Ознакомительная версия.
— Ты совсем рехнулась, — Орас задыхался от бессильной ярости. — Я сейчас же позвоню в милицию…
— И что ты скажешь? Кто-то убил мальчишку? А почему «кто-то»? Почему не ты? Даже если тебя не осудят, о резиденции мэра можешь забыть. Кстати, мальчишку изнасиловали, перед тем как убить, и тебя, сладенький мой, затаскают по всевозможным экспертизам, — предвкушая его унижения, Катерина даже чмокнула трубку. — У тебя, кажется, первая группа крови? Резус плюс, насколько я помню. Так вот, дорогой, у насильника — представь себе — тоже… Я всё предусмотрела, — она сделала паузу и произнесла с наслаждением — Это тебе за то, что ты меня бросил. Запомни: таких женщин, как я, умные мужчины не выгоняют.
— Я сожалею…
— Понял, как ты ошибся? — она вновь хихикнула, и он подивился — почему раньше его не раздражала ее безмерная пошлость.
— Да… сильно ошибся. Когда женился на тебе.
Она опешила — но лишь на секунду, затем прошипела:
— Тебе придется сожалеть теперь об этом каждый день.
— Твои кабаны порядком там наследили. Их расшифруют в две минуты.
— Значит, ты звонишь в милицию?
— Да, немедленно.
— Что ж, звони. Только это тебе не поможет. Выблевать сожранное назад невозможно. Чао, дорогой!
Несколько минут он стоял неподвижно, глядя на черный силуэт обветшалого дома. Не то, чтобы он раздумывал или сомневался. Нет, он просто знал, что звонок ничего не даст — Катерина всё равно переиграет его.
Сзади блеснули огни фар. Он оглянулся. Какая-то машина мчалась к дому. Он не мог различить ее силуэт — огни фар слепили. Орас спешно вытащил из бардачка пистолет и присел возле капота. Машина въехала всеми четырьмя колесами в огромную лужу перед домом. Огни фар погасли. Орас узнал «Волгу» Виталика.
— Где вас черти носили?! — крикнул Андрей, поднимаясь.
Виталик выскочил из машины и запрыгал к нему навстречу прямо по луже.
— Накладка вышла, шеф… Мы слегка приотстали — между нами мотался какой-то трейлер, а потому не видели, как вы свернули на эту дорогу. Потом трейлер свернул, и перед нами оказался «Форд», как две капли похожий на ваш, и чешет себе вовсю по шоссе. Мы следом, уверенные, что вы спутали поворот. Едем и едем. Я чую что-то неладное, велю догнать, а «Форд» удирает во все лопатки. Пока гонялись, заехали в какой-то кювет. Потом выгребали, вернулись сюда и…
— Там в доме убитый ребенок, — сказал Орас.
Виталик обалдело раскрыл рот.
— Это же…
— Я сейчас позвоню в милицию.
— Ни в коем случае! — Виталик даже схватил его за руку. — Надо немедленно отсюда сматываться.
— Они на это и рассчитывают.
Виталик на секунду задумался. В бытность его в команде у Старика ему не приходилось сталкиваться с подобными сюрпризами. Но он не растерялся.
— Вот что, шеф, — заговорил он торопливо. — Вы сейчас же уезжаете. Весь вечер вы просидели возле Евы — все домашние это подтвердят. Я захожу в дом, нахожу труп ребенка, и звоню куда надо. У меня трое свидетелей, что я никого не убивал. А сюда приехал по звонку неизвестного — тот обещал передать компромат на Суханова. Ну и мне устроили ловушку. Я должен был прибыть один. А приехал с товарищами, и у них сорвалось… Вроде как складно?
Орас согласно кивнул — получалось правдоподобно.
— Какая у тебя группа крови? — спросил он.
— Третья. А что?
— Тогда действуй.
Он сел в машину и дал задний ход.
— Эй, ребята, — закричал Виталик. — Живо езжайте за ним следом — чтобы следов протекторов «Форда» ни одна собака перед домом не нашла.
Сам же он направился в дом. Нехорошее предчувствие нахлынуло на Ораса. Что-то он не просчитал в этом эпизоде, а вот что… Тем временем «Форд» пятился от дома.
«Надо было засадить эту сучку в тюрьму… Вот где я ошибся…» — думал Орас.
В этот момент в доме Виталик снял телефонную трубку. Белый шар вспух на месте черного старого дома. К небу, стремясь опередить друг друга, взметнулись обломки бревен, досок, бетона и кирпича. И крошечные ошметки человеческой плоти.
Катерина рассчитала точно — Орас не стал бы звонить в милицию по своему телефону. Только истинный князь мог с такой точностью предугадывать события.
Третий день я лежала на кровати и смотрела в потолок. Потолок был белый. Абсолютно. Ни единой царапинки или вмятины — на него было приятно смотреть. Гораздо приятнее, чем на узорные шелковистые обои. На стене напротив кровати висела картина в тонкой золоченой рамочке — белая бумага, и на ней слегка побрызгано голубой акварелью. Потолок мне нравился больше — качественная работа. Жаль, что не уцелело ни одной гравюры Кентиса — ее дымчатый оттиск бы прекрасно смотрелся бы стене.
В вазе рядом с кроватью стояли фрукты — черные агаты винограда, ярко-оранжевые персики с легким фиолетовым флером и нежнейшим белым пушком, будто только с ветки; огромные яблоки, янтарно-желтые и ровные как бильярдные шары; темно-золотые, с чернью, изогнутые вопросительными знаками груши. В этом был весь Орас. Другой, желая утешить, положил бы на столик цветы или драгоценную безделушку. Орас же подносил то, что любил со страстью истинного творца — он дарил пищу.
Кто-то внизу захохотал, и я вздрогнула от этого смеха — он был дик и вульгарен. Обычно посетители кафе Ораса так не смеются. Ну разве что бывают очень пьяны… Я поднялась и шагнула к окну. Из окон моей спальни как раз был виден вход в кафе. Двое человек в белых кожаных куртках с металлическими блестками стояли у входа. Один из парней вновь захохотал и, размахнувшись, швырнул что-то в окно. Огромное зеркальное стекло хлынуло на тротуар потоком сверкающих осколков. Внутри завизжали от ужаса. И тут целая ватага — человек десять, если не больше, устремилась внутрь сквозь пробоину разбитого окна.
Я бросилась к телефону и набрала номер милиции. Раздались лишь короткие гудки. Я в отчаянии швырнула трубку. Черт возьми, ведь на Звездной, возле собора всегда торчит патрульная машина. Уснули они там, что ли?! Я спешно натянула джинсы и куртку и выскочила из спальни. Навстречу мне попалась Клара с Олежкой на руках.
— Куда вы, мадам? — спросила она дрожащим голосом.
Я терпеть не могла, когда она называла меня «мадам». Схватив ее за локоть, я втолкнула ее в кабинет Ораса.
— Запрись изнутри и никому не открывай — только мне или Андрею.
— А вы? — пробормотала она испуганно, и лицо ее плаксиво скривилось.
— Спущусь в кафе, — заявила я и захлопнула дверь.
По дороге я завернула на кухню и рассовала по карманам штук пять или шесть ножей. А потом вышла на лестницу, ведущую вниз, в кафе, и стала медленно спускаться вниз.
Ознакомительная версия.
