дней, но, как и у рожениц, они не протекали равномерно, а сопровождались волнами родовых схваток и передышек: "Увлекался я безумно и иногда, доходя до кульминационного пункта увлечения, должен был останавливать работу и идти гулять, чтобы успокоиться, а то сжималось сердце".
В итоге из 12 дней сочинения, пять дней прошли без единой записи нот. Тем не менее к концу периода активизации Марса Прокофьев был доволен сочинением: "Хотя предстояла еще огромная работа, но там вопрос техники и изобретательности, главный же замысел со страшным напряжением был зафиксирован скелетом. Без меня никто бы не разобрался в нем, зато для меня главное уже было готово".
Семь лет спустя, 4.8.1924, в другой период активизации Марса (Марс - 60Њ - Солнце), когда у Прокофьева зарождалась идея Второй симфонии, он вернулся к размышлениям об этапах творчества: "Композитор создает симфонию, она уже написана, но ни для кого не существует, кроме самого автора. Ей надлежит пройти через ряд стадий, быть расписанной на партии, разученной музыкантами, и только тогда, может быть через несколько месяцев или лет, она предстанет перед слушателями".
Прокофьев уже тогда предчувствовал, что от сочинения его произведений до их публичного исполнения или сценической постановки будут проходить годы и годы. Мы еще вернемся к тернистому пути кантаты и Второй симфонии, а пока добавим, что ритмичное чередование напряженных и гармоничных периодов, связанных с часами Марса, проявлялись не только в творчестве Прокофьева, но и в других сферах его жизни и, в частности, в любви.
Как подчеркивалось ранее, часы Марса не всегда заметны, так как порой их ход слишком тих на фоне громыхания звучных аккордов тяжелых планет, задающих общий тон и ритм всей жизни человечества. Для того, чтобы характер различных аспектов или фаз Марса стал ощутимым, желательно сравнить их на фоне одинаковых аспектов медленных отдаленных планет.
Характерной иллюстрацией таких событий в жизни Прокофьева служат пять эпизодов, фиксирующих в Дневниках 1916 - 1817 годов его бурное, но короткое увлечение юной Полиной Подольской. Каждый из этих эпизодов происходил в различных городах, а различных фазах часов Марса и при различных обстоятельствах. Хотя между различными звеньями этой истории проходили долгие месяцы интенсивного становления во многих областях жизни, романтическая линия повествования связала все эпизоды в единый сюжет, в котором каждый последующий эпизод был последующим звеном в цепочке развития отношений между двумя любящими людьми.
Начало этих взаимоотношений остается в тумане. О дате и обстоятельствах их знакомства Прокофьев не счел нужным писать подробно, так как тогда Полина была пухленькой девочкой, которая не особо интересовала 22-летнего музыканта. Второй раз в его жизнь Полина вошла необычно, почти как в приключенческом романе. В ноябре 1916 года, в дни активизации гармоничного аспекта Марс - 120Њ - Солнце Прокофьев наслаждался редким в его юности триумфальным успехом концертной поездки в Киев. После удачного выступления в консерватории его внимание неожиданно привлекла корзина белых хризантем. Он чудом догадался, что цветы были посланы из Харькова его давней знакомой, с которой он не виделся 4.5 года, и которая не смогла приехать в Киев на концерт. Дальнейшее происходило как во сне. К удивлению всех и самого себя, Прокофьев сменил планы поездки и немедленно отправился в Харьков. Рыжеволосая изящная 17-летняя студентка, встречавшая его на перроне вокзала, мгновенно пленила его сердце. Прокофьев был покорен ею. Она ему отвечала взаимностью, и, вернувшись в Петроград, Прокофьев стал ходатайствовать о ее переводе на первый курс столичного мединститута.
Но пора активизации гармоничного аспекта Марса миновала, темп отношений замедлялся, возникали преграды, связанные с еврейским происхождением Полины, затруднявшим ее перевод в столицу. Прокофьев даже обращался за помощью к своему другу, известному адвокату Иосифу Гессену, но все безрезультатно. Наступал очередной период напряженной активизации Марса, возникли новые неотложные обстоятельства, и роман с Полиной отступил на задний план.
Второй эпизод этого романа наступил через четыре месяца, при гармоничном аспекте Марс - 60Њ - Солнце. С 22 по 26.2.1917 Полина приехала на каникулы в Петроград. В этот период ее отношения с Прокофьевым отличались необычной теплотой и легкостью. По его инициативе она даже остановилась у него на квартире, и на удивление, это не вызвало порицания со стороны его окружения или матери. Прокофьев записал: "Полина была очень мила и уже снискала расположение мамы, которая втайне враждебна ко всем женским лицам, появляющимся в моей жизни". Но как только мимолетный период активизации Марс - 60╨ - Солнце окончился, Полина должна была вернуться в Харьков.
Все, что происходило в третьем эпизоде, в период активизации наиболее интенсивного аспекта Марс - 0Њ - Солнце, по словам Прокофьева, граничило с мистикой. С одной стороны, сбои в доставке почты в дни революционной сумятицы нарушили возможность общения между Питером и Харьковом. С другой стороны, неразбериха в работе поездов привела к тому, что 1.5.1917 Прокофьев случайно оказался в Харькове именно тогда, когда Полина случайно пришла на тот же перрон вокзала. После бурных восклицаний и объятий последовали феерические сцены первомайских праздников, как будто взятые из романтических кинофильмов. Весь день влюбленная пара бродила по городу, в котором никто не работал. "Улица, залитая ярким солнцем, была запружена народом, шли процессии с красными флагами, среди которых мелькали голубые еврейские и черные анархические". В отличие от прошлого эпизода легких, ни к чему не обязывающих отношений с Полиной, на этот раз, в начале нового цикла Марса, Прокофьев был убежден, что обстоятельства вынуждают его принимать неотложные решения. Он требовал от Полины немедленного ответа, готова ли она ехать с ним на Сэндвичевы острова. Девушка колебалась, а Прокофьев вернулся в Петроград и стал напряженно ждать ее ответа. Он почувствовал облегчение лишь 8 мая, когда получил телеграмму, в которой Полина сообщала, что ей, как несовершеннолетней, не выдадут заграничного паспорта. Заканчивалась активизация Марс - 0Њ - Солнце, остывал любовный ажиотаж, и Прокофьева волновали другие темы. Решив, что Полина "предпочла не прямой отказ", а "увертку", он написал ей "настолько резко и издевательно", что даже впоследствии вспоминал, как письмо было написано "не чернилами, а ядовитой слюною". Прокофьев считал это финалом отношений. Но...
Спустя три месяца, 4.8.1917, когда Марс вновь был в гармоничном аспекте Марс - 60╨ - Солнце, Прокофьев ехал в поезде отдыхать на юг. На 10-минутной остановке в Таганроге он заскочил в привокзальный буфет. Каково же было его удивление, когда напротив него за столиком он увидел Полину! Девушка окликнула его. Она "была мила и проста", как будто и не было разрыва. Все происходило так быстро, что Прокофьев, забыв об обидах,
