желто-коричневой планетой, по размеру больше, чем Земля. Когда-то на ней были города, большие агломерации, охватывавшие целые континенты, сейчас же остались только руины возрастом миллион лет. На орбите этой планеты плыл полый тор в толстой ледяной броне – артефакт старше наследия Мурии.
«Столько миров, которые нужно исследовать, так много поразительных загадок», – думал он. Это была его детская мечта, и теперь он может ее исполнить. Смерть сделала это возможным.
– Ваше тело останется на Земле в безопасности, – сказал Бартоломеус. – А ваш разум будет перенесен в фактотуме на много световых лет от Земли. Вы сможете увидеть и прикоснуться к тому, что ни один другой человек никогда не сможет.
– Мое тело останется на Земле и будет стареть. – Адам наблюдал за планетой в окружении сотен колец, светившихся во всех частях спектра, которая будто бы состояла из золота. – Оно умрет.
– Не сейчас, – сказал Бартоломеус. – Через шестьдесят, семьдесят или восемьдесят лет. Мы о нем хорошо позаботимся.
– А мое сознание. – Адам полетел над планетой размером чуть меньше Земли, почти полностью покрытой океаном, на ней было всего несколько островов и морские горные хребты. Он подумал, что слышит шум прибоя, бьющегося о пляжи, на которых никто никогда не бывал. – Мне также говорили про нейродегенерацию.
Космос исчез. Адам стоял внутри соединительной станции Грюндландии. Вблизи растворился последний кусок яркого поля опыта.
Бартоломеус подошел ближе и встал прямо возле открытого цилиндра коннектора. Адам заметил позади себя еще двух Аватаров, в том числе и женщину с серебристыми бровями и надменным взглядом.
– Все остальные люди навсегда останутся молодыми и здоровыми, – на Адама снова накатила печаль. – А я буду стареть и дряхлеть.
– Мы не можем дать тебе бессмертие, – сказал Бартоломеус. – Если ты будешь нам доверять, то мы будем заботиться о твоем здоровье, устанавливать нейростимуляторы, ускоряющие мышление.
Женщина подошла ближе. Адам вспомнил, как Бартоломеус называл ее Уранией.
– Ты можешь жалеть о том, что потерял бессмертную жизнь, или отправиться открывать звезды, – сказала она.
Адам чувствовал, что он уже принял решение.
– Здесь и сейчас, – ответил Бартоломеус.
Последний шаг
47
Через час непрерывного хода Максимилиан стал настойчиво просить отдых, и Эвелин с облегчением согласилась. Ее ноги становились все тяжелее и тяжелее, а руки немели. Путники сели внутри одной из сотен маленьких ниш в почти вертикальной стенке воронки терминала. Максимилиану поход давался труднее, чем другим. Он хотел расстегнуть адаптивный комбинезон, но Эвелин остановила его:
– Это сделает нас беззащитными.
Лицо Максимилиана за прозрачной дыхательной мембраной было бледным и мокрым от пота.
– Я изнываю от жажды.
– Мне тоже хочется пить, – простонал Найтингейл, несколько потерявший свою элегантность. Его движения больше не казались такими плавными и совершенными, будто на него давил груз тяжелее, чем рюкзак Эвелин с головой Адама. Но его глаза за мембраной блестели – это все равно указалось ему увлекательным приключением.
– Нам придется еще немного потерпеть, – сказала Эвелин.
Она наклонилась и посмотрела вниз, на выступающие из стены угловатые образования, напоминающие мостик. Было неясно, для какой цели он построен, и Эвелин пыталась понять это. Она искала преследователей, двух Аватаров, о которых упоминал Рубенс.
– Никого, – сказала она. – Никто нас не преследует.
– Возможно, Аватары не нашли тайный ход, – сказал Найтингейл. Он начал осматривать заднюю стенку ниши. Из нее торчали какие-то полупрозрачные шишки, похожие на кнопки управления.
– Возможно, – ответила Эвелин, пытаясь скрыть скепсис.
Она подумала о похищенном Ньютоне и задалась вопросом, как много от него узнали машины.
По воронке терминала диаметром около километра перемещались сотни МФТ, шаттлов и транспортеров. Управляемые автоматическими системами, они вылетали из его глубин, гудя гравитационными двигателями, или садились в широкой закругленной сверху воронке. Сервомеханизмы, напоминавшие экзотических насекомых, прикреплялись к грузовым кораблям, доставлявшим сырье для брутеров Кластера, или переползали по стенам и исчезали в щелях, которые выглядели как трещины в композитном материале или металлокерамике. Члены «Утренней Зари» встретили множество таких, но мéхи не обратили на них внимания – камуфляж, который не обманул бы человека ни на секунду, действительно работал.
«По крайней мере, для простых конденсатов разума, – подумала Эвелин. – Аватары сразу бы все поняли».
– А где Шанталь, Лоренцо и Эстебан? – спросил Найтингейл. Он попытался сдвинуть одну из шишек с места.
– А что с ними должно случиться? – спросила Эвелин.
Вверху над видимой частью неба появились темные тучи. Начался дождь. Упали большие капли, и Эвелин задумалась: что же происходит с ними глубоко внизу, на дне воронки. И вообще, долетают они туда или испаряются в потоках поднимающегося теплого воздуха?
– Мы ждали их через несколько часов, – все еще тяжело дыша, проворчал Максимилиан. – Если мы прибудем в Сакатун без предупреждения…
– Мы не можем их предупредить, – быстро сказала Эвелин. В голову Максимилиану приходили очень глупые идеи, которые надо было опровергать. – Нам нельзя здесь использовать сигнальные значки.
Она снова посмотрела на воронку, пытаясь оценить расстояние. Еще около двух километров отделяло их от широкого края, и добраться туда было совсем не просто. Казалось, позади остался самый легкий этап. Над ними было меньше ниш и больше уступов, которые не облегчали восхождение. Далеко на сотни метров растянулись сетчатые структуры из металла. Около них пролетали многочисленные многофункциональные капсулы и чуть более крупные транспортные средства, появлялись и исчезали сервомеханизмы.
Максимилиан придвинулся к Эвелин и, поймав на себе ее взгляд, застонал.
– Мы никогда не сможем этого сделать! – взмолился он. – Посмотри! Тут совсем нет прохода, и почти не осталось мест для отдыха. Нам придется все время карабкаться вверх по вертикальной поверхности и преодолеть не меньше двух километров. На это уйдут часы! А если мы хоть немного ошибемся, – он посмотрел в пропасть и вздрогнул, – то разобьемся и умрем.
– У нас нет выбора, – сказала Эвелин. – Мы уже начали путь.
«Мы должны это сделать любой ценой», – подумала она.
– Я уже выбился из сил. И изнываю от жажды, – пожаловался Максимилиан. – Почему мы не подумали о том, чтобы взять воды? Почему эта мысль не пришла тебе в голову?
Прежде Эвелин уже думала, как будет реагировать Максимилиан, когда ситуация станет тяжелой. Теперь же она получила ответ: он сломался. Усталость и страх превратили спокойного техника и аналитика в импульсивный комок нервов.
Эвелин догадывалась, что подъем был не единственной опасностью, и, возможно, даже не самой большой.
– Успокойся, – сказала она. – Никто из нас не был готов к такому.
«Нет, – подумала она. – Это совсем не так. Нам следовало ожидать чего-то подобного».
– Если мы остановимся там хоть раз, то проиграем, потому что слишком устали. Закричать – значит умереть.
Максимилиан начал дрожать.
– Посмотрите, как любопытно, – сказал Найтингейл.
Он повернул шишку, где пульсировал голубой свет.
– Не трогай это! – резко сказала Эвелин. – Кто знает, что…
По воронке разнесся сигнал, напоминающий гул гравитационных двигателей, но более глухой. Эвелин взяла Найтингейла под руку и оттянула его
