с луком.
«Я пришел один», — сказал я.
Мужчина с ружьем фыркнул.
«И откуда ты пришел?» — спросил он.
«С севера, — ответил я. — Я прибыл с севера. Кто вы?»
«Заткнись», — велел мужчина с ружьем, когда второй человек с луком попытался ответить. Он снова повернулся ко мне.
«Оставь оружие здесь», — сказал он.
Я повесил лук и колчан со стрелами на дерево.
«Все оружие», — добавил он.
Я вынул два ножа и тоже оставил их у дерева.
«Больше нет ножей?» — спросил мужчина.
Я покачал головой. Мой «Лезерман» не был полноценным ножом. Я мог притвориться, что забыл о нем, если эти люди решат обыскать меня.
Но они не стали обыскивать меня. Они не сдвинулись с места.
«Кто вы? — спросил я. — Я не причиню вам никакого вреда…»
«Позже у тебя будет много времени на разговоры», — перебил меня мужчина с ружьем. Он потянулся в одну из своих седельных сумок и бросил что-то к моим ногам. Раздался металлический звон.
«Надень это на каждое запястье и закрой, чтобы я услышал щелчок, — сказал он. — Не шути с нами».
На земле лежали две пары наручников. Одна была серебристой, вторая черной.
«Зачем?» — спросил я, обдумывая, пристрелят ли они меня, если я убегу, или этот момент уже был упущен.
«Затем что я пристрелю тебя, если ты этого не сделаешь, — сказал мужчина. — Прости, мне придется».
В его голосе было сожаление, и все же он сказал это так, словно действительно мог пристрелить меня.
Я наклонился и подобрал наручники. Петли были смазаны, и они легко застегнулись. Я показал мужчинам, что застегнул каждую пару на каждом запястье. Я не понимал, зачем они потребовали сделать это.
«Теперь застегни наручники вместе», — сказал мужчина.
Это имело смысл: я бы не смог самостоятельно надеть одну пару наручников, потому что мои запястья не согнулись бы в нужном положении. Застегнуть себя с двумя парами было легко.
Они уже делали это раньше.
«Вы не хотите подходить ко мне, да? — спросил я. — Вот почему вы дали две пары наручников. Иначе вам пришлось бы подойти ко мне. Чего вы боитесь?»
«Мы не боимся», — оскорбленно возразил второй мужчина с луком.
«Не трать воздух, — вмешался мужчина с ружьем. — У вас будет много времени поговорить, если он выживет».
«Выживу?» — переспросил я.
«Тебя ждет карантин», — ответил он.
Меня поместили на карантин в камеру под землей, в бункер. Или, возможно, это была комната обрушившегося здания. Например, полицейского участка. Или старых армейских казарм. Она находилась довольно далеко от причала с красными парусами, хотя я видел мачты и соседние здания из окон камер на одной стороне бункера. Камер было шесть: по три по обе стороны коридора.
Бункер не случайно находился на расстоянии от зданий. Это и был карантин. Люди не хотели заразиться болезнью, которую я мог бы принести. Но я был здоров.
Мужчины заставили меня идти впереди и выкрикивали инструкции, направляя через деревья и развалины старого города в сторону бункера. Затем они спешились, и мужчина с ружьем заставил меня спуститься по лестнице. Другой открыл решетчатую дверь и отошел подальше, а третий провел меня внутрь. Он заставил меня пройти в дальний конец коридора, потом вышел и закрыл дверь.
Все шесть камер закрывались тяжелыми дверями, в каждой из них была специальная щель, через которую в старые времена тюремные надсмотрщики могли наблюдать за заключенными.
«Не закрывай эти двери, — неразборчиво сказал один из мужчин с луком, поднимаясь по лестнице. — Закроешь их и застрянешь здесь навсегда, потому что у нас нет ключей. Туалет в последней камере справа. Старая канализация прочищена, но смывай за собой ведром воды».
«Подождите, — сказал я. — Чего вы боитесь?»
«Мы не боимся, — возразил мужчина. — Просто ведем себя осторожно. Последний гость принес чуму, убившую троих. Чертов фримен… Ты останешься здесь на месяц. Посмотрим, не заболеешь ли ты. Если выживешь, мы с радостью примем тебя в наши ряды».
«Он не хочет вступать в ваши ряды», — сказал голос из темной камеры, которая казалась мне пустой.
Голос был усталым, расстроенным и до боли знакомым.
«Он просто хочет вернуть свою чертову собаку», — произнес он.
Я повернулся и уставился в темноту. Его бороду разрезала тонкая улыбка, обнажившая блестящие белые зубы.
«Я же сказал тебе возвращаться домой, Гриз. Я предупреждал тебя».
Брэнд. Я опешил и какое-то время не мог говорить. Дверь наверху лестницы захлопнулась, и я услышал, как мужчины ушли.
Брэнд лежал на койке в своей камере. Больше он ничего не сказал.
Я прошел в камеру напротив и сел на цементный пол, уставившись на него. Последовало долгое молчание. Но тишина словно высасывала воздух из камер, и разговор казался единственным способом дышать.
«Где Джесс?» — спросил я.
«С ней все в порядке», — ответил Брэнд.
«Где она?» — спросил я.
«Карта, — сказал он. — Так ты добрался сюда, да?»
«Где моя собака?» — повторил я.
«Нашел другую лодку? — спросил Брэнд. — Да? Но… какова вероятность, что ты нашел целую лодку? Теперь приходится распотрошить десяток лодок, чтобы найти нужные детали и паруса, а потом собрать из них одну целую. Нет. Ты не нашел другую лодку. Ты пришел сюда пешком».
Он слез с койки, остановился на пороге и посмотрел на меня. Покачал головой и улыбнулся.
Мне хотелось убить его. Я не люблю жестокость. По-моему, жестокость похожа на глупость. Но в тот момент я был готов убить его за эту улыбку.
«Ты крепкий парень, — сказал Брэнд. — Упрямый. Похож на раздражающий кашель, от которого сложно избавиться. Что ж, ты заслужил мое восхищение».
«Мне ничего не нужно от тебя, — сказал я. — Только Джесс».
«Джесс — это товар, — сказал Брэнд. — Самка, способная родить щенков, сегодня редкость».
«Все самки рожают щенков», — возразил я.
«Нет, — ответил Брэнд. — Это не так».
Я удивленно посмотрел на него.
«Ты пришел по суше?» — спросил он.
Я промолчал.
«И не видел ни одной стаи диких собак, верно? — продолжил Брэнд. — Разве это не странно?»
Я пожал плечами.
«Мы ведь говорили об этом на твоем острове, — сказал он. — Беби-бастеры отравили стаи голодных собак, и яд лишил самок способности рожать щенков. По крайней мере такую историю я слышал».
Его слова заставили меня отвести взгляд. В них была неприятная бесповоротность ужасной правды. Мне было стыдно быть человеком.
Собаки были с нами с самого начала. Из всех животных, проделавших долгий путь сквозь эпохи вместе с людьми, собаки всегда занимали ближайшее
