А что, если эта штука уже добралась до Компаунда? А что, если Орикс заразилась? Если она появится, он не сможет захлопнуть перед ней дверь. Не сможет, даже если она будет истекать кровью из всех пор.
К полуночи вспышки возникали почти одновременно. Даллас. Сиэтл. Новый Нью-Йорк. Инфекция не переносилась из города в город: она появлялась в нескольких городах разом.
В комнате было еще трое из персонала: Носорог, Дюгонь и Белая Осока. Один что-то напевал, второй насвистывал, Белая Осока плакала. «Пришел решающий момент». Двое остальных это уже сказали.
– Какой у нас план действий?
– Что нам делать?
– Ничего, – сказал Джимми, стараясь не паниковать. – Здесь мы в безопасности. Можем переждать. На складе достаточно резервов. – Он посмотрел на их перекошенные лица. – Мы должны защитить модели. Мы не знаем, каков инкубационный период, не знаем, кто может быть переносчиком инфекции. Мы не можем себе позволить впускать людей внутрь.
Это немного привело их в чувство. Он вышел из аппаратной, поменял коды на внутренней двери и на двери к шлюзу. Зазвонил видеофон. Это был Коростель. Лицо на экранчике почти обычное – кажется, он сидел в баре.
– Ты где? – заорал Джимми. – Ты в курсе, что творится?
– Беспокоиться не о чем, – сказал Коростель. – Все под контролем. – Судя по голосу, он был пьян – необычно для него.
– Под каким, в жопу, контролем? Какое такое все? Это глобальная эпидемия! Это Красная Смерть! Что было в этих таблетках, в этой «НегеПлюс»?
– Кто тебе сказал? – спросил Коростель. – Птичка насвистела? – Он точно был пьян; пьян или под какими-то колесами.
– Не важно. Это правда?
– Я в торговом центре, в пиццерии. Скоро приду, – сказал Коростель. – Держи оборону.
Коростель отключился. Может, он нашел Орикс, подумал Джимми. Может, он ее приведет, может, с ней все в порядке. Недоумок, подумал он.
Он сходит проверить, как поживает проект «Пародиз». Была включена симуляция ночного неба, светила фальшивая луна, Дети Коростеля, кажется, безмятежно спали.
– Хороших снов, – прошептал он. – Спите спокойно. Вы единственные, кому это позволено.
То, что случилось потом, отпечаталось в голове, как замедленная съемка. Порнуха с отключенным звуком, мозгоплавка без рекламных вставок. Мелодрама, настолько наигранная, что они с Коростелем животы бы надорвали от смеха, если бы смотрели ее на DVD, когда им было лет по четырнадцать.
Сначала ожидание. Джимми сидел в кресле в кабинете, уговаривал себя успокоиться. В голове крутились старые слова: злосчастный, кишеть, пестик, саван, куртизанка. Потом он встал. Лепет, пигмент. Включил компьютер, полазил по новостным сайтам. Сплошной бардак, не хватает машин «Скорой помощи». Политики уже уговаривали сохранять спокойствие, полицейские машины ездили вокруг, с их крыш мегафоны орали: «Не выходите на улицу». Грянули молитвы.
Сочленение. Меланхоличный. Скупиться.
Он пошел на аварийный склад, взял пистолет-распылитель, зарядил, поверх одежды нацепил камуфляжную куртку. Вернулся в аппаратную и сказал тем троим, что поговарил с ККБ из ОП (вранье) и что, по их словам, непосредственной опасности нет (тоже вранье). Он прибавил, что говорил с Коростелем и Коростель приказал им возвращаться в свои комнаты и поспать, им понадобятся силы. Кажется, они успокоились и были только рады выполнить приказ.
Джимми проводил их до воздушного шлюза, выпустил в коридор и отправил в жилой комплекс. Он смотрел им вслед и видел мертвецов. Ему было грустно, что пришлось поступить так, но он не мог рисковать. Их трое, а он один; если они запаникуют, попытаются выбраться из комплекса или впустить туда своих друзей, он им помешать не сможет. Когда они скрылись из виду, он заперся. Теперь во внутреннем помещении остался только он и Дети Коростеля.
Он посмотрел новости, выпил скотча, собираясь с силами. Метлица. Баньши. Вайда. Он ждал Орикс, но надежда угасала. Наверное, что-то случилось. Иначе Орикс уже была бы здесь.
На рассвете запищал монитор у двери. Кто-то набирал код у воздушного шлюза. Разумеется, ничего не получилось: Джимми все коды поменял.
Заработал интерком.
– Ты что творишь? – сказал Коростель. Судя по голосу, он злился. – Открывай.
– Следую Плану Б, – сказал Джимми. – В случае биологической атаки никого не впускать. Твой приказ. Я запечатал воздушный шлюз.
– Никого – не значит меня, – сказал Коростель. – Вот же орех пробковый.
– Откуда мне знать, что ты не переносчик заразы? – сказал Джимми.
– Я не переносчик.
– Откуда мне знать?
– Предположим, – устало сказал Коростель, – что я все это предусмотрел и принял меры. В любом случае у тебя иммунитет.
– Почему это? – спросил Джимми. Сегодня у него было неважно с логикой. В рассуждениях Коростеля что-то было неправильно, только не поймешь что.
– Сыворотка с антителами в вакцине для плебсвиллей. Помнишь, ты кололся этой дрянью? Когда ты ездил в плебсвилли, чтобы изваляться в грязи и забыть про свою несчастную любовь.
– Откуда ты знаешь? – спросил Джимми. – Откуда ты знаешь, где я был, чего хотел? – У него бешено колотилось сердце; язык заплетался.
– Придурок, впусти меня.
Джимми открыл дверь в воздушный шлюз. Теперь Коростель был у внутренней двери. Джимми включил монитор. Прямо перед глазами оказалась голова Коростеля, она занимала весь экран. Выглядел он паршиво. На воротничке рубашки пятно – кровь?
– Где ты был? – спросил Джимми. – Ты что, дрался?
– Лучше не спрашивай, – сказал Коростель. – А теперь впусти меня.
– Где Орикс?
– Она здесь, со мной. Ей плохо.
– Что с ней? Что происходит? Дай мне с ней поговорить!
– Она не в состоянии говорить. Я не могу ее поднять. Меня ранили. А теперь прекрати ебать мне мозг и впусти нас.
Джимми вытащил пистолет. Потом набрал код и отошел в сторону. Волосы у него на руках стояли дыбом. Мы понимаем больше, чем знаем.
Дверь распахнулась.
Бежевые брюки Коростеля были заляпаны кровью. В правой руке – обычный перочинный нож, с двумя лезвиями, пилочкой для ногтей, штопором и ножницами. Другой рукой Коростель обнимал Орикс: она будто уснула, уткнулась лицом ему в грудь, вдоль спины – длинная коса с розовой лентой.
Пока Джимми смотрел, не веря своим глазам, Коростель перекинул Орикс на левую руку. Посмотрел Джимми прямо в глаза, без улыбки.
– Я на тебя рассчитываю, – сказал он. А потом перерезал ей горло.
Джимми его застрелил.
После грозы прохладнее. От деревьев вдалеке поднимается пар, солнце клонится к закату, птицы заводят свой вечерний концерт. В вышине кружат три вороны, черные крылья – будто пламя, почти различимы слова. Коростель! Коростель! – кричат они. А сверчки трещат: Орикс. У меня галлюцинации, думает Снежный человек.
