— Да может, он и не поэтому утонул-то… — неуверенно сказал Алексей.
— Может, и не поэтому… — обессиленно отозвался Паша Глотов. — А как узнать? Как теперь узнать?..
— А-а… — Колодников скорбно покивал. — Вон ты зачем пришёл… Думаешь, Мила тебе поможет?..
— Ну пускай хотя бы скажет!.. — взвыл Паша. — Бояться мне, не бояться?.. Уезжать, не уезжать… Ну ты сам подумай! Это же всё бросить! Газету только-только раскрутил!.. С нуля ведь поднял… Такую газету!..
Снаружи стонало и погромыхивало. Потом ветер поднапрягся и с громким хлопком распахнул форточку, заставив вздрогнуть обоих. По кухне загуляли сквозняки. Паша Глотов заматерился шёпотом, схватил рюмку и, наполнив, оглушил без закуски.
«Господи… — глядя на него, в смятении думал Алексей. — Бедный Пашка… Как же мне повезло!.. Как же мне повезло, Господи…»
— Уезжай, Паша, — бросил он угрюмо и отрывисто. — Не гневи Бога. Уезжай!..
* * *
За каких-нибудь полтора часа внезапно нагрянувший ветер и впрямь придал городу прифронтовой, а то и блокадный облик. Он вымел из потаённых углов и выволок на улицы такую чёртову прорву мусора, что Алексей только диву давался: откуда взялось столько дряни?..
Окончательно распоясавшись, ветер валил рекламные щиты на разножках и толкал на стоянках машины с такой силой, что те с перепугу включали противоугонные устройства и принимались надрывно выть и причитать.
Прохожих и лотошников поубавилось, и тем не менее жизнь продолжалась. Лица идущих навстречу выражали досаду по случаю мерзкой погоды, но не более того. Исхода беженцев также не наблюдалось… Не чувствуют за собой никакой вины или просто надеются на русский «авось»? В Америке бы уже, наверное, была всеобщая паника… Как в тридцать восьмом…
И Алексею невольно вспомнилось, как лет десять-двенадцать назад его угораздило попасть в шторм на Волге. Плоскодонная дюралевая «Москва» содрогалась и скрипела всеми своими хрупкими сочленениями. Двухметровые волны брали кораблик на излом. Пока шли вперевалку вдоль берега, было ещё ничего. Приключения начались, когда «Москва» поравнялась с причалом и легла в разворот.
Первая же волна шлёпнулась всей своей студенистой тушей прямо в одно из трёх огромных окон на носу — крайнее слева. Лист оргстекла вылетел из хлипкой резиновой рамки и упал на передний ряд сидений (слава Богу, пустой), а по салону от носа к корме прокатился мутный полуметровый вал октябрьской ледяной воды.
Вскочившие пассажиры, приглушённо матерясь, отряхивали с оскорблённым видом рукава от влаги. Следующая волна всё так же аккуратно, не разбив, выдавила следующее окно — и вал прокатился по салону вторично. Судорожно поджавший ноги Колодников видел, как сантиметрах в пяти от его подошв проплыла чья-то серенькая беретка с трогательным хвостиком. И лишь тогда пришла на ум изумлённая восторженная мысль: «Братцы! Да ведь мы, кажется, тонем!..»
Тут же вспомнился «Морской волк» Джека Лондона: женский пронзительный визг, давка у шлюпок… Так вот ни черта подобного! Пассажиры «Москвы» с нездоровым, но радостным любопытством наблюдали за собственным караблекрушением. И только когда высадило третье (последнее) окно, а в салоне вовсю гуляли волны, народ (причём далеко не весь) с видимым сожалением потянулся по лесенке на палубу, то и дело оглядываясь и явно боясь прозевать, как будем тонуть…
Да, господа, это вам не Америка…
Хотя лет десять-двенадцать назад мы ещё точно знали, что кораблекрушения случаются только за границей, у проклятых капиталистов. Советские были, непуганые… А впрочем, какая разница: советские, несоветские!.. Взять нынешний случай: одни ведь богатенькие бегут, да и то не все, а так — самые робкие… А прочие вон играют в домино да посмеиваются.
Смешное и страшноватое видение посетило Колодникова. Ну, допустим, Апокалипсис… Вот именно так, как он описан Иоанном. Изливаются с неба чаши, восходит звезда Полынь, лезет из моря многорогий тысячеглазый зверь… А кто-то даже на этом будет наваривать бабки. До последнего. «А то, типа, поздно потом, братва!..» Хм… А неплохая, кстати, мысль. Фирма «Двадцать четыре старца».
«БЕРЁМСЯ ОТМАЗАТЬ НА СТРАШНОМ СУДЕ ПО ШЕСТОЙ, СЕДЬМОЙ И ВОСЬМОЙ ЗАПОВЕДЯМ. ОПЛАТА — ПО ДОГОВОРЁННОСТИ».
А что? Звучит вполне солидно… Нисколько не хуже, чем на тех листовках насчёт кармы…
Вот ведь времечко, а? Стоит пошутить, как выясняется, что это уже было сказано всерьёз. Тебе — шуточки, а люди с этого со всего деньги давно гребут…
* * *
О Пашином несчастье Колодников решил дома не говорить, чтобы не вызвать у Александры неприятных воспоминаний об ознаменованном оплеухой вечере, и ограничился лишь рассказом про суматоху в райотделе да ещё про то, как ему с помощью оперуполномоченного удалось выручить трудовую книжку.
— Кстати… — как бы невзначай добавил он. — Встретил на обратном пути Кирюшу Чернолептова. И знаешь, что он мне сказал?.. Приятельница твоя квартиру в соседнем доме покупает… Ну, медиум, ты ещё с ней тогда блюдце по столу гоняла… Как её? Мила, что ли?..
Новость эту Александра восприняла равнодушно, ничего такого не заподозрив, и лишь поморщилась, когда Колодников помянул её давнее увлечение спиритизмом. Грех, братцы, грех. «Ворожеи в живых не оставляй…» Так, кажется, у Моисея?..
— И где только люди деньги берут?.. — закруглил Алексей, весьма натурально позёвывая.
Но тут в разговор внезапно вмешался Димка.
— Это которая сейчас всем гадает? — сердито спросил он. — Тюрморезова?.. Ну, она у меня ещё «извини» попросит! Подельника мне спугнула, овца…
— А ты-то её откуда знаешь? — не поняла Александра.
— Откуда… — Димка фыркнул. — Говорил ведь лоху: не держись за гадалок — за Бога держись!.. Нет, пошёл… А она ему, слышь, ма… Забирай, говорит, все бабки, какие есть, и уматывай из города! А то двух дней, говорит, не проживёшь…
— Н-ну… так, наверное, карты выпали… — осторожно и вроде бы насмешливо предположил Алексей.
— Ага! — сказал Димка. — Выпали!.. А то я не знаю, кто её подговорил… и за сколько… А ты ещё спрашиваешь, где люди деньги берут! Там и берут…
Спать легли — ещё одиннадцати не было. А уже в начале двенадцатого послышались крики. Ветер, кстати, так и не унялся — даже с наступлением ночи. Снаружи ныли провода, на крыше громыхала жесть, стёкла окон вздрагивали. Сначала Алексею почудилось, что кричат во дворе, но потом, когда стену пронизал истошный женский вопль, стало ясно, что именно за стеной он и испущен — в соседней квартире.
«Что это они на ночь глядя? — с неудовольствием подумал Алексей и, приподняв голову, сердито взбил кулаком подушку. — Дня было мало — счёты свести?..»
