– Ты…! – У Елены всегда были проблемы с красноречием, особенно когда она нервничала. Но отдать раунд сейчас она не позволит.
– Ты не виновата в том, – холодно отчеканила она, беря себя в руки, – что девчонки погибли. Ты виновата в том, что погибли они напрасно…!
Затем посмотрела на ее величество ТАК, что та сделала невольный шаг назад. И почувствовав слабину, продолжила развивать наступление:
– Да, Лей, напрасно! Весь твой проект – игрушка! Ты придумала ее себе для развлечения, и год за годом втягивалась в него, получая удовольствие от процесса! Ты тварь, Лей, подлая тварь, играющая с людьми и забывшая, что они люди!
– Да как ты смеешь!.. – Лицо ее величества перекосило от гнева. – Как ты смеешь так говорить?! Все, что я делала, я делала на благо Венеры!
– Когда-то. Может быть. И то неправда. – Она зло усмехнулась. – Лей, ты придумала себе сына, самого-самого, перед которым падет ниц вся планета. Сына, имя которого должно остаться в веках. Он должен был сделать то, на что у тебя до сих пор тонка кишка, смочь разрубить Гордиев узел власти. Но ключ ко всему то, что это должен был быть ТВОЙ сын! Ты хотела не кайф матери, наблюдающей за успехами ребенка, а кайф творца, демиурга, наслаждающегося собственным творением! Ты хотела стать кукловодом, смастерившим куклу и наделившим необходимыми для спектакля качествами! Это игрушка, Лей, всего лишь игрушка, какие бы высокие слова и цели за ней ты не прятала!
Лея попыталась возразить, раскрыла рот, но под тяжелым взглядом стушевалась.
– Если бы ты действительно ставила Великую Цель, которую декларируешь, – усмехнулась Елена, вновь беря себя в руки, – ты отнеслась бы к проекту серьезно. И уж Изабелла в таком случае точно не родилась бы! Не говоря уже о том, кого носишь сейчас. Ты бы отдала себя этой Цели, сгорела в ней, она стала бы смыслом жизни…
…Но твой смысл – власть. Власть и вседозволенность. Ты наслаждаешься ею, наслаждаешься своим Олимпом, и именно он правит твоими действиями.
Ты – владыка. Императрица. Под твоим началом десятки, сотни, тысячи верных людей! Ты распоряжаешься ими, отправляешь на смерть, жертвуешь, но тебе нравится сам процесс управления ими. Гордыня, Лей. Ты слишком возгордилась. Тебе не кажется?
Такой красноречивой Елена не была никогда. Видно, только смерть девчонок, страшная своей бессмысленностью, да не менее бессмысленная бойня сорока невинных, закланных на алтарь гордыни этой сучки смогли расшевелить ее.
Лея снова попыталась что-то сказать, но виновато опустила голову. Елена зло усмехнулась – приступ красноречия продолжался.
– Ты смешала с грязью человека, за которого выскочила замуж, несмотря на запрет матери и его неблагородное происхождение. Человека, который вытаскивает тебя и твою планету из пропасти, не щадя себя, без которого власть давно бы начала гнить. Шантажируешь его самым святым, что у тебя есть – детьми. Своими детьми! Только потому, что он – «безродное быдло»! Ты чудовище, Лей!
Ты забыла о дружбе, о клятвах, которые мы давали друг другу вшестером тогда, много лет назад, после Полигона. Ты сгноила Сирену, не раз спасавшую тебе жизнь, прогнала Малышку, а Мишель «простила» и вернула только потому, что у тебя не нашлось верных людей для должности главы корпуса.
Ты не просто чудовище, ты подлая тварь! – выкрикнула она. – И мне противно от того, что я все это время спала с тобой!
И, наконец, «Проект-021». Ты убила людей, жизнь которых можно было бы и не забирать. Убила не ради спасения планеты, а чтобы потешить самолюбие. «Я, Лея Великая, склонитесь передо мной!..» – передразнила она старый двухмерный переполненный пропагандой фильм. – Мне жаль, что я согласилась уничтожить этих людей и зачистить бункер, мне жаль, что погибли девочки… Но мне не в чем винить этого десантника. Он – молодец, он спасал жизнь себе и той, кого любил. А ты!..
Красноречие кончилось – она захлебнулась. Но и этого достаточно. Елена развернулась и присела к декоративному камину в углу. От камина расползалась легкая прохлада – он был настроен на охлаждение, и она подставила под волну прохлады лицо и руки. День был тяжелый, она устала. Но еще больше устала морально.
…Не устала. Сломалась. Она не смогла. Ту грандиозную цель, которую ставила перед собой пять лет назад, после ее коронации, оказалось невозможно достигнуть. Где-то она смягчала решения Леи, удерживала от необдуманных поступков, где-то брала грязную работу на себя, чтобы оградить ее, но все оказалось напрасно. Она больше не сможет служить ей. Лея – тиран, кровавый тиран, и изменить ее не получится.
Это следовало понять давно, понять и уйти, но ее каждый раз останавливала надежда, что еще не все потеряно. Что она изменит подругу, надо только постараться. Нет, не изменит. Такие люди не меняются. И только кровь девчонок, погибших сегодня от рук ученого, раскрыли ей глаза.
– Елен, ты не права, – раздался сзади робкий голос. – Да, я властная сука, заигравшаяся людьми, но их необходимо было уничтожить. Открытие дона Мигеля – оружие, а они знали слишком много.
– Достаточно было устранить пятерых его ближайших помощников, работавших отдельно. Остальные не ведали про твое оружие ни сном ни духом. Пятерых, Лей! Не сорок человек! – воскликнула она.
– Но они знали для чего мне эксперимент! Они знали, что я создаю мода-наследника! А значит, об этом рано или поздно узнала бы вся планета! Узнали бы кланы!
– Да твою ж мать!.. – вновь подскочила Гарсия, – И что с того, что об этом узнали бы кланы? Ну и пусть себе знают! Мать создала себе ребенка по генам! Штучно! Сконструировала! Самого лучшего, самого умного, талантливого! Да, это прецедент, но я не понимаю, что в нем такого непоправимого? Козни? Интриги? Попытки влияния и устранения? Ты бы справилась, Лей! Еще как бы справилась! Нет ничего фатального, если кланы узнали бы о твоем сыне-моде! Но даже так я простила бы тебя, – закончила Елена, – если б ты действительно думала о стране. Но это – игрушка. Всего лишь твоя игрушка…
– У вас, императоров, жестокие игрушки, – ухмыльнулась она напоследок и пошла прочь из комнаты, демонстративно бросив с дивана на пол винтовку. – Я больше не в твоей лодке, Лей. Можешь приказать ликвидировать меня – я не буду сопротивляться. Через час получишь мой рапорт.
Если бы у этого помещения была дверь, она бы ею хлопнула. Но, к сожалению, это были гермозатворы, автоматически раскрывшиеся и выпустившие ее наружу.
– Кто здесь? Свет! – скомандовала она, приподнимаясь на кровати, но свет не зажегся.
