Ознакомительная версия.
Вот и вся зримая часть Стены — следующий опорный сектор располагался отсюда в пяти сотнях километров. Между ними — лишь едва видимое дрожание воздуха, единственное подтверждение существования силового барьера, защищающего Полис.
Там, за ним, бесновалась тугая воронка смерча. Она была довольно далеко от преграды, но Хэл, глядя на нее, понимала, что даже если та приблизится вплотную, то стихия не проникнет сюда. Край природных катаклизмов, от которых так часто страдал этот регион Полиса, надежно изолирован.
По ступенькам и парковым дорожкам, мимо высоких туй и кипарисов, она дошла до мемориала — большой открытой площадки на выносной платформе, висящей прямо над океаном. Отсюда открывался завораживающий вид на ровную, точно зеркало, отгороженную от ветра поверхность воды.
Обелиск погибшим был очень скромным — голограмма гладкого камня, по которому непрерывным кольцом ползли имена оставшихся на этом берегу навечно четырнадцать лет назад. Хэл хорошо представляла, как это произошло. Не удержалась и посмотрела в Сети, хотя Дафна и Софос советовали ей не делать этого.
Она знала, что должна была увидеть.
Сперва это был всего лишь маленький белый гребень, среди десятков других волн. Он только двигался чуть быстрее, чем остальные. И научная станция, находящаяся здесь, строившая последний сектор Стены, пропустила его. А после стало слишком поздно.
Гребень очень быстро поднялся. На двадцать четыре метра — и молотом ударил по берегу, не защищенному барьером. Он прошел почти до гор, уничтожая всех, кто очутился у него на пути. Количество жертв оказалось не столь большим — поскольку на незащищенных территориях тогда никто, кроме специалистов, возводивших Стену, не жил. Но то внезапное цунами в краю безумной стихии и неконтролируемой погоды убило и ее родителей.
Хэл развернула оберточную бумагу, смяла ее, убрала в карман куртки и положила букет из ветвей розмарина и белых астр рядом с другими, уже успевшими подвять цветами. День памяти о погибших в той катастрофе прошел неделю назад, но она не любила, когда здесь был кто-то еще, поэтому, как всегда, приехала позже.
Зазвонил телефон… она взглянула на входящий номер и отключила звук. Это может подождать.
Надо было ехать обратно.
Хэл развернулась и пошла, оставив мемориал за спиной. До следующего года.
Сев на заднее сиденье автобуса, она думала о том, что беседа с Герардом удивительным образом вернула ей правильный взгляд на мир. В жизни снова появился смысл и желание следовать цели. Хэл давно заметила, что оракул умеет дать ответы на все вопросы, даже толком не отвечая. Его спокойный, глубокий голос, взгляд, проникающий прямо в подсознание, и умение принимать ситуацию такой, какая она есть, отлично успокаивали…
Все началось с того, что Фобетор снился еще два раза. И оба раза Хэл просыпалась с криком, от которого звенело в ушах, а потом не могла успокоить частое дыхание, словно долго плыла под водой. Упорная тварь поджидала в каждом сне, выглядывала из-за угла самого безобидного видения, караулила под лестницей и была готова мерещиться даже в реальности. Он не делал ничего особенного, кроме того что раз за разом вспарывал горло Мэтту. Кровь разлеталась алым веером, и в рисунке ее капель, падающих на стены, можно было разглядеть какие-то картинки, даже наверняка наполненные смыслом, но у сновидящей не хватало сил рассмотреть их. Она могла только бежать.
В третий раз, когда кошмар пытался свалиться на голову с крыши ажурного портика, ее разбудила пощечина, сразу выбросившая из сна. Хэл села на кровати, задыхаясь. Мозг, переполненный жуткими образами, приказывал сердцу колотиться чаще и чаще, требуя больше кислорода, адреналин зашкаливал. Инстинкты требовали спасаться или нападать. И то и другое — бессмысленно.
Девушка увидела рядом сосредоточенного брата, готового залепить вторую оплеуху, но успела поймать его руку.
— Хватит. Я в порядке.
Он заглянул ей в глаза, подсвеченные светом с улицы, увидел, что она действительно пришла в себя, и кивнул удовлетворенно.
— Ты как здесь оказался?
— Услышал, что ты кричишь и стонешь.
— Услышал из-за толстенных стен, с другого конца коридора?
Рик пожал плечами, усаживаясь с ногами на кровать.
— Ты уже неделю боишься ложиться спать. Тянешь до последнего. А днем бродишь сонная.
— Сидел здесь со мной полночи?
Он кивнул, как будто не было ничего более естественного, чем караулить сон сестры, которую одолевают кошмары.
— Расскажешь, что с тобой происходит?
Хэл помедлила секунду, потом подвинулась и сбросила на пол подушку. Они залезли вдвоем под одеяло, как в детстве. Рик зажег слабый фонарик. Сразу стало уютнее. Разноцветные глаза брата были серьезными и внимательными, олени, нарисованные на его старой пижаме, — успокаивающе дурашливыми. На миг показалось, что возможно решить любую проблему. Как раньше. Но Хэл прекрасно знала — это не так. Дом, брат, родители — прежние, она стала другой.
— Ну, рассказывай, — велел Рик, устраиваясь удобнее.
— Мне снится… существо. Оно преследует меня. В каждом сне. Я не могу от него скрыться.
«Им нельзя рассказывать, кто я такая», — подумала черная гурия. Она была зла на Мэтта за то, что он не сказал ей правду, а теперь сама оказалась вынуждена скрывать ее.
— Почему он снится тебе? — спросил Рик, чуть подавшись вперед.
— Хочет передать информацию. Предупредить или помочь… не знаю.
— Почему тогда ты от него бежишь?
— Ничего не могу с собой поделать. — Хэл невесело улыбнулась и пошутила: — Наверное, у меня слишком большая миндалина[16] в мозгу. Поможет только хирургическое вмешательство.
— Ерунда, — хмыкнул Рик. — Ты ничего не боишься. Может, тебе поговорить об этом с Мэттом?
— Нет. Он больше не мой учитель. Я не стану его беспокоить.
Их тихие голоса глохли в темноте, блеклый свет, просачивающийся между пальцами брата, таинственно искажал черты лиц и закладывал глубокие тени в складки ночной одежды.
— Знаешь, что тебе нужно сделать?
— Знаю, преодолеть страх.
— Нет, нарисуй его. Это существо. Как можно правдоподобнее. И почаще смотри. Как только привыкнешь к его виду — сможешь общаться с ним во сне.
— Картинка — это всего лишь картинка, — ответила девушка, признавая, впрочем, разумность предложения Рика. — Дело не в том, как он выглядит… ощущение от него мерзкое.
— Тогда попроси Криза. Он умеет передавать эмоции своими картинами.
— Да, пара портретов моего личного кошмара отлично впишется в интерьер, — улыбнулась Хэл. — Ладно, признаю, это хорошая идея.
Ознакомительная версия.
