Из-за низкого прилавка, находящегося в дальнем конце магазина, за ним наблюдал маленький, обрюзглый человек с очками в проволочной оправе. Когда Дреглер подошел к стойке и положил на нее книгу, продавец, Бенджамин Бразерс, предупредительно вскочил на ноги.
— Вам помочь? — спросил он. Его громкий голос чем-то напоминал одновременно подчеркнуто формальное, но такое привычное обращение старого слуги.
Философ кивнул, припомнив, как заходил сюда в прошлом году. Он положил книгу на прилавок, просто чтобы привлечь к ней внимание, и прокомментировал:
— Скорее всего, эта книга не стоит даже тех усилий, которые мне понадобились, чтобы принести ее сюда.
Мужчина вежливо улыбнулся.
— Вы правы, сэр. Старые тексты вроде этого уже никому не нужны. Сейчас там, внизу, — добавил он, махнув рукой в сторону маленькой двери, — у меня буквально тысячи таких книг. Ну и множество всяких других вещей, знаете ли. "Букселлерс Трэйд" называет мой магазин "Сокровищницей Бенни". Но, кажется, вы пришли сюда не покупать, а продавать.
— Ну, раз уж я здесь…
— Будьте как дома, доктор Дреглер, — мягко сказал Бразерс, когда Люциан направился к лестнице в подвал.
Услышав свое имя, философ остановился и, кивнув продавцу, направился вниз по ступеням.
Теперь он вспомнил об этом подвальном хранилище и о трех длинных пролетах, которые нужно было преодолеть, чтобы добраться до дна. Книжный магазин на улице был не более чем грязным маленьким чуланом по сравнению с огромным беспорядком внизу: пещерой хаоса, кучами и холмами, с разбухшими рядами полок, забитых фолиантами по какой-то с первого взгляда совершенно непонятной схеме. Это была вселенная, полностью построенная из кирпичей книг с мягкими, разлохмаченными краями. Но если Медуза — это книга, как же найти ее в таком бедламе? А если нет, то какую другую форму может принять явление, которому он все эти годы не хотел давать точного определения, чьим самым приблизительным символом до сих пор оставалась отвратительная женщина со змеями вместо волос?
Некоторое время Дреглер просто бродил среди изогнутых проходов и темных ниш подвала. Время от времени он брал с полки книгу, показавшуюся ему интересной, выдергивая ее из неразличимой массы потрепанных корешков, спасая, прежде чем годы не смешают слова с другими томами бесконечной "Сокровищницы Бенни", слив их в невнятицу бессмысленных, невидимых страниц. Открыв книгу, Люциан прислонялся плечом в поношенном пиджаке к грязным полкам. Проведя совсем немного времени в уединенном запустении подвала, он поймал себя на том, что широко зевает и неосознанно почесывается, как будто попал в какое-то уединенное убежище.
Но стоило ему осознать это ощущение безопасности, просочившееся в разум, как оно тут же исчезло. Чувство спокойного одиночества сменилось неуверенностью, инстинкты затрепетали. Ведь разве сам Люциан не писал, что "личное благополучие всего лишь раскапывает в твоей душе бездну, ждущую того, чтобы ее заполнила лавина ужаса, пустое лекало, чьи уникальные размеры однажды определят форму твоего собственного страха"?
В этой ли мысли заключалась причина или нет, но Дреглер почувствовал, что он больше не один, а возможно, никогда и не был один в этой хаотической сокровищнице, но продолжал вести себя так, словно находится здесь в полном одиночестве, прекратив только зевать и чесаться. Давным-давно Люциан понял, что легкий приступ паники скрашивает скучные моменты жизни, прибавляет им остроты, поэтому не стал разубеждать себя и отказываться от этого, возможно иллюзорного, ощущения чьего-то присутствия. Но, так или иначе, как оно часто бывает с состояниями души, зависящими от игры тонких и необъяснимых сил, настроение Дреглера или интуиция всегда претерпевали самые неожиданные метаморфозы.
И когда они переходили в иную фазу, его окружение шло практически тем же путем: он и сокровищница одновременно пересекли границу, отделяющую игривую панику от страха смерти и боли. Но оба состояния находились одинаково далеко от любого подобия логики, и одно не казалось предпочтительнее другого. ("Говоря о страхе, мы должны помнить: его интенсивность никогда не служит залогом того, что опасность действительно реальна".) Поэтому теперь, когда извивающиеся коридоры книг, казалось, стали смыкаться вокруг подозрительного библиофила, полки словно распухли от своего мягкого, заплесневелого нутра, а еле слышные шарканья и тени резвились в пыли и мраке подземной сокровищницы, это все равно ровным счетом ничего не значило. Разве мог Люциан, повернув за угол, наткнуться на то, что видеть нельзя?
Вот только следующий коридор оказался западней, а не поворотом — тупиком из трех книжных полок, почти касавшихся стропил потолка. Дреглер нос к носу столкнулся со стеной, как нерадивый школьник, поставленный в угол. Он измерил взглядом высоту, словно проверив на реальность, и прикинул, возможно ли пройти преграду насквозь, преодолев иллюзию плотности. Люциан уже хотел удалиться прочь, когда что-то слегка коснулось его левого плеча. С невольной внезапностью он метнулся в эту сторону, но почувствовал такое же воздушное поглаживание уже по спине. Повернувшись против часовой стрелки на триста шестьдесят градусов, философ остановился и уставился на человека, который наблюдал за ним, стоя на том самом месте, где Дреглер находился несколько секунд назад.
Высокие каблуки позволяли женщине быть вровень с Люцианом, а шляпа, похожая на тюрбан, делала ее даже слегка выше. Складки ткани с правой стороны, для Дреглера — с левой, держала металлическая пряжка, унизанная бледно-розовыми камнями. Из-под шляпы выбивалось несколько прядей волос цвета соломы, падавших на не омраченный морщинами лоб. Люциан отметил цветные стекла очков, затем бледные губы без следа помады и, наконец, пальто с высоким воротником, спускавшееся темным элегантным цилиндром до ботинок. Женщина спокойно вытащила из кармана блокнот, оторвала верхнюю страницу и передала ее Дреглеру.
"Извините, что напугала вас", — гласила записка.
Прочитав ее, Люциан посмотрел на женщину: та легонько постучала себя по шее, дав знать о каких-то проблемах с голосом. Ларингит, предположил он, или что-то хронические? Потом еще раз изучил записку и обнаружил на ней название, адрес и телефонный номер компании по обслуживанию печей и кондиционеров. Это, естественно, ни о чем ему не говорило.
Затем незнакомка вырвала второе предварительно написанное сообщение из блокнота и положила его на ладонь Дреглера, широко, но несколько искусственно улыбаясь. (Как он сейчас хотел посмотреть в ее глаза!) Она слегка тряхнула его руку, прежде чем убрать свою, а потом бесшумно, без единого звука ушла. Вот только откуда в воздухе появился странный смрад, который философ почувствовал, когда посмотрел на записку с простыми словами: "Касательно М"?
