Еще немного — и мы на месте.
Река уходит вправо, образуя большую заводь. Когда-то здесь была пристань. Причал с автомобильными шинами до сих пор стоит, а дальше на поднимающемся берегу несколько заброшенных домиков и солдатская казарма. Ни огонька, хотя стекла в окнах целы.
Нет, вру. И окна побиты, и лозунг на казарме увядающе тлеет. "Болтун — находка для врага".
Значит, ищем подземный вход.
Лодка ткнулась носом в песок, мы поднялись на склон и принялись осматриваться.
Ничего заслуживающего внимания. Зашли в домики — их двери незаперты — и тоже ничего. Кое-где мертвая старая мебель, и все. В казарме три ряда безматрасных железных кроватей. Жутковато выглядят при луне, а на одной еще и памятник Ленину лежит. Простенький, неживой, рукой в потолок указывает. Додумался же кто-то сюда его. Но где ворота на базу?
— Мы не проверили вон т-там, — Глеб указал на маленькое деревянное строение недалеко от казармы.
— Это туалет, — ответил я. — Классической туалетной формы. Хоть в кино его показывай. Туалет типа "сортир".
— Поэтому и п-подозрительно, — сказал Глеб.
Он дошел до туалета, распахнул дверь, посветил фонариком и замахал нам обеими руками.
Мы подбежали и увидели, что пол в туалете необычный. Не пол, а металлическая дверь из двух половинок лежит на земле.
Втроем мы аккуратно взялись за ручки, открыли сначала одну половинку, затем другую и вздохнули. От радости и страха. Вот он, секретный проход на секретную базу. Лестница с бетонными ступеньками глубоко уходит в землю. Как хитро замаскировано, шпионы ни за что не догадаются. Мало ли зачем человек сюда пошел. Даже генерал — что тут такого? Разве ему нельзя? Хотя если рота солдат строем промаршировала, то да, непонятно.
Шутки шутками, но когда ты рядом с подземным ходом, из которого могильным холодом веет, чувствуешь себя не по себе.
— Вперед? — спросил я.
— Отступать поздно! — произнес Артем, и мы начали спускаться, ненадолго задержавшись, чтобы надеть свитера.
Первым шел Артем, за ним Глеб, а я последним. Но не из-за того, что я несмелый, это произошло само собой.
Шли долго. Светили фонариками, надеясь увидеть конец лестницы, но он что-то никак не появлялся. Ступать старались осторожно, хотя получалось не всегда, камешки то и дело хрумкали под ногами. За перила не держались — боязно. Когда руки на перилах, идешь будто по-хозяйски… а если подземелье обидится на нас? Вот такие мысли!
Через минуту лестница все-таки кончилась. За последней ступенькой лежал ровный каменно-серый тоннель. Не особо широкий, вроде школьного коридора, а дальше — ворота.
И какие! Стальные, больше метра толщиной, и выпукло-полукруглые, словно два кусочка разрезанного мячика. Покрашены черно-желтыми полосками. Такие ворота ставят для защиты от ядерной бомбы. Первая половинка ворот закрыта, а вторая отъехала вперед, и за нее можно пройти.
— Идем? — снова спросил я.
Из-за ворот лязг послышался, будто что-то проехало. Показалось?
Еще несколько минут назад, когда только нашли лестницу, я подумал, что мне страшно. Нет. Страшно теперь. По-настоящему страшно. Какую глупость мы затеяли.
— Идем! — ответил я себе как можно уверенней.
За воротами тоннель продолжился, и по пути нас встретил странный коридорный кабинетик в клетке. Покрытый зеленым сукном стол, на нем несколько телефонов, телетайп, лампа, и все это за решеткой от пола до потолка. Дверца в решетке незакрыта.
— Контрольно-пропускной п-пункт номер один, — прочитал Глеб.
Мы подошли к столу. Да, точно. Здесь должен сидеть офицер в отутюженном кителе, проверять удостоверения всех, кто приходит на базу, сообщать по телефону о происшествиях и включать телетайп.
Одна бумажная полоска-телетайпограмма все еще торчала из устройства. Артем оторвал ее, посветил фонариком и отдал нам.
— Читайте сами.
Мы прочитали.
Сообщение оказалось лаконичным, без подписи, и заставило вздрогнуть. Оно гласило — "тьма сгущается".
— Надо смотреть внимательно, — сказал я. — По оставшимся следам мы поймем, что случилось на базе. Составим реальную логическую картину. Без глупостей и суеверий.
— А если вк-ключить лампу? — нерешительно предложил Глеб. — Вдруг электричество есть.
— Давай попробуем, — ответил Артем.
Громкий щелчок — и она загорелась! Гораздо ярче, чем наши фонарики. Но свет, конечно, подземный, мрачный. Он всегда чувствует, где находится: на кухне или в страшной пещере. Соответствует обстановке.
Поэтому мурашки по коже забегали еще быстрее. Но они в организме не главные и поэтому не помешали нам приступить к осмотру.
Для начала мы увидели в рамочке на стене приказ командира части "51–17" — "Наружу не выходить! Мы нужны Родине совсем внутри нее!" Рядом и тоже в рамочке — "Не волнуйтесь, на капиталистических военных базах то же самое".
То есть солдаты годами солнца не видели? Да так с ума можно сойти!
Можно совершенно точно, потому что в столе нашлась обложка брошюры под названием "Пятнадцать отличий советского сумасшедшего от зарубежного" с карандашной надписью "на первом КПП еще спокойно…"
Дальше мы пролистали "журнал пришествий" — толстую книгу в кожаном переплете, она лежала-пылилась в верхнем ящике стола и была исписана полностью.
Одной и тоже фразой — "я не сумасшедший"! Только эти три слова. По двести раз на каждой странице. Боролся человек с надвигающимся безумием. Не уверен, что у него получилось. Особенно засомневался, когда нашел другую его запись, уже на листке бумаги — "я постараюсь логическим путем, объективно, без лишних эмоций и суеверий понять, кто живет у меня под кроватью. Стоны и бормотание свидетельствуют о его схожести с человеком". В подтверждение серьезности намерений в ящике нашелся учебник по логике, весь в пометках и закладках.
— Пойдемте, — сказал я. — Ясно же, что человеку от безвыходного сидения под землей начала казаться всякая ерунда.
— Подожди, — ответил Артем.
В другом ящике лежали карандаши, давно высохшие шариковые ручки, резинки, линейки… и значок! Синий, треугольный, из толстого куска бронзы. С гербом, флагом, перекрещенными мечами и надписью — "оперативный дежурный части 51–17".
Шикарная вещица. Повертели мы ее в руках, и у меня мысль возникла.
— А знаете что! Можно валить домой. Значок докажет, что мы были
