матовые, так что снаружи ничего не увидишь.
– Тогда несите топор! – велел я. – Да поскорее!
– Топор? – заколебался Перрин.
– Да, топор! И поскорее!
Перрин, недовольно бормоча, поспешил прочь. Я повернулся к миссис Перрин, которая пришла посмотреть, откликнулся ли кто-то на мой зов.
– Мисс Хоуп давно туда зашла?
– Мисс Хоуп? Я бы сказала, сэр, минут за двадцать до вашего приезда. Может, за двадцать пять. Я не придала этому особого значения, сэр. Она просто взяла ключ и зашла. Через пару минут оттуда послышалось какое-то жужжание. Я подумала, что мистер Батлер показывает ей какой-то свой новый прибор. Он всегда так делал. Потом ему позвонили по телефону, но, когда я его позвала, никто из них не ответил. Вот тогда мы с мистером Перрином и забеспокоились.
– Понятно…
Прибежал Перрин с топором, и я велел им отойти подальше. Размахнувшись, я сильно ударил по замку. Ручка отлетела и шумно упала на пол, но сама дверь не поддалась. Я ударил снова. Раздался сильный треск. После третьего удара дверь наконец распахнулась.
Я осторожно, опасаясь неизвестно чего, вошел в знакомую комнату. Похоже, там ничего не изменилось. Не заметно было и беспорядка. Одеяло на узкой раскладушке в углу комнаты никто не трогал.
Однако и Вик, и Хоуп исчезли…
– Вы с миссис Перрин стойте у дверей, – посоветовал я. – Не знаю, в чем дело, но что-то здесь произошло. Так что лучше всем туда не заходить.
Я стал разглядывать помещение повнимательней. Справа от меня находились большие генераторы и пульты с блестящими медными шинами и сложным переплетением проводов. Прямо перед собой я увидел длинный верстак, уставленный приборами для различных опытов. Слева возвышался огромный аппарат, которого раньше здесь не было. На маленьком эмалированном столике рядом с ним лежал большой лист бумаги, придавленный треснувшей длинногорлой бутылкой.
Я схватил бумагу. Это было то оставленное мне сообщение, о котором писал Вик в своей записке. Сверху крупными буквами было выведено мое имя. Ниже я прочел следующий текст, нацарапанный плохо разборчивым почерком:
«Дорогой Пит,
первым делом хочу сказать, что ты не обязан предпринимать в связи со случившимся какие-то особые меры. Если я попал в беду, то по собственной вине и из-за своего ослиного упрямства, за которое ты меня не раз упрекал.
Знаю, что из всех наук ты уважаешь только аэронавтику, поэтому изложу все коротко. Впрочем, ты все равно решишь, что я сошел с ума.
Видишь ли, существуют звуковые частоты, которых человеческое ухо не улавливает. Есть и световые излучения, не воспринимаемые человеческим глазом. Опыты, которые я проводил в последние пять или шесть месяцев, свидетельствуют, что нас окружают формы какой-то жизни. Нашим чувствам они недоступны, но это не значит, что они не существуют.
Словом, я собираюсь провести небольшое исследование. Хочу попасть в мир, который я решил назвать Инфрамедия. Что я там найду, не могу даже предположить. Однако мои опыты показывают, что там существует какая-то форма жизни. Возможно, не слишком дружественная.
Таким образом, есть некоторая вероятность того, что меня там ждет что-то непредвиденное. И раз ты читаешь эту мою записку, значит, я попал в какую-то передрягу.
Если ты решишься последовать за мной, встань в центре квадрата, обозначенного четырьмя стойками аппарата, рядом с которым стоит этот стол. Обязательно прихвати с собой оружие, о котором я тебе писал.
На одной из стоек ты увидишь небольшую приборную доску. Поверни верхнюю ручку так, чтобы стрелка на шкале остановилась точно на делении 2700. Проверь, чтобы не было ошибки. Потом поверни вторую ручку так, чтобы две красные полоски совместились. Одновременно засеки время. Аппарат настроен так, чтобы возвратный цикл составлял ровно три часа. Поскольку ты начнешь новый цикл, мы будем знать точное время возвращения в наше собственное измерение.
Если ты решишь сделать это, скажи Перрину, чтобы он ничего не предпринимал по меньшей мере неделю. А то законники начнут экспериментировать с аппаратурой, и мы вообще не сумеем вернуться домой. И пусть Перрин передаст Хоуп, что я, или мы, если ты отправишься за мной, как-нибудь выкрутимся.
Вик».
Ниже я увидел приписку четким и решительным почерком Хоуп:
«Пит, дорогой!
Не знаю, когда ты приедешь, и поэтому отправляюсь в путь одна. Мы должны протянуть Вику руку помощи, верно?
Х.»
Конечно, я не понял того, что Вик написал о частотах и световых лучах, потому что в колледже больше думал о футболе, чем о физике. Однако две вещи были мне ясны. Первое: Вик ввязался в очень рискованное приключение. И второе: Хоуп последовала за ним. Все остальное для меня не имело особого значения.
– Перрин! – сказал я. – Мистер Батлер и мисс Хоуп в безопасности. В этой записке все разъясняется. Вместе с женой оставьте меня здесь и ничего тут не трогайте. Не подымайте шума по крайней мере неделю. Если же к этому времени мы не вернемся… Что ж, тогда делайте все, что посчитаете нужным. Понятно?
– Нет, сэр! Так нельзя. Где…
– Перрин! Вам понятны мои указания? Извольте их исполнять. Закройте дверь сюда и… И держите ее на запоре не меньше недели!
Я решительно уставился на него, и Перрин захлопнул дверь.
Теперь я занялся аппаратом, о котором написал Вик. Он состоял из четырех высоких, тонких стоек, образующих квадрат со стороной около ярда. Стойки держались на тяжелых медных консолях, установленных на прочном основании из изоляционного материала. На каждой стойке, как на стебле, располагался похожий на увядший цветок глубокий, хорошо отполированный рефлектор, обращенный внутрь и вниз. Все это сооружение напоминало каркас миниатюрного небоскреба.
Я пролез между двумя опорами и взглянул наверх. Похоже, все четыре рефлектора смотрели мне прямо в лицо. Я ожидал увидеть в них лампочки, однако там оказались грубо обработанные шарики плавленого кварца.
Беглый осмотр механизма вполне удовлетворил меня. Если Вик и Хоуп проделали такое путешествие, почему бы и мне не отправится по этому маршруту? Я взглянул на бумагу в руке с инструкцией Вика и, пристально глядя на стрелку, медленно повернул первую ручку на приборной доске.
Стрелка двигалась неторопливо, как у масляного манометра, когда давление постепенно растет. Двадцать один… двадцать пять… двадцать шесть… двадцать семь.
Я подождал некоторое время, но ничего не происходило, только слабо гудел генератор в дальнем углу комнаты да слабо подрагивала стрелка. Я еще
