– Строиться! – скомандовал Вурч, свирепо глядя на часового.
Тот уловил его взгляд и заоправдывался:
– Да не было больше гусениц! Может, их принесло из другого места!
– Ладно, потом разберёмся! – процедил Вурч.
– А мясо? – послышался чей-то голос.
– Оставить! – рявкнул Вурч, но передумал и распорядился: – Нет… возьмите понемногу с собой и ешьте на ходу. Остальное… перенесите в столовую, – скомандовал он начальнику трофической команды. – Затем следуйте за нами!
Следовало торопиться, пока гусеницы не расползлись по окрестностям, наводя панику на близлежащие деревни.
Торопливо жуя, дружина ускоренным шагом продвигалась по дороге, ведущей в соседнее селение.
– Что может сделать одна застава на всё побережье? – вдруг тоскливо произнёс Чер, выплёвывая гусеничную чешуйку. – Гусениц группами разносит по морю. Пока мы вылавливаем одну, вторая вгрызается в другом месте. Надо организовать экспедицию на ту сторону моря, отыскать, где они плодятся, и уничтожить их гнездовища!
– Недурная мысль! – пробормотал Вурч, идущий рядом. – Останемся живы – вспомним.
Деревня встретила дружину совершеннейшим разгромом. Единственно нетронутыми остались сами хижины: сделанные из высушенных на солнце глиняных кирпичей, они пришлись гусеницам не по вкусу. Но зато пространство между хижинами, залитое сокровью и забросанное кусками тел и кожуры, выглядело ужасающе.
Все Неподвижные Собратья, находившиеся в деревне, оказались уничтоженными. Они не могли убегать, как люрасы, и пали первыми жертвами гусениц.
Повсюду валялись зелёные какашки. Это было всё, что осталось от жителей деревни и Неподвижных Собратьев. Некоторые люрасы пытались защищаться: Виш увидел несколько отгрызенных ветверук с зажатыми каменными рубилами и мотыгами.
Увидев сотворённое ползучими чудовищами, малыш снова зарыдал.
Среди солдат послышались возмущённые крики. Одному новобранцу стало плохо, он пошатнулся и чуть не упал.
Двое воинов, услышав слабое шевеление в ближайшей хижине, бросились туда и вынесли вконец искалеченного люраса.
Виш взглянул на него: переломанные ветверуки, изломанное и изгрызенное стволотело… сокровь, вытекающая из многочисленных прокусов…
У Виша закружилась голова. Помочь пострадавшему никто бы не смог. Это был первый тяжелораненый, которого встретил Виш.
– Куда ушли гады? – наклонился к раненому Вурч. Тот попытался что-то сказать, протянул к Вурчу дрожащую ветверуку, несколько раз беззвучно раскрыл рот, затем дёрнулся и затих.
– Умер! – горестно воскликнул Виш.
Вурч распрямился и повернулся к солдатам:
– Ищите по хижинам! Гусеницы могли спрятаться там!
Однако, как ни искали, гусениц нигде обнаружить не удалось. Виш вспомнил леденящие душу рассказы о неожиданных появлениях гусениц в прибрежных деревнях. Случалось, гусеницы уничтожали всех обитателей, не щадя никого. Но потом – что наиболее удивительно – таинственно исчезали. Сейчас, похоже, старая история повторялась.
– Странно, – пробормотал Вурч.
Ещё несколько тяжелораненых, обнаруженных в деревне, не смогли пролить свет на происшедшие события.
– Куда ушли гусеницы? – вопрошал Вурч, но раненые только тяжело разводили ветверуками. Зато выяснилось, что часовой был прав, и гусеницы подплыли с юга, откуда он их видеть не мог.
– Ветры крутят, – объяснили раненые. – И течения.
– Прочесать окрестности! – скомандовал Вурч.
Воины рассыпались цепью.
– Следы, надо искать следы! – догадался Виш.
Но на каменистой почве следов не замечалось. И лишь в одном месте, на свежевспаханном поле, удалось рассмотреть два ряда пунктирных углублений. Их оставили ложноножки проползшей по пашне гусеницы.
– Они ушли в скалы! – указал Вурч.
– Но… что они будут делать в скалах? – удивился Виш. – Там никто не живёт, и там нечего есть.
– Может, они намерены спрятаться в тамошних пещерах? – предположил Вурч.
– В каменных стенах множество глубоких трещин, – согласился Виш. – Можно укрыться и между крупными обломками плит.
Воины поспешили к утёсам.
На скалы никто и никогда не лазил. Зачем? Подходящей для питания почвы там не было. И добро бы скалы дыбились на побережье – тогда бы их приспособили под наблюдательный пункт. Или будь они чуть повыше. Но гряда каменистых холмов, выглядывающих узкой полоской из-под земли, казалась высохшим хребтом гигантской ящерицы или треснувшим панцирем черепахи. Не очень высокие обломки – в два-три люрасских роста – торчали в разные стороны, иногда образуя сплошные непроходимые завалы.
Кое-где каменная гряда поднималась ступенями. В отдельных местах склоны обрывались ровными стенами. И повсюду чернели узкие щели пещер. Образованные сдвинутыми шалашиком пластинами, или появившиеся в лопнувшей сланцевой плите, или темнеющие под козырьками, нависшими над вымытой дождями каменной крошкой – пещеры неподвижным взором гусеницыных глаз наблюдали за приближающимся отрядом.
Досюда разработки сланцев пока не дошли, каменные плиты выламывали в непосредственной близости от деревни.
– Ну, и где их тут искать? – пробурчал Чер, оглядываясь на Вурча.
– Обыскивайте все пещеры! – приказал Вурч. Но не сдержался и прибавил: – Осторожно!
Виш сунулся в одну из щелей.
В щели стало ещё темнее, когда Виш загородил вход. Пришлось на минутку остановиться и подождать, чтобы глаза привыкли к темноте.
Что-то с тоненьким писком метнулось по земле из глубины пещеры. Виш наудачу ударил копьём, и, обливаясь потом, отшатнулся от входа, чтобы посмотреть: кого же он проткнул?
На копьё корчилась отвратительная ночная многоножка-мокрица. Виш стряхнул её с копья, и она, всхлипывая и прихрамывая, уползла обратно в щель. Гусеницы здесь спрятаться не могли: слишком тесно.
Виш направился к следующей щели, но оттуда, щурясь на солнце, вылез Чер.
– Ну, чего там? – спросил Виш.
Чер покачал головой:
– Никого. Правда… ход тянется куда-то вглубь. Но там становится так узко, что гусеница вряд ли протиснется. Я и то не пролез.
– Сюда! Сюда! – послышались крики.
Виш и Чер поспешили на зов.
Двое воинов выволакивали из пещеры слабо сопротивляющуюся гусеницу. Гусеница вела себя, как больная: шаталась на ложноножках, качалась из стороны в сторону, неуверенно атаковала, разевая челюсти медленно и вязко, будто спутанные ящеричной уздечкой. И постоянно пыталась уклониться от солнца.
– Ткнул пикой в темноту, а она вцепилась! – возбуждённо рассказывал Клев. – И я её поволок! А тут и Ланд подоспел.
Гусеницу прикололи. Некоторые из воинов заоблизывались, но Вурч распорядился:
