она уже летала со мной, вступала, пусть и мимолетно, сквозь врата моего тела в реальный мир?
