— Ну вот, — пробормотал он. — А ты еще говорил, что готов всю жизнь сидеть на комбикорме. Гляди, как тут оно…
Через некоторое время башни и мосты пошли на убыль. Мы снижались. Вскоре под брюхом аэровагона оказались только геометрически прямые улицы, а на них — серые прямоугольники домов с маленькими окнами. Высокие — этажей по пятнадцать.
Радостный гул в салоне как-то сразу утих. Вместо дворцов и небоскребов нас ждали одинаковые блеклые коробки.
Я признал, что глупо было надеяться на большее. Дворцы — это в будущем, а пока у нас впереди трудовые будни. Вагон опустился на крышу одного из зданий, следом сели еще два. Людская масса выползла наружу, с любопытством озираясь. Впрочем, любопытство себя не оправдало — разглядывать тут оказалось нечего.
— Вниз по лестницам, занимать места в жилых помещениях! — командовали нам люди в зеленой униформе. — Личные вещи оставить на кроватях, построиться в коридорах для представления комендантам!
Снова беготня, толкотня на лестницах, узкие проходы, длинные гулкие помещения с запахом застарелого жилья. Надо отдать властям должное — несмотря на суматоху, расселение новичков проходило быстро и четко. Я по-прежнему держался возле Щербатина, но в последний момент толпа нас разъединила. Мы оказались в одном помещении, но в разных его концах. Поселиться рядом нам так и не удалось. Во-первых, свободных кроватей оказалось немного, во-вторых, “зеленый” комендант тут же закрепил за нами места и запретил их менять во избежание беспорядка.
Потом мы получали гражданскую одежду. Слежавшиеся задубевшие штаны и куртки лежали грудой, и каждый мог выбрать комплект себе по вкусу. Первое холо давало мне право на выбор одежды — я мог взять бледно-желтую куртку со швом на спине либо блекло-зеленую с пуговками на карманах. И то и другое выглядело нарочито убого, но я не роптал.
Нам зачитали основные правила общежития — не шастать по чужим этажам, не приводить гостей, ни в коем случае не лазить в соседнее здание к женщинам. А еще не опаздывать на раздачу пищи, не использовать постельные принадлежности и предметы интерьера не по назначению, не портить сантехнику, не пользоваться открытым огнем, ничего не переделывать и не приспосабливать — все и так оптимально приспособлено. Ну и, естественно, не заступать на чужие цветные линии.
Я сделал единственный вывод — жилье дается нам только для того, чтобы переночевать. Все равно остальное время мы должны проводить на работе. Или в поисках работы.
Ближе к вечеру мы со Щербатиным сидели на моей кровати, отходя после дневной суматохи. Казарма пребывала в полусонном состоянии, обитатели вяло переговаривались, бесцельно бродя туда-сюда. Тусклое экономичное освещение угнетало еще больше, чем усталость.
— Ну-с, — вздохнул Щербатин, — ты почувствовал торжество момента?
— Какого именно?
— Ты стал свободным гражданином Цивилизации. Можешь прямо сейчас строить свое будущее.
— Отвалил бы ты со своими лозунгами. — Помолчав с минуту, я добавил:
— Свободный гражданин, блин… В туалет по расписанию.
— Ну вот, — проворчал Щербатин. — Пытаешься тебя взбодрить, а ты только ныть можешь.
— Странно все как-то, — сказал я. — На Водавии я был полный нуль, даже без холо. А чувствовал себя куда значительнее.
— Там нас было не так много, — согласился Щербатин. — Там мы были штучным товаром. А здесь — элементы общества. Атомы.
— Неутомимые электроны, — поправил я.
— Э-эх, так хотелось увидеть этот день значительным. — Щербатин горестно свел брови. Так хотелось написать с большой буквы — Прибытие! А буковка вышла маленькая. Две песчинки, упавшие в пустыне, — вот мы кто.
Я уставился на Щербатина с любопытством.
— А ну, — предложил я, — зарифмуй два любых слова.
— Ну… самолет — вертолет. А что?
— Речь у тебя стала больно кучерявая. “Две песчинки”. Может, созрел для того, чтобы писать стихи?
— Не-е, это ты уж сам. Не стану отбивать твой скудный хлеб. Пиши сам на здоровье.
— А ведь я так и сделаю. Завтра, когда пойдем смотреть инфоканалы, поищу, где требуются поэты.
— Беня. — Он укоризненно покачал головой. — Погляди на себя в зеркало. С твоей теперешней рожей, с твоими мышцами — и в поэты? Ручаюсь, ты больше заработаешь на разгрузке вагонов.
— А это не твоя забота. Я свободный гражданин, а ты иди грузи вагоны.
— Найти бы еще эти вагоны… — Он с досадой покачал головой. — Я тут прикинул кое-что. В нашей казарме где-то человек триста. На этаже четыре казармы. Этажей, кажется, шестнадцать… Ну, пусть пятнадцать — на одном столовая. Итого-в одном доме около восемнадцати тысяч человек. Восемнадцать тысяч! А сколько домов в этих спальных кварталах?
— Достаточное количество, — безразлично произнес я.
— И ведь каждому человечку полагается тарелка комбикорма утром, в обед и вечером. Каждому — рабочее место. Каждого нужно туда доставить. Сколько же миллионов голодных ртов? Эти дома-скалы, они опоясывают город со всех сторон!
— Да какое тебе дело? Не тебе их всех кормить.
— Спокойно, Беня, я просто оцениваю наши шансы.
— Щербатин, не нагоняй тоску! — взмолился я. — Давай выспимся, а завтра начнем оценивать шансы, рты считать, будущее строить… Что там еще?
— Еще? — Он задумчиво почесал щеку. — А-а, ну как же! Нащупывать лазейки и искать легкой жизни. Разве нет?
Я знаю, что чудес не бывает. И я осознавал, что, пройдя водавийскую мясорубку, вряд ли попаду на пир богов. Нет, Цивилизация встретила нас не пиром. Она вышла нам навстречу хвостами длинных очередей.
Очереди были повсюду. Утром — в умывальное помещение. Потом в столовую.
После столовой мы бежали наперегонки в инфоцентр искать работу, причем некоторые тащили с собой лотки с комбикормом, чтобы поесть в пути или в очереди. Не приведи судьба заболеть. Что такое очередь к врачу, я видел еще там, в военно-полевой больнице. Здесь было ничуть не лучше.
Вообще-то, грех жаловаться. Цивилизация действительно обеспечивала всем необходимым и в достаточном для поддержания жизни количестве. Наберись терпения — получишь все, что полагается. Потратишь только время, ну а этого добра у нас хватало.
У меня, у Щербатина, у других новоприбывших граждан была сейчас общая задача — найти себе достойное применение. Сделать это можно было двумя способами. Первый — сразу после завтрака встать в очередь к терминалу инфоканала, провести в ней часа три, пообщаться с замученным оператором и узнать, что на сегодня остались только места уборщиков на пищекомбинате, обходчиков коммуникаций, смотрителей водяных насосов, мойщиков тротуара и тому подобное. Работа не только грязная и противная, но и крайне дешевая. Казалось бы, надо хвататься за любую, и некоторые так и делали. Но ведь ухватишься — придется на нее ходить. Не останется времени искать, что получше.
