в виду совсем другое. Он считал, что отдать свою жизнь, чтобы прихватить с собой несколько евреев, – слишком дешево. Нужна хорошая подготовка. Азамат стал изучать взрывные устройства. Это привело к трагедии: один из опытных образцов взорвался в руках Дауда, четвертого сына, помогавшему брату. Дауду оторвало обе руки.
– Боже мой, – вырвалось у меня.
– Тогда я попыталась бежать, прихватив младшего, Ваиза.
– Погоди. Помнится, на фотографии было четыре мальчика.
– Да, Ваиз родился после. Ему сейчас шесть. Но оказалось, за мной следили. Меня схватили в ста метрах от дома. А дальше… Один добрый человек помог мне бежать и дал немного денег. Тамару я нашла случайно, по объявлению. Проживание, питание, плюс небольшое жалованье. Вот и все.
Я молчал. Рассказ Люськи вызвал у меня противоречивые чувства.
– Хочешь еще что-нибудь? Может, салат?
– Нет-нет. Только еще сока.
Я заказал еще два стакана апельсинового сока. Ужасно хотелось курить.
– Ты не возражаешь, если я выйду покурить?
– Конечно, – согласилась Люська.
На улице было невыносимо жарко, особенно после кондиционера в кафе. Я постарался втиснуться в узкую полоску тени от пальмы. Могу ли я как-то помочь Люське, думал я. Дать денег на билет в Россию? Отвести ее в российское консульство, если у нее непорядок с документами? Надо обсудить с ней. Я позвонил домой. Оленьке стало хуже, и жена просила прийти поскорее.
Я вернулся в кафе. Люська в задумчивости тянула через трубочку сок. Я осушил свой стакан в два приема. Люська внимательно посмотрела на меня.
– Знаешь, я была не совсем откровенна с тобой. – В ее голосе зазвучали металлические нотки, на скулах заиграли желваки. Мне показалось, что передо мной другой человек.
– Что ты имеешь в виду? – спросил я в некотором недоумении.
– Я попала сюда иначе. Не было никакого доброго человека. Добрых людей не бывает. Я долго думала, как спасти сына, я говорю об Азамате. Я даже пошла к его наставникам. Они сказали, что у меня есть лишь один способ: присоединиться к их организации, разумеется, если не будет против Башар. Он не был против. Они обещали, что не пошлют Азамата на задание. Я что-то вроде разведчицы. Ищу уязвимые места. Но чтобы заслужить доверие, я должна убить троих евреев.
– И сколько ты… – Тут только до меня дошел смысл сказанного ею и то, в какую ловушку я угодил. Я хотел что-то сказать ей, прокричать что-то резкое, может, даже схватить ее, но не смог выдавить из себя ни звука. Я приподнялся со стула, но тут же схватился за грудь: острая боль в сердце пронзила ее…
– Скорую! Вызовите скорую! Кто-нибудь! – закричала Люська.
Дальнейшего не помню. Очнулся я через день в Рамбам. У изголовья сидела Наташа. Она и рассказала мне, что было дальше.
Официант бросился вызывать скорую, а Люська сказала, что попробует поймать такси, и выбежала на улицу. Спас меня официант, рассказав парамедику, что Люська подсыпала мне что-то в сок. Он видел это, но не придал значения, потому что сначала она, совершенно не таясь, насыпала такой же порошок в свой стакан и размешала. Официант решил, что это наркотик. Мало ли на свете наркоманов – это не его дело. Люське, думаю, досталась сахарная пудра, а мне препарат, вызывающий паралич сердца, но постепенно, по мере его абсорбции желудком. Это должно было выглядеть, как сердечный приступ. Я где-то читал о таких препаратах. Первое, что сделал парамедик, это промыл мне желудок…
– Ее поймали? – спросил я.
– Пока нет, но никуда ей не деться.
– Мне надо поговорить со следователем. Она много чего мне рассказала.
– Конечно. Как только разрешит доктор.
– Тогда позови доктора.
Поймали ее через два дня, просто задержали в своем доме. К моему удивлению, ее рассказ оказался правдой, по нему ее вычислили без проблем.
А вечером позвонил Семен.
– Вот видишь, – победительно сказал он. – Человек меняется. Еще как меняется. Особенно легко он меняется под воздействием среды. Недаром говорят: «Если не можешь изменить ситуацию, измени свое отношение к ней!», то есть измени себя!
Леонид АШКИНАЗИ
ОБРАЗОВАТЕЛЬНЫЙ СТАНДАРТ
Человек в сером форменном плаще подходит к подъезду. Он обошел уже три многоквартирных дома и устал, а в списке у него еще пять. Собственно, весь квартал; его он знает хорошо – за пять лет изучил. Начальство позавчера говорило, что фонды срезают, нагрузка растет и человеку, по-видимому, дадут еще два дома в соседнем квартале; он вспоминает этот разговор и вздыхает. Человек сверяется со списком кодов и опять вздыхает; у серьезных людей универсальный ключ, но он-то мелкий чиновник. Раздается дружелюбный писк, человек входит в подъезд и, не пользуясь лифтом, поднимается на второй этаж – в этом подъезде у него, согласно списку, один клиент. На левом лацкане у человека форменный бедж: «Министерство образования. Инспектор».
Человек звонит в дверь и поворачивается беджем к глазку. Человека разглядывают и отпирают дверь. Человек дружелюбно улыбается и спрашивает: «Ребенок дома?» – «Спит», – отвечает родитель. Человек улыбается. «Это еще проще, я вас надолго не задержу». Они проходят в спальню. Человек расстегивает плащ. На груди у него висит небольшой плоский предмет; сбоку, на крючке, висит коробочка размером с пачку сигарет; она соединена с предметом гибким проводом. Человек прикладывает коробочку к затылку ребенка. Считается, что лучше прикладывать ко лбу, но человек достаточно давно работает, чтобы знать – это безразлично. Прибор уже настроен, человеку остается нажать на кнопку.
Родитель, негромко кашлянув, осмеливается задать вопрос: «Что на этот раз?» Человек дружелюбно отвечает: «Физика, параграф 12, пункт 3 и География, параграф 45, пункт 6». Человек дружелюбно улыбается, родитель кивает. Ему что-то сказали, он что-то услышал, уважение оказано. Человек нажимает на кнопку, раздается негромкое жужжание. Оно длится примерно полминуты и стихает. Человек вешает коробочку на место, застегивает плащ и направляется к двери. Родитель для простоты ее и не запирал.
Родитель какое-то время смотрит на закрытую дверь, потом идет в спальню, какое-то время смотрит на спящего ребенка, потом идет за тряпкой и вытирает пол за визитером – на улице мокро.
* * *
В древности, когда Министерство образования изымало очередной материал из Учебника того или иного Предмета, соответствующий материал оставался в мозгах учеников, которые успели это изучить. Но со временем была
