— Не будет. Это я тебе точно говорю. Всегда говорил, в тот день, когда сюда придет новый человек из столицы со своими законами, конец Дредстауну. И нет бы оставили свои законы, но с маленьким, с вот такусеньким запасом свободы, — старик свел вместе большой и указательный палец, демонстрируя необходимый запас свободы. — Ведь много-то не надо. Мы же с законом согласны. Мы же с ним не спорим. Почти. Ну пусть бы руководили в главном, но закрывали глаза на мелочи. Таки нет же, вот придет такой весь из себя законник и станет давить во всем. Чтоб, дескать, буквы придерживаться формально. А чего ж хорошего в этой формальности, если ради этой самой буквы закона приходится себе на горло наступать. Выходит, всю жизнь жили по совести, а теперь вот против нее, зато по законам. Да и кому тогда такой закон нужен? Нет, ты мене ответь. И что таки делать? Как поступать? По закону, или по совести?
Белобрысый собеседник не сказал больше ни слова. В ответ на все вопросы он уткнулся мордой в стол и всхрапнул.
— Вот и я думаю, что надо на этот закон глаза закрыть, — согласился Колидр, поднялся из-за стола и, шатаясь, пошел прочь.
Далеко, правда, старик не ушел. В голову пришла еще одна пьяная мысль. Он вернулся к столу и бросил перед журналистом несколько купюр. Этих денег хватило бы, чтобы с лихвой покрыть счет и Колидра, и его белокурого собеседника.
Сдачи дожидаться не стал. На душе стало немного светлее от мысли, что сделал что-то хорошее. А хорошее он уже сделал. Сам заплатил за выпивку, чего со стариком не случалось уже года четыре.
До третьего этажа старик дошел еле-еле. Слава богам, заезжих клиентов поселили рядом с лестницей. На турне по коридору старика бы уже не хватило.
Он пару раз стукнул в дверь рыжего парня, который его пригласил в проводники. Хотел стукнуть и третий раз, но внутри что-то перевесило и вместо удара в дверь кулаком, он жахнулся в нее локтем, плечом и лбом. Грохнуло так, что не услышать было невозможно. Рыжий отпер с таким выражением на роже, будто ожидал увидеть за дверью начало конца света. Узрев Колидра, заметно успокоился и улыбнулся даже:
— Чего тебе надобно? Счет оплатить? Я заплачу, но учти, моему другу уже давно надоело сидеть в этой дыре и мне тоже уже порядком наскучило, так что пора твоему брату выполнить свою работу.
— Пусти, — попросил старик.
— Что? — не понял Винсент. Он даже опешил от такой наглости.
— Пусти мене. Мой брат никого никуда не поведет. Пусти мене и я все расскажу, пока еще не передумал.
— Ты пьян, — оценил Винс.
— Был бы я не пьян, у меня бы духу не хватило перечить брату. Таки будешь ты слушать, почему вам нужно уходить, или подождем, пока за вами придут?
Рыжий смерил старика оценивающим взглядом и посторонился, освобождая проход.
— Вот такие дела, — закончил рыжий пересказ истории Колидра.
— Может, он тебя разыграл? — спросил Пантор, сам чувствуя, что в голосе даже намека на надежду не прозвучало.
Винсент даже отвечать не стал. Только повторил:
— Такие дела.
Дела выходили скверные. В город пришел пристав, пристав пришел к мэру, мэр пришел к Вальдору, Вальдор пришел к Колидру. Вся эта глупая цепочка напоминала детскую сказку, и в другой раз ученик Мессера посмеялся бы такому сходству. Наверное, он даже позабавился бы от мысли, что пристав, который ловит преступника, поселился по соседству с ним, ходит по тем же коридорам и лестницам, и они ни разу не столкнулись. Смешно. Вот только преступником в этой ситуации оказывался он сам. И тут уже было не до шуток.
— Как же он нас не поведет, мы же ему деньги обещали? — Пантор искал хоть какую-то зацепку, верить в происходящее не хотелось до последнего. — И немалые деньги. Он же деловой человек.
— Он нас отведет, — не согласился Винс. — До границы доведет и там сдаст. На месте преступления. И ему за это заплатят больше, чем мы. Поверь.
— И старик тебе все это рассказал? — не унимался Пантор.
— Пантюха, успокойся.
— Зачем он тебе это рассказал? Или ему не заплатили, и он из вредности?
— «Мой брат большой человек, а я таки безнадежный пропойца. Но раз я человек маленький, то хоть по совести жить могу себе позволить», — подражая старику, прохрипел Винсент и добавил уже своим обычным голосом: «Он так и сказал. Слово в слово».
Пантор, покусывая ноготь, зашагал кругами по комнате. Винсент следил за ним круга три, наконец не выдержал:
— Пантей, не маячь.
— Что теперь делать? — затравленно пробормотал ученик мага.
— Драпать.
— Как?
— Через границу, — пожал плечами рыжий. — У тебя варианты есть?
Пантор снова поглядел на приятеля.
— Может, переждем и другого проводника найдем?
— Ты совсем балбес? — выпучился на него Винсент. — Что ты переждешь? Они уже здесь и никуда не денутся, пока тебя не схватят.
— Нас, — поправил Пантор.
— Нет, тебя, потому что я сидеть и ждать не стану. Я ухожу. Хочешь, идем вместе.
Пантор снова закружил по комнате, что-то судорожно соображая.
— Не дури, Пантей. Бежим, пока не поздно.
— Бежим, — согласился маг. — Только не вместе. По отдельности будет вернее. Уходим по одному. Встретимся у границы.
Винсент с сомнением поглядел на приятеля.
— С какой стороны границы?
— С этой. А если не успеем с этой, значит, с той.
— Хорошо, — кивнул Винс. — Собирайся. Ты уйдешь первым.
— Нет, — покачал головой Пантор. — Первым уйдешь ты.
Винсент прищурился.
— Ты чего задумал?
— Ничего. Собирайся. И книгу не забудь.
Сборы оказались недолгими. Собственно, и собирать ему было особенно нечего. Покидав нехитрые пожитки в дорожную суму, Пантор подобрался к двери и принялся ждать. Вскоре снаружи в коридоре щелкнул замок, тихонько приоткрылась дверь номера напротив и зашелестели по ковровой дорожке поспешные шаги Винсента. Ученик Мессера подождал немного и осторожно приоткрыл дверь. Никого. Только вниз по лестнице вприпрыжку скатывался рыжий приятель. Хорошо, что он ушел. Причин, по которым они не могли уйти вместе, не было. Вернее сказать, имелась только одна причина, по которой Пантору понадобилось задержаться. Прикрытая дверь номера едва слышно стукнула, щелкнул замок. Он старался двигаться как можно тише, но ковер все равно шуршал под ногами. Скользящим шагом Пантор добрался до противоположного конца коридора и остановился возле номера Ивы. Как бы они не расстались утром, а уйти, не простившись, он просто не мог. И похабная философия Винсента ничего не меняла.
Он прислушался. Приблизился к двери. Прижался ухом к холодной деревяшке. Тишина. Но не мертвая, что-то было в этой тишине. Кто-то находился в номере. Пантор поднял руку, тихонько потарабанил костяшками пальцев по двери. До слуха донесся едва различимый шорох. Знакомо щелкнул хорошо смазанный замок. Так, кажется, щелкали в тишине все двери в гостинице, когда их отпирали. Дверь распахнулась.
