ложилась рядом, а он мог вдыхать её запах, гладить по голове, не стесняясь ласкать большую грудь.
Глаша заснула сразу. Он слушал её тёплое дыхание и улыбался. Сладкий, вязкий сон пришёл и к нему.
Их разбудили шаги в коридоре. Так уверенно, целенаправленно шагают только большие начальники. Глаша открыла испуганные глаза.
– Сколько время?
– Сейчас, – Гоша потянулся к телефону, – без десяти семь.
– Чёрт! Проспала.
Она вскочила, запахнула халат и вышла из палаты.
Через дверь Гоша услышал, что решительные шаги резко остановились.
– Ты что здесь делаешь? – спросил начальственный женский голос.
– Температуру мерила. У Манохина вечером жалобы были.
– А градусник где?
– У него. Схожу к посту, проверю всё и вернусь.
– Без белья?
Глаша замешкалась.
– Так жарко же.
– Декабрь, милочка.
– Натирает, Анна Васильевна. Месячные должны начаться, всё набухло.
– Набухло. Деревня, – шаги врача начали удаляться.
Глаша быстро подбежала к посту, украдкой взяла градусник и вернулась к Гоше.
– На. Ставь. Спросят – болит горло, лёгкая слабость. Сделай тридцать семь и три.
– Как я сделаю? У меня же нормальная температура.
– Ты что, школу никогда не прогуливал? Натри, к батарее приложи, в чай сунь, в крайнем случае.
Она выпорхнула, оставив Гошу в задумчивости с медицинским прибором в руках. На градуснике, которым, видимо, до этого уже измеряли кому-то температуру, ртутный столбик стоял на отметке тридцать семь и четыре. В палату вошла врач, забрала из рук не успевшего опомниться Гоши градусник. Посмотрела, стряхнула, убрала в лежащий рядом на тумбочке футляр, положила в карман.
– Пейте больше воды и избегайте сквозняков. Несколько дней, на всякий случай, не ходите по отделению, еду вам будут приносить. Скорее всего, переутомление, но простуду исключать не стоит. Лекарства не нужны – температура небольшая, организм сам борется с болезнью. Ограничьте, пожалуйста, все контакты, особенно с персоналом.
Завтрак на железном столе с колёсиками в восемь утра ему привезла Глаша в марлевой маске на лице.
– А говорил, что не умеешь! Спасибо! – они сдвинула маску к подбородку и поцеловала его в губы. – Принести что-нибудь?
– Да, – Гоша почти не смутился. – Можешь мне отдать свой халат?
– Зачем он тебе?
– Он пахнет тобой.
– Чудной ты, конечно. Ладно, сейчас. Всё равно его стирать надо.
Вернувшись за посудой, она передала ему сложенный в пакет из продуктового магазина халатик. Когда Глаша вышла, Гоша бережно развернул его, прижал к лицу. Вдохнул запах её тела, возбуждения, страсти, любви.
***
Теперь он мог почти свободно перемещаться по санаторию, накинув халат Глаши на плечи. Он чувствовал себя доктором, бродящим по клинике среди уважающих его коллег. Героем недавно просмотренного сериала – «Доктор Хаус».
Медленно прогуливаясь по пустому коридору третьего этажа, он встретил Глашу.
– Гошка! Ты чего бродишь?
– Ищу интересные случаи, – многозначительно ответил он.
– Ты смешной. Ну пошли, паралитиков покажу.
Они зашли в палату, где, подключенные к аппаратам, лежали две девушки. Они были в сознании, но повернуться, чтобы рассмотреть гостя не могли. Только скосили глаза.
– Девочки, я вам нового доктора привела, Георгия? – Она вопросительно посмотрела на него.
– Вениаминовича. Пора запомнить.
– Георгий Вениаминович сегодня проводит осмотр в вашем отделении.
Гоша не смутился. Он хотел произвести впечатление на подругу. Стуча тростью, подошёл к одной из пациенток. Посмотрел на приборы, не понимая смысла показаний. Сказал многозначительное: «Да». Перед ним лежала молодая, красивая, девушка. Она была похожа на эльфа – тонкие, хрупкие руки, вытянутые вдоль тела, маленькие ступни, выглядывающие из-под одеяла.
– Что скажете доктор? – девушка обратилась к нему. В её глазах читалась необоснованная надежда.
Гоша увидел ногти на руках. Очевидно, что ни о каком маникюре в больнице или санатории речи идти не может, но ногти были коричневыми, расслоившимися. Он что-то вспомнил. Посмотрел на ноги. Ногти на ногах выглядели ещё более повреждёнными.
– Можете улыбнуться?
– Зачем?
– Ну улыбнитесь, пожалуйста.
Девушка изобразила улыбку.
– Какая прелесть, а можете шире?
Девушка улыбнулась ещё шире, обнажив белоснежные зубы.
– Какие у вас зубки хорошие. Мне о таких только мечтать.
– Доктор, это же виниры.
– Что, простите?
– Ну, пластинки. Пришлось поставить, когда зубы начали портиться.
Гоша почувствовал волнение. Он вспомнил одну из серий, но поверить в такое совпадение был не готов. Прошептал: «третий сезон, сорок седьмой
