Млечный путь № 4 2016 - Песах Амнуэль

Я любить безвозмездно конечно могу.

Но не буду.

Ведь такие встречаются часто. Повсюду.

Я не дам просто так ни малейшего чувства.

Ведь любовь – это что? Мне казалось – искусство.

Так зачем же раздаривать людям? За глазки?

За крутой антураж обольстительной маски?

Но лишь только темнеет и гаснут все свечи,

Проступает вся суть, от ступней до предплечий.

Понимать начинаешь, что ты-то – здесь лишний.

Ты не самый тут ценный. И вовсе не ближний.

Для объекта любви ты – обычная точка,

В горизонте событий. Забытая строчка,

От прочитанной утром газеты. Ты нужен,

Лишь когда он под вечер, осилив свой ужин,

Ищет листик бумаги, чтоб вытереть жопу.

Ну так где наш герой завалялся? А вот он!

А листва приготовилась к ссылке, в разноцветные платья оделась,

Ждет, когда ее массово сдует, с веток слабеньких батюшка – ветер.

В основном, все оттенки так пылки, контрастируют с дерева телом,

И за это их всех арестует старый дворник – какой-нибудь Петя.

Он сгребет их в огромную кучу. Друг на друга завалит без спешки.

Словно трупы, как маленький канцлер, каждый жест контролируя лично.

А потом – наслажденье получит. Не скрывая зловещей усмешки,

Коробка приоткроется панцирь, дворник ловко взмахнет тонкой спичкой... 

Мы пили водку в Новый год,

О винах тоже не забыли,

И яблоки макали в мед,

И говорили, говорили…         

О чем? Да обо всем подряд:

Как – фаршированная рыба,

Кому какой идет наряд,

Что в детской крик без перерыва…

А за окном привычная жара,

Лишь к вечеру повеяло прохладой.

А помнишь рой снежинок? Детвора

Хлопочет возле елочки нарядной…

И запах мандаринов золотых,

Бег санок с ледяного крутогорья,

И неказистый новогодний стих…

Здесь все не так. Здесь – Средиземноморье.

30.09.08

Бессонница, хвороба летняя,

И настроение неважное,

Дыханье ночи перегретое,

Подушка вновь от пота влажная.

Опять хамсин, удушье пыльное, –

Повисла пыль багровым заревом,

А ночь без сна такая длинная,

Мечусь, как погребенный заживо.

В ночи хамсинно-отутюженной

Застыло душное безветрие,

И лишь собачий лай простуженный

Внушает полное доверие.

7.06.09

«Одиночество – вещь неважнецкая, –

Все бубнила, – мол, из Сестрорецка я,

Там оставила дочку и мужа,

Здесь тепло, там же лютая стужа,

В Новый год дочь была Королева,

А мужик, пишут, ходит налево,

Да и то, как мужчине без бабы,

Бабы тоже до этого слабы.

Я ж, поди, третий год тут скитаюсь,

При работе, без дела не маюсь,

Больше года жила у грузина

(У него два мясных магазина),

Помогала по дому и в лавке,

А Резо ночевал все у Клавки,

Продавщицы, жена же молчала,

Да, видать, все ему было мало.

«Дашь, – сказал, – заплачу две зарплаты,

А не дашь – убирайся из хаты!»

А жена, как прознала об этом,

Пригрозила мне волчьим билетом.

И ушла я глядеть за старухой,

Та, не скрою, была просто сукой,

Что ни сделаю, все не по нраву,

Все не так, все твердит про отраву,

Будто яду ей в суп добавляла,

А в котлеты – свинячьего сала.

Я терпела старушечьи бредни,

Да бабуля скончалась намедни.

У меня ж в Сестрорецке есть дочка,

Посылала я ей два годочка

Каждый месяц одну-две посылки,

Да деньжат, да подарки для милки,

Чтоб мужик, раз уж ходит налево,

Бабу знал бы одну для сугрева.

В Сестрорецке, известно, не славно,

Но одной на чужбине – подавно,

Одиночество – вещь неважнецкая,

Вот билет, еду до Сестрорецка я».

4.12.13

Куда-то вдаль покорно шли вагоны ^{93}

На стыках рельсов дробный перестук –

Как стук сердец загубленных подруг…

Бессмысленно шальные перегоны

Отмеривали скотные вагоны

Под мерное зловещее тук-тук…

Усталое сплетенье ног и рук,

И ночи – бесконечны и зловонны…

Покорно в никуда бегут вагоны –

Нет сил, почти совсем умолкли стоны.