То, что они наблюдали, духовное начало этого зрелища, называлось не «удовольствие» или «счастье», эти слова — как бы далеки они ни были от них, жителей Зоны Четыре, — отражали, по их теперешнему мнению, что-то ничтожное и даже презренное, — нет, они ощущали в этом зрелище что-то, от понимания чего были бесконечно далеки.
Путешественницы получили сильный щелчок по носу, и это было для них мучительно. Разрыв между тем, что они увидели, и тем, к чему Зона Четыре может надеяться хоть когда-то прийти, — исчислялся сотнями лет. Да, конечно, это вопрос времени, но в каком-то другом измерении, более высоком, более тонком. О да, Зона Четыре может построить у себя такие же высокие дома, и даже отделать зеркалами стены, если им показать, как это делается. Они смогут обучиться производить необыкновенную посуду. Не проблема обрядить слуг в одежду из ткани, в которую будут вплетены абсолютно новые рисунки. Сложность в ином: им придется впитать многое такое из другого измерения, о чем они только сейчас начали задумываться. Да вот, не будем далеко ходить за примерами: как просто и легко, без напряжения, тут обслуживают посетителей, — сразу ясно, что посетитель и официант — равные партнеры, — сколько лет потребуется Зоне Четыре, чтобы прийти к такому полному равенству, при котором каждый чувствует себя личностью, если классовые перегородки, и ранги, и уважение к чинам — раболепство, — давно впечаталось у них в самые глубины души? Даже такая мелочь, подмеченная в Зоне Три, казалась невероятно отдаленной от них: непостижимая дружеская улыбка и доброжелательный тон девушки-официантки, поинтересовавшейся, какое блюдо они предпочтут.
Путницы покинули гостиницу или, скорее, сбежали из нее, гонимые ощущением собственной неполноценности, и ускакали из города, построенного из очаровательного яркого камня, в конструкции которого неотъемлемой частью входили и небо, и вода, и снег, и свет, и горы. По пути они постоянно оборачивались и поднимали повыше Аруси и других детей, чтобы ребятишки запомнили все, что произвело на них впечатление, — и чтобы у них, в глубине души осталось знание о Зоне Три, которым им надо будет поделиться с соотечественниками.
К вечеру они въехали в Андарун и, поспрашивав дорогу, добрались до небольшой площади с деревьями и садами. Сгрудившись на широких белых ступенях дворца, путешественницы попросили отвести их к Эл-Ит.
Ответом им были любопытные, но не враждебные взгляды.
После долгого ожидания к ним по ступеням медленно спустилась какая-то молодая женщина.
Одна лишь Дабиб сразу поняла, что перед ними сестра Эл-Ит, о которой та часто вспоминала, потому что внешне эта женщина была точной копией Эл-Ит, только белокожей и белокурой.
Дабиб, потрясенная всем, — и этим чудесным прекрасным дворцом, его легкой элегантной конструкцией, с балконами и аркадами, стенами, выкрашенными в пастельные тона, — была готова упасть на колени и целовать руки могущественной госпоже. Но поняла, что здесь так не принято.
Услышав имя Эл-Ит, Мурти понимающе кивнула и кратко ответила:
— Ее тут нет.
Женщинам стало ясно, что это конец: они догадались, что вряд ли найдут то, что ищут.
— Вот ее сын. — И Дабиб вывела вперед ребенка. Мурти взяла на руки Аруси, — все сразу поняли, что она привыкла иметь дело с детьми, — и повторила:
— Моей сестры тут нет.
— Эл-Ит больше не королева?
— Кажется, вы меня не поняли. Теперь ее обязанности выполняю я, если вас это интересует. А Эл-Ит найдете вон там… — И Мурти указала на северо-запад.
Путешественницы поняли, что от нее они больше ничего не узнают.
Когда они уже повернулись, чтобы уйти, Мурти крикнула им вдогонку:
— Вы, собственно, зачем приехали?
И тут женщины смутились и покраснели, им стало неловко, потому что они и сами уже не раз задавались этим вопросом. Мурти хотела знать, по какому праву они тут, а ведь Бен Ата предостерегал их перед отъездом.
— Спросите-ка у моей сестры, что вам надо делать. — И с этими словами Мурти вернула ребенка Дабиб и взбежала обратно по ступеням во дворец.
И снова женщины оказались в гостинице. Теперь они были подавлены, у них даже появились дурные предчувствия, хотя все сдерживались. На этот раз их накормили и устроили на ночлег бесплатно, потому что платить им было нечем. Теперь, думали бедняги, нам придется вернуться домой и рассказать, что мы увидели в Зоне Три, и даже если нам поверят, толку от этого никакого не будет. Все равно ничего не изменится, даже если объяснять и твердить до посинения, что, если прекратить тратить все доходы от богатых земель на военные нужды, тогда вся их страна станет богатой и процветающей, привлекательной и цивилизованной. А ведь в Зоне Четыре достаточно и природных богатств, и умных голов, и умелых рук… надо только все разумно организовать и запастись… терпением.
Гостиница, в которой они заночевали на этот раз, располагалась в центре огромного парка. Помимо основного здания тут были еще и маленькие симпатичнее домики. Всех женщин поселили в один домик, им принесли ужин. В тот вечер они уже не ощупывали покрывала на кроватях или ручки дверей, а пошли погулять. До сих пор наши путешественницы были убеждены, что парк, в котором находились павильоны Бен Ата и Эл-Ит, тот самый, с фонтанами, — самый величественный и красивый в мире, но теперь поняли, что, по сравнению с Зоной Три, это настоящее убожество.
Так прошло несколько дней. Они не спеша ехали и наблюдали за окружающим, стараясь держаться и не впадать в самоуничижение, а ночевали всегда в самых разных гостиницах, и им казалось, что конца нет самым разнообразным развлечениям, на любой вкус: чего только не предлагали в этой стране путникам.
Куда бы они ни приехали, они повсюду спрашивали, где найти Эл-Ит, и иногда смущали людей своим вопросом. Похоже, что Эл-Ит тут забыли. Хотя, как правило, им отвечали весьма расплывчато: «Говорят, она где-то там».
И вот женщины все ехали и ехали, пока не оказались у подножия гор: в них имелся проход, за которым клубился синий туман.
Как-то под вечер они проезжали через некую деревеньку, не собираясь останавливаться в ней, но все же поинтересовались у жителей, не знают ли они, где Эл-Ит, и им ответили, что ее можно найти в конюшне.
Там они ее и обнаружили. Она как раз пригнала с пастбища табун коней. Увидев женщин из Зоны Четыре, она удивилась. Но встретила их приветливо. Взяла сына на руки, и на лице ее отразились одновременно такое счастье и такое горе, что им все стало ясно.
Потому что теперь путешественницы уже окончательно убедились, что им не следовало сюда приезжать.
