Анатолий Ириновский - Жребий

— Ничего интересного не попадается, — сказал угрюмо Нетудыхин.

— Зря теряете время, Тимофей Сергеевич, — сказал Сатана. — Бабы — дело важное, потом пожалеете. И наконец, и угла у вас своего нет — вот ваше положение в жизни, если его не украшать всякими оговорками.

— Квартиру мне Захаровна обещала оставить, — сказал Нетудыхин. Он не добавил, что непременным условием этого уговора были похороны самой Захаровны и Кузьмы, после его смерти, рядом с могилой хозяйки.

— Захаровне еще жить целых двенадцать лет, — сказал Сатана, испытывающе глядя на Нетудыхина. — Кузьма умрет раньше ее. Вам будет сорок два. А там и косая не за горами, катастрофа! Жизнь можно перечеркнуть. Ее не было! То есть она была, была, треклятая, но не состоялась. Все, точка! Забвение!

Сатана так энергично припирал своими доводами Нетудыхина, что Тимофею Сергеевичу стало даже как-то несколько не по себе. На какое-то мгновение жизнь его действительно представилась ему во всей своей откровенно жестокой незначительности. Ее как бы в один момент догола раздели, и теперь она оказалась беззащитной и беспомощной, как нагая женщина перед ножом насильника. Перспектива была столь ощутимо мрачная, что он даже заколебался. "Торгонутъся, что ли, с этим негодяем? — подумал он в отчаянии. — Так обманет же, подонок коварный!"

Сатана учуял эту знакомую ему неустойчивость в душе человека.

— Ну, так что? — спросил жестко он, сверля Нетудыхина глазами.

— А нельзя ли так, чтоб и Добра немножко и чуток Зла? Зачем же совсем сгущать краски?

— Никак нельзя, Тимофей Сергеевич, совершенно. Только один путь: через Зло к Добру. Иного не дано. Да ведь это и не я придумал.

— Нет! Нет! — сказал Тимофей Сергеевич скорее себе, чем Сатане. — Это дело серьезное. Его надо основательно обдумать. Давать согласие с бухты-барахты я не могу. Я должен подумать, освоиться с ситуацией, потом решить, да или нет.

— Думайте, — сказал Сатана. — Я даже рад, что вы так серьезно относитесь к своему выбору, — он ласково улыбнулся. — Ваша жизнь существенно изменится.

"Обманет, проходимец! — опять подумал Нетудыхин. — А было бы неплохо иметь такого жука в своих помощниках". И вдруг неожиданно для себя он сказал:

— Но я должен знать, какова будет плата за мою службу?

— А что бы вы хотели иметь в своей жизни больше всего? Я многое могу, — сказал Сатана самодовольно.

Нетудыхин призадумался. Вопрос был не из легких. И не разменивать же свое желание, как в прошлый раз, на бутылку вина.

— Таланта бы мне как-то поприбавить чуток, — сказал он тихо после долгого раздумья, с тоскливой надеждой взирая на Сатану. — И удачи малость, если можно.

— Голубчик, — сказал Сатана, болезненно кривясь, как будто ему всадили иглу в зад, — талант — дело Господне. Это как раз то, что не по моей части. Потому, можно сказать, и обратился я к вам, что сам нуждаюсь в талантливых помощниках. А так — отвалил бы вам как Льву Толстому, да, поверьте мне, не в моей это компетенции. Насчет удачи — с дорогой душой, пособить могу. Только молвите, в чем она?

Но тут Нетудыхин стал финтить.

— Жаль, — сказал он с наигранным огорчением. — Очень жаль. Оказывается, и вы не всесильны. Досадно. Выходит, завысил я ваши возможности.

— Ну почему же! — загорячился Сатана. — Я многое могу: успех, положение в обществе, материальное благополучие, деньги — это все в моей власти. Наконец, борьба! Большая борьба между Злом и Добром, без участия в которой человек теряет всякий смысл существования, — здесь многое принадлежит мне.

— Но вы же сами говорили, что в конечном счете вашим деяниям истинный смысл придает только Он. Какой же вы тут хозяин?

— Да, да. К сожалению. Но я вам скажу по секрету, если уж говорить настоящую правду, на самом деле это далеко не так. Оттенки в это дело вносит Он, верно. Однако ориентируется Он при осуществлении своего акта все же на общий окрас хозяйства. А тут ведь рулетку кручу я. Здесь, на земле. Вот и выходит, что я тоже не меньший хозяин, чем Он.

— Э-э, заноситесь, дражайший! — сказал Нетудыхин. — В гордыню впадаете. Нехорошо это с вашей стороны.

— Я констатирую факт, к вашему сведению. Вы же напираете на его моральную сторону, — сказал Сатана, вскинув горделиво свою козлиную бороду. — Впрочем, вы вольны думать, как вам заблагорассудится. Я вам только повторяю: вы проиграете жизнь, Тимофей Сергеевич. Еще десяток лет вы поживете тут, у Захаровны, — и вас засосет быт окончательно. Вас ждет абсолютное забвение: ни наследников, ни книг, ни учеников — ни злой, ни доброй памяти после себя. Вам придется на конец жизни просить кого-то похоронить себя также, как сегодня это просит вас сделать Захаровна. Я предлагаю вам дело — вы честнягу из себя ломаете. Вы что, никогда никому не причиняли в жизни Зла?

— Преднамеренно — нет. И когда меня не обижали.

— Я бы поверил, если бы я не знал вашей жизни. Это так далеко от правды… А двойки, которые вы безжалостно лепите пацанам?

— Так не хотят же работать, стервецы!

— Ну вот, опять мы пришли к той ситуации, когда Зло творит Добро. Хотя двойки — какое это Зло! Так, пакость мелкая. Но яркий пример, в данном случае. Между прочим, я сам пакостей не люблю, Тимофей Сергеевич. У меня, в моем декалоге, есть такая заповедь, первая по счету, — кстати, запомните и подумайте на досуге: — сотвори Зло, где можешь, но сотвори его любя. Зло, знаете ли, надо делать с изяществом и полной душевной отдачей. Тогда и за результат не будет стыдно. Я думаю, у вас это должно получиться.

— Но я еще не дал согласия! Вы торопитесь. Я же сказал: я должен основательно подумать!

— Ай, Тимофей Сергеевич, послушайте меня, не тяните резину. Не вы первый, не вы последний. Не нужно зря терять время, особенно вам. Мне — торопиться некуда, у меня в запасе вечность. А вам: туда-сюда — и жизнь промелькнула. К чему волынить? Все равно мы придем к тому же результату — ведь бумага-то уже подписана.

— Это шантаж! — сказал Нетудыхин, со злобой глядя Сатане в лицо.

— Это факт, с которым уже нельзя не считаться, — сказал спокойно Сатана.

— Да что вы можете сделать? Что вы можете мне сделать, в конце концов?

— Ну-у, дорогой Тимофей Сергеевич, у меня на этот случай отработан целый арсенал средств. И очень надежный, надо сказать, срабатывающий безотказно.

— Например?

— Вы опять проявляете излишнее любопытство. Например, лишить вас жилья. Или работы. С жильем — мне тут, конечно, придется повозиться малость с Захаровной: слишком она к вам привязана. А работы лишить — как раз плюнуть. Но зачем это вам, скажите? Я хочу, чтобы отношения между нами были дружески и ясны. Знаете, из-под палки ничего хорошего никогда не получается. Решайте. Вам выбирать.