— Не советую.
— Да кто вы такой, чтобы мне советовать? Если мне причинят вред в то время, как я пытаюсь осуществить свои права, да к тому же с применением оружия, а насколько я вижу, эти ослы вооружены, тогда, милейший, я подам в суд и по гражданскому делу, и по уголовному преступлению, да я шкуру с вас спущу и сделаю коврик у двери! — вытянув костлявую руку, Джубал сжал кулак: — Вон из моих владений!
— Погодите, доктор, будь по-вашему. — Хайнрих побагровел, но пока еще держался. Он протянул удостоверение, Джубал глянул на него, затем вернул и жестом показал, чтобы его передали Энн. Затем капитан сообщил свое полное имя, назвал должность — капитан полиции, бюро спецслужб Федерации — и назвал свой личный номер. Затем все десантники и водитель по очереди проделали то же самое, в то время как Хайнрих с каменным лицом отдавал им приказания.
Процедура закончилась, и Джубал благодушно промолвил:
— Итак, капитан, чем могу служить?
— У меня ордер на Гилберта Берквиста, в нем указаны название вашего дома, строений и окрестностей.
— Покажите мне, а затем Свидетелю.
— Так и сделаю. Второй ордер — на арест Джиллиан Бордмен.
— Кого?
— Джиллиан Бордмен. Ей вменяется в вину похищение человека.
— О Боже!
— Еще один, на Гектора С. Джонсона… и еще на Валентина Майкла Смита. И на вас, Джубал Хэршо.
— На меня? Снова налоги?
— Нет, соучастник преступления… важный свидетель по другим делам… да я готов арестовать вас лишь за то, что вы препятствовали выполнению правосудия, но у меня и так уже есть ордер на вас.
— Ну что вы, капитан. Я согласен вам помогать — с тех пор, как вы назвали себя и повели себя, как положено по закону. И я готов в дальнейшем вам помогать, конечно, я все равно подам в суд на вас и на вашего непосредственного начальника, даже на правительство… за все ваши незаконные действия сегодня… и я не отказываюсь от своих прав в том, что касается ваших последующих поступков. М-м-м… а большой списочек-то у вас. Теперь ясно, зачем вы пригнали еще один фургон, но — Боже, тут есть нечто странное! Эта, как там, миссис Баркман, значит, ее обвиняют в похищении этого парня, Смита… а в другом ордере указано, что он сбежал из-под надзора… что-то я не понимаю.
— Оба обвинения верны. Он сбежал, а она его похитила.
— Не слишком ли сложно? И то и другое, а? А за что его держали под надзором — тут ничего не написано?
— Откуда мне знать? Он исчез, он беглец.
— Господи! Надо будет предложить свои услуги адвоката им обоим, такой интересный случай. Если произошла ошибка — или ошибки — может, еще кое-что наклюнется.
Хайнрих холодно улыбнулся:
— Вам это вряд ли удастся, вы ведь тоже будете под замком.
— Ну, ненадолго. — Джубал повысил голос. — Полагаю, если судья Холланд нас слышал, то процедура хабеас корпус, неприкосновенности личности, не займет слишком много времени. А если по случайности у одного из представителей Ассошиэйтед Пресс окажется машина для курьерского сообщения, тогда никому не придется терять время на то, чтобы узнать, куда подать жалобу.
— Вечно пытаетесь словчить, а, Хэршо?
— Клевета, милейший, включу это в обвинение.
— Ну и что толку? Мы ведь тут одни.
— Вы так считаете?
Проплыв в мутной воде, Валентин Майкл Смит устроился на дне бассейна, в самой глубокой его части, под трамплином. Он не знал, почему брат велел ему спрятаться; впрочем, он и не подозревал, что прячется. Джубал сказал, что нужно сделать так и ждать, пока за ним не придет Джилл, этого было довольно.
Он свернулся калачиком, выпустил из легких воздух, заглотил язык, закатил глаза, замедлил сердцебиение и стал «мертвым» — однако не стал выходить из телесной оболочки. Он решил управлять своим личным временем так, чтобы секунды длились как часы: ему многое нужно было осмыслить.
Ему снова не удалось достичь совершенства в понимании, взаимопогружающего контакта — гроканья, а ведь оно должно существовать среди братьев по воде. Он считал, что виноват именно он, он неверно пользовался словами странного, переменчивого человеческого языка, он виноват, ведь Джубал расстроился.
Майк уже знал, что человеческие существа испытывают сильнейшие эмоции, не причиняя себе вреда, тем не менее он сокрушался от того, что явился причиной волнений Джубала. Ему-то казалось, что он наконец грокнул очень сложное человеческое слово. Мог бы сразу догадаться, ведь раньше, когда учил его брат Махмуд, он усвоил: длинные человеческие слова редко меняли значения, а вот короткие оказывались такими скользкими, менялись произвольно. Так он грокал. Понять смысл коротких слов — все равно что поднимать воду ножом.
А слово совсем короткое.
Смиту все еще казалось, что он верно грокнул человеческое слово «Бог» — непонимание возникло потому, что он не сумел подобрать другие необходимые слова. Сама идея была настолько проста, настолько существенна и необходима, что даже птенец мог бы объяснить ее, по по-марсиански. Единственная проблема заключалась в том, чтобы найти человеческие слова, позволяющие ему говорить верно, добиться такого их сочетания, чтобы они полностью соответствовали значению, как в языке его народа.
Его озадачивал сам факт существования некой неясности, пусть даже по английски. Ведь все же знали о Боге. Может быть, они не могли грокнуть понятие, пока оставались живы? Может, ему нужно обратиться за помощью к земным Старейшинам, а не бороться с переменчивыми значениями. Если да, то придется ему подождать, чтобы о беседе договорился Джубал, — сам он всего лишь яйцо.
Майк на мгновение пожалел, что не сможет присутствовать на церемонии брата Арта и брата Дотти.
А потом он занялся повторением прочитанного в «Новом международном словаре» Вебстера, английский язык, третье издание, отпечатанное в Спрингфилде, Массачусетс.
Смит был бесконечно далеко, и все же сознание его ощутило слабое беспокойство: братья по воде в опасности. Он приостановился между «щербатым» и «щербиной», чтобы обдумать сигнал. Следует ли ему покинуть воду жизни и присоединиться к ним, чтобы грокнуть и разделить их беды? Дома и вопроса бы не возникло: беды следовало переносить всем вместе, в радостной близости.
Но Джубал велел ему ждать.
Он повторил про себя слова Джубала, сравнивая их с другими человеческими словами, чтобы увериться: он грокнул верно. Да, он должен ждать Джилл.
Тем не менее ему стало настолько не по себе, что он не смог вновь заняться обзором слов. Наконец его осенила такая смелая мысль, что он задрожал бы от возбуждения, если бы его тело было готово.
