место.
А потом поплатились за это. И все из-за проклятых людей.
Возможно, Гелдинг был не случайностью, а расплатой.
«Вот почему она товар», — продолжил Брэнд.
«Что это значит?» — спросил я.
Я знал. Но не был уверен, что это знал Брэнд. Мне нужно было время, чтобы собраться с мыслями и отогнать печальную мысль о миллионах собак, которые больше не могли иметь потомство.
«Это то, чем ты торгуешь», — ответил Брэнд.
«Значит, ты торговец, — сказал я. — В свободное от воровства время».
«Иногда, — согласился он, кивнув. — Обычно я путешествую. Я редко встречаю людей, которым можно что-нибудь продать».
«Зато часто встречаешь тех, у которых можно украсть», — парировал я.
«Разве?» — спросил Брэнд.
«Да», — ответил я.
«Тот преобразователь, — сказал он. — Для ветрового генератора. Я продал его твоему отцу».
«И что?» — спросил я.
«Ты пробрался на мою лодку, — продолжил Брэнд. — Как вор. Без приглашения. Взял мою карту».
«Это другое», — возразил я.
«Ты видел тот преобразователь на лодке?» — спросил Брэнд.
Пока я обдумывал его вопрос, тишина высосала еще немного воздуха из бункера.
«Я не искал его, — ответил я. — Там было темно».
«Ты не видел, что я оставил его на пляже на твоем острове», — сказал Брэнд.
Я уставился на него. Он улыбнулся и великодушно пожал плечами.
«Вполне логично, — заявил Брэнд. — Ты погнался за мной, словно у тебя полыхало в одном месте, и не успел оглядеться по сторонам».
«Нет», — возразил я.
«И ты спал, пока мы с твоим отцом говорили у костра, — сказал он. — Ты просто не знал, что мы заключили сделку. Верно?»
«Папа ни за что бы не отдал Джесс, — заявил я. — Джесс — моя собака».
«Ты уверен? — спросил Брэнд. — Уверен, что твой отец ни за что бы не пожертвовал чем-то одним ради чего-то большего?»
«Джесс — моя собака, — произнес я. — Она не товар».
«Хорошо, — ответил Брэнд. — Как скажешь».
Лжецы лгут. Точка. Именно это делал Брэнд. Лгал и пытался заставить меня лгать себе. Чтобы я перестал доверять своей семье. Лжецы лгут, отвлекая тебя от мыслей и убеждая, что их слова — новая истина. Ты наверняка встречал немало лжецов в своем переполненном мире. Думаю, ты чувствовал ложь с самого начала. Ты был готов к встрече с лгунами и знал, как с ними общаться. До появления Брэнда я никогда не встречал лжецов. Но теперь я знал, что подпитывает их силы. Лжецы хотят выбить почву из-под твоих ног, чтобы ты почувствовал себя одиноким и утонул в сомнениях.
Брэнд почти поймал меня на крючок, прежде чем я заметил это.
«Если твои дела идут так хорошо, то что ты делаешь здесь?» — спросил я.
«Хороший вопрос, — ответил Брэнд. — Но прежде чем я отвечу на него, ответь на мой вопрос. Как мужчина мужчине. Ты попытаешься убить меня?»
«Что?» — переспросил я. Его прямолинейность снова застала меня врасплох.
«Ты смотришь на меня так, словно в любую секунду набросишься, — сказал Брэнд. — Здесь довольно мало места для нас двоих. Давай поскорее разберемся с этим. Спрашиваю тебя снова. Как мужчина мужчину. Ты собираешься убить меня?»
«Ты крупнее меня, — ответил я. — И жестокость — глупая штука. Ты украл мою собаку. Ты ведь не убил мою семью».
Я замолчал, подумав о своих родителях. В конце концов, Брэнд серьезно отравил их. Я не знал, оправились ли они.
«Ну?» — спросил он, и в его голубых глазах что-то блеснуло.
«Как мужчина мужчине? — повторил я. — Я тебя не убью».
Брэнд кивнул.
«Хорошо, — сказал он. — Вполне разумное решение, раз нам предстоит провести здесь вдвоем какое-то время».
«Если ты вернешь мою собаку», — добавил я.
Брэнд не знал, как отреагировать на мои слова. Он улыбнулся, но улыбка вышла кривой, и я обрадовался, что он сомневается в моих словах.
«Так что ты здесь делаешь?» — спросил я.
«Они уже сказали, — ответил Брэнд. — Одинокий путник, фримен, принес болезнь, от которой в подмышках появляются язвы. От болезни умерло трое жителей. К тому моменту он уехал на север».
Об этом человеке рассказывала Джон Дарк. О фримене, который вызвал ла пест и чей ключ я носил на шее.
«Поэтому консы сажают всех незнакомцев на карантин и проверяют, не заболеют ли они за месяц, прежде чем выпустить на территорию поселения, — продолжил Брэнд. — Вот почему они носят противогазы и шарфы. Они не хотят дышать нашим воздухом, пока не убедятся, что мы здоровы».
«Консы?» — переспросил я.
«Консерваторы, — пояснил Брэнд. — Так они зовут себя. Не самые приятные люди в мире. У них плохое чувство юмора. Зато есть миссия. Хотя теперь они мало путешествуют сами, они знают, что предложить тем немногим, кто путешествует по миру».
«В чем заключается их миссия?» — спросил я.
«В сохранении человеческой расы, — ответил Брэнд. — Консерваторы хотят заселить мир заново. Они хотят исправить все, что изменилось, потому что „изменилось“ для них равно „сломалось“. По их мнению, красота прошлого всегда будет лучше красоты будущего. Они хотят повернуть время вспять, и ничто не убедит их в невозможности этой затеи. Эти люди упрямы — как ты. Но у них не такое доброе сердце».
Это было в духе Брэнда. Поймать тебя врасплох и затем сделать комплимент, чтобы войти в доверие.
Но доверять ему не стоило. Я узнал об этом позже. В очередной раз.
Предупрежден не всегда значит вооружен. Иногда ты слишком внимательно ищешь одну ловушку и упускаешь другую, о которой не подозревал.
Я должен был сказать им о Джипе. Он продержится еще день-два, но миски с водой надолго не хватит. Будет лучше, если он окажется у этих людей, чем умрет от жажды. Лошадей тоже следовать растреножить и отпустить.
Но я решил, что пережду на случай, если удастся сбежать. Тогда Джип простит меня. В конце концов у меня был «Лезерман». Консерваторы не стали обыскивать меня, потому что боялись заразиться.
«Ты пытался сбежать?» — спросил я у Брэнда.
«Зачем? — ответил он. — Меня все равно отпустят. Я не болен. Меня хорошо кормят. Я отдыхаю. Спокойно сплю по ночам, ни о чем не переживая. И я им нравлюсь».
«Просто они плохо тебя знают», — сказал я.
И снова вспышка белого разрезала его бороду. Улыбка Брэнда начала мне надоедать.
«Консерваторы перестали путешествовать, — сказал Брэнд. — Раньше они часто плавали. Но потом три лучших моряка вышли в море в ясный летний день, попали в шторм, который продлился сутки, и не вернулись. Думаю,
