Рано утром до изнуряющей жары отправился на рынок. Быстро свернул на знакомую кривую улочку, минут десять торопливого шага, и вот оно — огромное людское море.
Прошёлся по рядам с бижутерией, придирчиво разглядывая бусы. После долгих мучений, наконец выбрал затейливое ожерелье с крупными бусинами жемчуга. Несказанно удивив торговца, заплатил не торгуясь, и направился в ряды с провизией.
Собственно хоть Фарис и клятвенно успокоил, что за еду и питьё волноваться не стоит, но за ночь пришла одна дельная задумка. Кто его знает, что там за люди, всё-таки в рюкзачке немалые ценности.
— А хорошие орехи? — в сомнении поковырял знакомую с детства морщинистую скорлупу.
— О-о-о! Ещё какие! Бери, не пожалеешь! — рослый парень обрадовано подхватил орешек.
Ловко тюкнул камушком и гордо продемонстрировал нутро:
— Гляди! Ни одной червинки! Сам проверь!
— Да ладно, верю. Давай малую мерку.
Расплатился с улыбчивым торговцем, ссыпал орешки в корзинку и с лёгким сердцем вернулся во дворец. Мунира ещё спала. Усмехнувшись, бесшумно вытащил рюкзак из-под кровати и на цыпочках прошёл в дальнюю комнату.
Критически оглядев утренний полумрак, устроился на полу у окна. Одну за другой выложил вещи из рюкзака. С некоторым сомнением открыл заветный ларец с изумрудами. Хоть грецкие орехи и не из самых мелких, но если камешки окажутся чуть покрупнее, вся затея пойдёт насмарку.
Выбрал изумруд поувесистее и приложил к ореху. «Хм. Вроде влезет. Почти как братья-близнецы. Эх, тяжела и неказиста жизнь простого контрабандиста. У вас ус отклеился. Я устретил вас и усё былое…» — отложил орехи и тихонько насвистывая, потянулся за инструментами.
Минут через тридцать на полу красовались двенадцать замаскированных изумрудов, ничем не неотличимых от настоящих орехов. «Надеюсь, сработает, — придирчиво осмотрел швы на остатки клея. — Идеально. Правда, если только чуть тяжелее, — взвесил в ладони. — Теперь бы главное самому не перепутать, — ссыпал в невзрачный холщовый мешок. — Вот так ребята. Проверяйте. Дедушке Рентгену большой привет. Орехи, они и в Греции орехи. А что? Гуманитарная помощь голодающим белочкам», — мурлыкая что-то под нос, быстро упаковал рюкзак.
Сзади послышался шорох.
— Разбудил, да? — вжикнул молнией и отставил рюкзак в сторонку.
— Птицы, — тёплые руки обвили шею. — Слышишь, как поют?
— Угу, — повернул голову. — Я тут тебе небольшой подарочек приготовил, — потянулся в карман. — Носи на память, — немного волнуясь, надел ожерелье.
— Мне? — васильковые глаза полыхнули огнём.
— И ещё вот это, — вытащил орешек. — Дай руку, — осторожно продел капроновый шнурок через тонкую ладонь.
— Талисман? — Мунира удивлённо поднесла странный подарок к лицу.
— Только не вздумай съесть. Это от жадных людских глаз. Внутри изумруд, пол дворца стоит. Мало ли когда понадобятся большие деньги. Не всё судьбе тебя тюкать.
Мунира умолкла и глянула так, что и без слов стало ясно, что утро продлится бесконечно…
Остатки дня пролетели словно миг. Рауф несколько удивился, что драгоценный гость решил уехать без своего подарка.
— Что так? Не угодила?
— Да нет, дело не в этом. Судьба у неё больно непростая. Ромеи весь род под корень извели. Тайком мне призналась, мстить будет. Убьёт первого же легионера.
— Ого, а что я говорил! Огонь девица! — захохотал шах.
— Огонь, — усмехнулся Алексей. — Но боюсь, с этим огнём там бед не оберёшься.
— Ладно, понимаю. Оставляй, — посерьезнел Рауф. — Присмотрим за твоим подарком.
С Камилем долго сидели, молча глядя на темнеющее небо.
— Знаешь, долго думал, говорить тебе или нет, — Алексей прервал молчание, — но решил сказать. Ты ведь, наверное, знаешь, почему твой далёкий пращур построил город именно здесь?
— Конечно, — не отрываясь, задумчиво отозвался принц. — Близкая вода. И ещё он нашёл здесь Врата. Когда пришло время, туда и ушёл. Он был Великий магриб.
— Верно. Только тебе нужно знать и ещё одну вещь. И, пожалуй, отцу лучше не говорить.
— Почему? — Камиль очнулся и удивлённо повернул голову.
— Человек в зрелом возрасте, — вздохнул Алексей, — лишние тревоги. А ты молодой, тебе легче. Ладно, я расскажу, а ты уж сам думай. В общем, насчёт близкой воды. На самом деле шагов на пятьдесят под всем городом огромное подземное озеро. И рано или поздно может случиться так, что своды рухнут. Если город каким-то чудом и устоит, то вода точно уйдёт. А без воды сам понимаешь…
— Когда это случится? — побледнел принц.
— Не знаю. Да ты главное не пугайся. Может лет через сто, а может и через пятьсот. Но точно знаю, что через семьсот в ваших краях земля тряханёт так, что и сама Аль-Искандария не выдержит. Поэтому я и говорю только тебе. Для отца будет слишком тяжело слышать. А тебе надо готовиться. Постарайся перенести город куда-нибудь ближе к морю. Ну хотя бы стройку начать. Думаю, твои потомки будут тебе благодарны. Не сможешь сам, завещай сыновьям.
— Да. Я понял, — твёрдо глянул Камиль.
— Ну вот собственно и всё, — Алексей встал. — Выезжаем затемно. Прощай, или может до встречи, не знаю.
— Лучше до встречи, — с надеждой глянул принц.
— Тогда до встречи, — улыбнулся Алексей.
Впереди радостно загомонили. Покачиваясь в такт шагам верблюда, Алексей с трудом приоткрыл сонные веки. Зевнув, задрал голову, отыскивая солнце. Печёт. Наверно за полдень.
— Взгляни, господин, — почтительно окликнул шагающий рядом бедуин. — Скоро покажется озеро Мареотис, а там уже Аль-Искандария.
Алексей повернулся. Проводник махнул рукой куда-то вправо. Высоко над песками мигнул яркий лучик.
— А это настоящее чудо света, — гордо пояснил паренёк. — С пути никогда не собьёшься. Даже в ночи.
«М-да. Вот тебе и Александрийский маяк, — в волнении Алексей сощурил глаза. — Ещё целый. Никогда бы не поверил».
Два месяца путешествия подошли к концу. Волнение людей передалось и верблюдам. Почуяв близость воды, животные протяжно заревели.
Через час караван втянулся в городские ворота. Пройдя по широкой улице, свернули в громадный двор караван-сарая.
— Вот и всё, — караванщик уложил верблюда и бухнулся на колени. — Дошли. Милостью богов…
С трудом разогнув задеревеневшую спину, Алексей неуверенно встал на ноги. Закинул рюкзак и побрёл в голову колонны, разыскивая хозяина каравана. Метров через сто послышался знакомый голос. Юсуф, плотный араб неопределенного возраста грозно покрикивал, поторапливая разгрузку.
