— Мне кажется, тут вам благоразумие изменило, Джубал, — сказал Кэкстон. — Глупо было позволять им оказывать Майку «почести» как суверену. Нужно было просто предложить ему переписать все на Дугласа, согласно этой нелепой теории Ларкина.
— Бен, — мягко промолвил Джубал, — ты же репортер, тебя иногда читают.
— Ну, спасибо! Вы мой поклонник?
— Но у тебя те же представления о стратегии, что и у неандертальца.
— Слава Богу, — вздохнул Кэкстон, — а я уж думал, у вас началось размягчение мозгов.
— Когда начнется, пристрели меня. Капитан, сколько человек осталось на Марсе?
— Двадцать три.
— И каков их статус, согласно решению Ларкина?
Ван Тромп нахмурился:
— Я не должен об этом говорить.
— Ну и не надо, — посоветовал Джубал, — мы сами вычислим.
— Капитан, мы-то с Махмудом снова стали гражданскими лицами, так что я могу говорить, что мне вздумается, — не выдержал Свен.
— Я тоже, — согласился Махмуд.
— И пусть воткнут мою «службу в запасе» куда хотят. Чего ради правительство запрещает нам говорить? Они-то не летали на Марс, сидят тут да кресла греют.
— Спокойней, Свен. Я все скажу — мы же среди братьев по воде. Но, Бен, желательно, чтобы это не появилось в печати.
— Капитан, если так, то я могу уйти к Майку и девушкам.
— Не надо, пожалуйста. Правительство не знает, что делать с колонией. Каждый колонист передал свои права (по решению Ларкина) правительству. Присутствие Майка внесло путаницу. Я не законник, но полагаю, что если бы Майк отказался от своих прав, то администрации пришлось бы сесть за руль, когда придет время делить ценности.
— А что там ценного? — требовательно спросил Кэкстон. — Слушайте, капитан, я не собираюсь преуменьшать ваше достижение, но, судя по тому, что я слышал, на Марсе нет ничего ценного для людей. Или там есть нечто, засекреченное под надписью «перед прочтением умереть»?
Ван Тромп покачал головой:
— Нет, все рапорты остались незасекреченными. Но, Бен, ведь и Луна была всего лишь никчемным куском камня, когда мы до нее добрались.
— Дошло, — признал Бен. — Хотел бы я, чтобы мой дедуля в свое время скупил акции «Лунных предприятий». Но Марс-то населен.
— Да, — с несчастным видом подтвердил Ван Тромп, — но… Махмуд, расскажи ему.
— Бен, на Марсе навалом места для колонистов с Земли, — отозвался Махмуд. — Насколько мне удалось узнать, марсиане не станут нам мешать. Да мы уже выставили там свой флаг и требуем экстратерриториальности. Но вполне возможно, что статус у нас будет такой же, как у муравейника, стоящего в школьном классе под стеклянным колпаком. Мы не знаем, каково наше положение.
Джубал кивнул:
— Я тоже не знаю. Да, я и не подозревал о таком раскладе, хотя и видел, что правительство стремится заполучить так называемые «права». Мне казалось, правительство ничего не знает, и я кинулся в бой; «дерзость, вечная дерзость».
Тут Джубал ухмыльнулся:
— В старших классах мне довелось выиграть спор с Британским колониальным советом. Оппозиция не сумела меня опровергнуть, потому что в природе нет «Британского колониального совета». Вот и сегодня утром я действовал так же беззастенчиво. Администрация жаждала заполучить «права» Майка по Ларкину и до смерти боялась, что мы заключим сделку с кем-то другим. Я воспользовался их алчностью и беспокойством, чтобы форсировать конечную логическую абсурдность их фантастической юридической теории, допускающей, чтобы с Майком обращались как с сувереном, и закрепляющей это в неопровержимом протоколе, — и они на это пошли! — Джубал самодовольно улыбнулся.
— И таким образом, — сухо заметил Бен, — вы вляпались всем известно во что.
— Бен, Бен, — укоризненно возразил Джубал, — по их собственной логике, они короновали Майка. Должен ли я доказывать, что невзирая на известную поговорку о «коронах и топорах», лучше уж быть публично признанным королем, чем подпольным претендентом?
Положение Майка значительно укрепилось благодаря нескольким музыкальным тактам и ветхой простынке. Но оно все еще сложное. Сейчас Майк — признанный суверен Марса, и, согласно этой ерунде по Ларкину, он имел право раздавать концессии, права на торговлю, земли — до тошноты. Ему пришлось бы все это делать и претерпевать даже худшее влияние, чем то, которое всегда сопутствует владению колоссальным богатством, или же он должен отказаться от «трона» и позволить, чтобы его «права по Ларкину» были переданы тем, кто сейчас находится на Марсе, то есть Дугласу.
И то, и другое мне не понравилось, — морщась, продолжал Джубал. — Джентльмены, я не мог допустить, чтобы мой клиент оказался загнан в угол и был вынужден играть этот фарс. Следовало свести к нулю само решение Ларкина о том, что касалось Марса, но при том не допустить, чтобы дело перешло в Верховный Суд.
Джубал ухмыльнулся.
— Вот я и врал до посинения, чтобы возникла некая теория. Майку оказали высшие почести, весь мир это видел. Но почести ведь можно оказать не самому суверену, а его «альтер эго» — послу. Вот я и утверждал: Майк — не карточный король и не создает небывалый прецедент, он — посол великой марсианской нации!
Джубал пожал плечами:
— Чистейший блеф, конечно. Но я блефовал, полагаясь на то, что другие игроки — Дуглас, Кунг — знают не больше меня. — Джубал огляделся. — И еще я рискнул, потому что вы трое были с нами, вы же братья Майка по воде. Если уж вы не выступили против, значит, Майка должны были принять как марсианского посла — и решение Ларкина мертво.
— Надеюсь, — мрачно заметил Ван Тромп, — но я-то не считал ваши заявления ложными, Джубал.
— Как? Да я же плел словеса, импровизировал!
— Не важно. Думаю, вы сказали правду. — Капитан «Чемпиона» заколебался. — Однако я не стал бы называть Майка послом — он скорее десант.
У Кэкстона отвисла челюсть.
— Каким образом, сэр? — спросил Джубал.
— Поясню. Полагаю, что он — разведчик, который выяснит обстановку для своих марсианских хозяев. Не поймите меня неверно, я так же люблю мальчика, как и вы. Но у него нет оснований быть лояльным по отношению к нам — к Земле. — Капитан нахмурился. — Все почему-то считают, что раз человека отыскали на Марсе, он с радостью кинется «домой». Но дело-то обстояло несколько иначе, да, Свен?
— Майк сюда не рвался, — согласился Нельсон. — Мы не могли подойти к нему — он нас боялся. Потом марсиане велели ему идти с нами… а он вел себя, как солдат, исполняющий приказ, который до смерти его напугал.
— Погодите-ка, — возразил Кэкстон. — Капитан! Марс нападет на нас? Марс?! Да это же все равно, что нам напасть на Юпитер! Притяжение тут в два с половиной раза больше марсианского, а на Юпитере в два с половиной больше нашего. Аналогичные различия в давлении, температуре, атмосфере и так далее… Мы бы не смогли жить на Юпитере… не понимаю. Ведь марсиане не смогут выносить наши условия? Разве не так?
