– Ты про эвтаназию? – спросил Джимми. – Спустить в унитаз любимую черепашку?
– Просто ответь, – сказал Коростель.
– Я не знаю. Что за любовь, что за страдания?
Коростель сменил тему.
Потом как-то за обедом он сказал:
– Если со мной что-нибудь случится, я рассчитываю, что ты позаботишься о проекте «Пародиз». Когда меня здесь нет, вся ответственность на тебе. Это официальный постоянный приказ.
– Что значит – «что-нибудь случится»? – сказал Джимми. – Что такое с тобой случится?
– Ну, ты знаешь.
Джимми решил, что он имеет в виду похищение или покушение со стороны оппозиции: постоянная угроза для гениев из ОП.
– Конечно, – сказал он, – но, во-первых, у тебя потрясающая система безопасности, во-вторых, тут есть люди, которые разбираются в этом куда лучше меня. Я просто не потяну проект, я же в науке дуб.
– Эти люди – специалисты, – сказал Коростель. – Они не смогут нормально общаться с нашими моделями, им просто терпения не хватит. Даже мне не удается. Не могу настроиться на их волну. А ты – специалист общего профиля.
– То есть?
– Ты тоже можешь часами сидеть и ничего не делать. Прямо как они.
– Ну, спасибо, – сказал Джимми.
– Нет, я серьезно. Я хочу – я хотел бы, чтобы это был ты.
– А как же Орикс? – спросил Джимми. – Она гораздо лучше знает Детей Коростеля. – Джимми и Орикс называли их «Дети Коростеля», но сам Коростель – никогда.
– Если меня здесь не будет, не будет и Орикс, – сказал Коростель.
– Она что, устроит самосожжение? Чушь какая! Может, она принесет себя в жертву на твоем погребальном костре?
– Что-то в этом роде, – усмехнулся Коростель. Джимми тогда счел это шуткой и свидетельством исполинского Коростелева самомнения.
– Я думаю, Коростель за нами шпионит, – сказал Джимми в ту, последнюю, ночь. И сказав, понял, что это могло оказаться правдой, хотя, может, он сказал так, чтобы напугать Орикс. Чтобы она запаниковала; хотя конкретных планов у него не было. Допустим, они убегут, но куда – где их не найдет Коростель? И как они будут зарабатывать? Может, Джимми придется стать сутенером, продавать Орикс? Потому что у него нет навыков, которые пригодятся для заработка, нечего использовать в плебсвиллях – по крайней мере, если им придется уйти в подполье. А им придется. – Я думаю, он ревнует.
– О, Джимми. Зачем Коростелю ревновать? Он не одобряет ревность. Он считает, это неправильно.
– Он человек, – сказал Джимми. – Что бы он ни одобрял.
– Джимми, я думаю, это ты ревнуешь. – Орикс улыбнулась, поднялась на цыпочки, чмокнула его в нос. – Ты хороший мальчик. Но я никогда не брошу Коростеля. Я верю в него, я верю в его, – она задумалась, подыскивая слово, – в его… мечту. Он хочет, чтобы наш мир стал лучше. Так он мне говорит. Я думаю, это замечательно, правда, Джимми?
– Я в это не верю, – сказал Джимми. – Я знаю, что он так говорит, но меня на это не купишь. Ему наплевать, прекрасен наш мир или ужасен. Ему интересно только…
– О, Джимми, ты очень не прав. Он нашел, в чем проблема, и мне кажется, что он прав. На земле слишком много людей, и люди из-за этого плохие. Я знаю это из своей жизни, Джимми. Коростель очень умный!
Зря Джимми поливает Коростеля грязью. Коростель – ее кумир, в каком-то смысле. В очень важном смысле. А он, Джимми, не кумир.
– Ладно, принято. – Он хотя бы не всё испортил: она не разозлилась. Это главное.
Какой же я был тряпкой, думает Снежный человек. Околдованный. Одержимый. Не был – есть.
– Джимми, я хочу, чтобы ты мне кое-что пообещал.
– Конечно.
– Если Коростеля здесь не будет, если он куда-нибудь уйдет и если меня тоже не будет, я хочу, чтобы ты позаботился о Детях Коростеля.
– Тебя не будет? Почему это тебя не будет? – Опять тревога, подозрения: они планируют сбежать, оставить его тут? В этом дело? Он для Орикс был игрушкой, а для Коростеля – придворным шутом? – У вас что, медовый месяц намечается?
– Не глупи, Джимми. Они как дети, им нужен кто-нибудь. К ним нужно по-доброму.
– Вы ошиблись адресом, – сказал Джимми. – Если я проведу с ними больше пяти минут, я свихнусь.
– Я знаю, что ты сможешь. Я серьезно, Джимми. Скажи, что ты это сделаешь, не подведи меня. Обещаешь? – Она гладила его, целовала его руку, ее губы ползли все выше.
– Ну, ладно. Клянусь, провалиться мне на этом месте. Ты счастлива? – Эта клятва ему ничего не стоила, все это – чисто теоретически.
– Да, теперь я счастлива. Я очень скоро вернусь, Джимми, и мы поедим. Хочешь анчоусов?
Что она имела в виду, в сотый раз спрашивает себя Снежный человек. О чем догадывалась?
Он ждал ее – сначала с нетерпением, потом встревожился, потом запаниковал. Сколько же времени там пиццу готовят?
Первое сообщение поступило в девять сорок пять. Коростеля не было, Джимми – его заместитель, поэтому за ним прислали человека из аппаратной.
Сначала Джимми решил, что все как обычно, очередная небольшая эпидемия или вспышка биотерроризма, подобных сообщений в новостях всегда хватало. Мальчики и девочки в костюмах биозащиты с огнеметами, палатками-изоляторами, цистернами с дезинфицирующим раствором и известковыми ямами, как всегда, обо всем позаботятся. Кроме того, это же в Бразилии. Очень далеко. Но Коростель приказал докладывать о любых инцидентах где угодно, и Джимми пошел смотреть, что творится.
Потом еще одна вспышка, потом еще, еще и еще, точно артобстрел. Тайвань, Бангкок, Саудовская Аравия, Бомбей, Париж, Берлин. Плебсвилли к западу от Чикаго. Карты на мониторах мерцали красным, будто кто-то краской брызгал. Не просто редкие изолированные точки. Повсеместно.
Джимми позвонил Коростелю на мобильный, но тот не отвечал. Он сказал ребятам в аппаратной включить новостные каналы. Необычные кровоизлияния, сказал ведущий; симптомы – лихорадка, кровотечение из глаз и кожных пор, конвульсии, затем отказ внутренних органов и смерть. Период от появления первых симптомов до летального исхода поразительно короток. Инфекция переносится по воздуху, но есть вероятность, что она также распространяется через воду.
Зазвонил мобильный. Орикс.
– Где ты? – закричал он. – Возвращайся. Ты видела…
Орикс плакала. Это было настолько неожиданно, что Джимми смешался.
– О, Джимми, – сказала она. – Мне так жаль. Я же не знала.
– Все в порядке, – утешил он. Потом дошло: – О чем ты?
– Это было в таблетках. В тех, которые я возила, которые я продавала. Это те самые города, я туда ездила. Эти таблетки должны были помогать людям! Коростель говорил…
Связь оборвалась. Он перезвонил: занято. Потом щелчок. Потом тишина.
А что, если эта штука уже добралась до Компаунда? А что, если Орикс заразилась? Если она появится, он не сможет захлопнуть перед ней дверь. Не сможет, даже если она будет истекать кровью из всех пор.
