всякий раз, когда получала по почте.
Летом пообещали комиссию, чтобы официально и окончательно признать инвалидность.
***
С медсестрой Глашей он познакомился на второй день пребывания в санатории. Милая, простая толстушка. Про таких говорят: «кровь с молоком». Она заражала оптимизмом, часто даже не оправданным.
Первые недели Гоша передвигался на кресле-каталке, которую толкала по заснеженным дорожкам хохотушка Глаша.
– А этот парализован ниже пояса, – указала она на другого пациента, – причём мышцы в тонусе, но нервные окончания не реагируют.
– Спинной мозг. Травма поясного отдела.
– Ага. Ты тоже врач?
– Нет. Хотел когда-то поступать, – Гоша умолчал о том, что о поступлении всегда мечтала его мама, а не он. – Скорее всего при травме закрылся спинномозговой канал. Можно попробовать аккуратно вытянуть позвоночник. Плюс – стимуляция током.
– Я передам доктору, – Глаша засмеялась.
В основном говорила она. Рассказывала про школу и про то, как они сбегали с уроков из окна кабинета на втором этаже, как резала первую курицу, которая долго бегала по двору без головы, как шила платье для последнего звонка, на которое стошнило одноклассника, ставшего в ту ночь её первым мужчиной.
Гоша поражался её жизнерадостности. Он тоже рассказывал про детство, про лилию, доставая которую он упал в воду, про школьную линейку, на которой его обрядили в костюм Буратино. Но вместо сочувствия получал только смех. Оказывается, события, укравшие радость в его детстве, на самом деле были милыми, забавными.
***
Ребята подарили ему чёрную лакированную трость. Опираясь на неё, он смог гулять сам. С одной стороны, он получил свободу и был избавлен от Глашиных рассказов, с другой стороны именно их ему, оказывается, не хватало.
Санаторий – это не больница. Здесь мягче распорядок, сюда попадают не те, кто заболел, а те, кто выздоравливает. Но это, тем не менее, медицинское учреждение со своими строгими санитарными правилами. Чтобы бродить по этажам нужен белый халат. Гоша обзавёлся им после ночи с Глашей.
Она работала в ночную смену. Соседа по палате выписали накануне, и Гоша остался один. Глаша спросила, нужно ли чего-нибудь. Гоша ответил, что у него всё есть: и чай, и пряники. Подумав, почему-то добавил: «Только тебя не хватает». Глаша расхохоталась, обещала составить ему компанию позже, когда все уснут.
Она пришла после полуночи. Хотя пришла – не совсем верное определение. Она влетела в его палату, уселась на стул. Гоша налил воду в чайник, включил.
– У меня времени мало – надо на пост вернуться, вдруг паралитикам плохо будет.
– Это быстро, сейчас вскипит.
– Гошка, ты дурачок что ли? Я чай и у себя могла попить. Давай раздевайся быстро.
Гоша покраснел. Руки затряслись. Глаша сняла с него штаны и повалила на кровать. Приподняла белый халат, под которым не оказалось белья и села сверху.
Чайник закипел, громко щёлкнул. Гоша стал мужчиной.
– Всё? Ну ладно. Бывает.
Она наклонилась, поцеловала его в нос, поправила халат.
– Не уходи, пожалуйста! Я просто не ожидал.
– Не переживай. Так бывает.
– Да нет. Я хочу, чтобы ты осталась со мной. Пожалуйста.
– Гошка. Давай так. Я на пост, потом пройдусь по палатам и вернусь. Договорились?
– Я буду ждать.
Глаша выпорхнула из палаты.
***
Гоша не мог заснуть. Время от времени его мозг, перегруженный эмоциями, отключался, и он проваливался в забытье. Просыпался, словно и не закрывал глаза.
«А вдруг она никогда не вернётся?» – эта мысль не давала ему покоя.
Уже под утро, стараясь не скрипеть, в палату тихо вошла Глаша.
– Не спишь, гусар? – спросила она, улыбаясь
– Нет! – воскликнул Гоша, обрадовавшись её приходу.
– Тише ты, – прошептала она, – сейчас до шести самое тихое время.
Не включая свет, она прошла к его кровати, скинула, наконец, белый халат, оставшись нагой. Гоша залюбовался её мягкими, округлыми формами, большой тёплой грудью, пучком русых волос внизу живота. Он её хотел.
– Иди ко мне, – он распахнул одеяло, и Глаша мягко, грациозно, как кошка, легла рядом с ним. Положила голову ему на грудь.
Гоша обнял её тёплое тело, прижал к себе. Он почувствовал, что, кажется, любит её. Хочет, чтобы она всегда вот так вкрадывалась в спальню после тяжёлых ночных смен,
