Солнце отделилось от толпы деревьев и уверенно двинулось в небо. Оно было жгуче-янтарным, как в мое первое утро в Полиуретане.
Ощущение, будто я попал в странный мир старинной пожелтевшей фотографии, вернулось. Серые тени и золотые блики заиграли со мной в прятки, я чувствовал их присутствие, но, оглядываясь по сторонам, не мог понять, что в мире не так.
Я ехал со средней скоростью.
Левое надплечье и лопатка побаливали после удара ножом, немного воспалились края раны. Утром я обработал порез йодом и заклеил пластырем.
Как ни странно, я не чувствовал обиды на Эфу. Что-то такое должно было со мной произойти.
В драке по-настоящему перестаешь бояться после того, как получаешь первый удар. Конечно, этот удар был не первым, полученным мной в Полиуретане, но сейчас, накануне битвы, я вдруг понял, что он пришелся очень кстати.
Где-то в области диафрагмы я сберегал капсулу.
Внутри было еще что-то: блуждающий холодок. Похоже, это легкий недифференцированный «страшок», оставшийся после включения веяния. Но, может, мне и надо его испытывать. У меня такое ощущение, что Гавинский не все рассказал.
Я чувствовал себя как перед экзаменом, к которому не успел как следует подготовиться.
А что, если в зале для совещаний сегодня вообще ничего не произойдет?
Я погрузился в свои мысли и не сразу сообразил – что-то не так, когда на одном из витков спирали обогнал парня. Проехав метров сто пятьдесят, я понял это и тут же быстро оглянулся.
Узнавание и растворение парня в воздухе совпали во времени. Это было похоже на déjà vu. Внутри похолодело еще больше, и я чуть было не пропустил поворот в тоннель.
Тот человек – не кто иной, как я сам, идущий по спирали утром четырнадцатого июня.
Сейчас там, на дороге, я-другой увидел промчавшегося мимо мотоциклиста. У которого на плечах нет головы.
Что это? Намек? Я должен расшифровать некую закономерность появления призраков?
Да это же психическая атака! Меня просто хотят напугать!
Мне символически показывают мое будущее. Надо мной висит угроза.
Я с ревом пронесся сквозь тоннель и выскочил на параллельный виток.
– Будь ты проклята! – крикнул я в пустоту.
Но Улитка на этот раз молчала. Возможно, она попросту могла бы сомкнуть тоннель в тот момент, когда я по нему проезжал, но не сделала этого.
Итак, я получил очередное предупреждение. Плевать. Буду я нервничать или нет – ничто меня уже не остановит. Я и сам знаю, на что иду. Страх, смятение давно стали привычными. Страх теперь для меня разменная монета.
На всякий случай я захватил с собой тонкую фляжку с отваром травы. Она лежала в заднем кармане брюк. Понадобится отвар или нет – я не знал.
Я въехал во двор административного корпуса без пяти семь.
Группа уничтожения генератора уже движется в направлении завода. Людоедов ведет Николай.
Менги еще ни разу не были на территории завода. С тех пор как спираль самоорганизовалась, по ее обычному маршруту нельзя достичь конца. Кроме меня, никто не смог преодолеть этот путь.
Людоеды, вооруженные ломами, монтировками и кувалдой, приближаются к заводу.
Какие искушения зреют в нечеловеческих сердцах?
Я грубо блефовал, угрожая Илье подготовленной группой, которая должна будет принять самые решительные меры в случае нарушения менгами обязательств. Даже если бы мне удалось набрать такую команду, вряд ли в самую решительную минуту люди посмели бы поднять руку на чудовищ, перед которыми испытывали многолетний страх.
Илья, конечно, предполагал, что я блефую. Тем не менее, я высказал ему свою позицию. Теперь оставалось полагаться только на честность Ильи – то качество, которым я сам в этой игре в любое время готов был пренебречь.
Я поздоровался с охранником и свернул в сторону конференц-зала.
В зале разместилось около ста человек.
В переднем ряду располагалось высшее руководство.
На Елене был ее черный с серебристыми разводами костюм. Около нее сидел угрюмый лысый бородач – зам по коммерции, за ним вальяжный здоровяк – зам по технике безопасности, рядом худенький старичок с вытянутым лицом, напоминающим мордочку утконоса, – зам по координации.
Я нашел себе место рядом с выходом – обеспечил путь к отступлению на случай неудачи. Рядом тяжело бухнулся плотный мужчина с усами, начальник одного из цехов.
Люди постепенно заполняли места. Среди них были знакомые, а были и такие, кого я видел впервые. Некоторые сдержанно шушукались, но большинство хранили молчание.
Какие же у всех ответственные выражения на лицах!
Покорность судьбе, понимание неизбежности момента – такими бывают человеческие лица на похоронах, при произнесении некрологов.
Внезапно стало совсем тихо. Сзади послышались шаги, и по проходу в развалку зашагал мужчина. Его белый летний костюм и мягкие туфли молочного цвета резко контрастировали с черно-серой толпой подчиненных.
Директор был не молод, но и не настолько стар, чтобы допустить, что восемьдесят лет назад он позировал Жоану Миро.
Взойдя на подиум, он сел за низенький столик, к которому был подведен микрофон.
Присмотров прокашлялся.
– Доброе утро, – сказал он. – Начнем, как обычно, с информации о кадровых изменениях.
Я нащупал капсулу, стал лелеять этот гадкий шершавый комок, пытаясь убедить себя в его ценности.
Важность происходящего – вот о чем все думали в эту минуту. И я не должен был среди них выделяться.
На подиум поднялся Курин, зашел за стойку трибуны. Отрегулировав наклон микрофона, он поздоровался и сразу начал зачитывать фамилии и должности назначенных за последний месяц руководителей. В том числе он назвал и меня.
Я встал, вежливо поклонился залу и снова сел.
После Курина на выступил зам по коммерции. Он отчитался о совершенных за месяц приобретениях и осторожно предложил наладить контакт с австрийской фирмой для закупки современного оборудования. Старинная, ящичная, технология производства поролона давно утратила актуальность, говорил он, и приобретать износившиеся детали для старого оборудования стало слишком сложно.
– Давайте пытаться модернизировать технологию, – робко проговорил он.
В ответ прозвучал протест с места.
– Артур Михайлович! – сказала Вырлова. – Моя структура продублировала работу коммерческого направления. Мы нашли три фирмы, которые на своих складах имеют необходимые нам товарно-материальные ценности. Но, видимо, коллеги решили проигнорировать интересы корпорации. Вместо того чтобы, оптимизировав производство, экономить деньги для ее развития, они хотят превратить дорогостоящие машины в металлолом.
Завязалась дискуссия.
Зам по коммерции начал спорить с Вырловой.
