Ознакомительная версия.
Когда по дороге к дому, Галкин проходил темное пустынное место, он услышал за спиной шаги, даже не шаги, а присутствие соглядатая, столь же искусного, как тот, что шел за ним в Риме. Петр натянул перчатки, «включив пропеллер», повернул назад и увидел того, кого ожидал увидеть, кто по всем расчетам должен был оказаться здесь. Находясь под впечатлением концерта, Галкин немного расслабился, но быстро собрался: на припорошенной дорожке, держа наготове пистолет Макарова, стоял Виталий.
По заведенному правилу, в таких случаях необходимо было разрядить оружие, что Петр не замедлил сделать. Осторожно разжав пальцы Виталия, он взял из его руки пистолет, вынул обойму, извлек и пересчитал патроны. Не хватало двух штук. Это значило, что один патрон был использован, а другой – оставался в патроннике. Передернув затвор, Петя разрядил оружие, поймав блестящую «куколку» в воздухе, расстегнул у Чернова пальто и, дотянувшись до висевшей под мышкой кобуры, извлек запасную обойму и опустошил ее. Собрав все «куколки» в горсть, размахнувшись, бросил на обочину. Со страшной силой патроны ушли в снег до самой земли. Затем он совершил обратные действия: вставил запасную обойму в кобуру, а рабочую – в пистолет, застегнул Чернову пальто, всунул в руку оружие и прижал пальцы. Отойдя на прежнее место, – «вышел из пропеллера» и направился к дому.
Очень скоро за спиной послышались щелчки, а потом – брань. Догадавшись, что обезоружен, Чернов еще не думал сдаваться. Он стремительно приближался, пытаясь совместить несовместимое: максимальную скорость и скрытую поступь, рассчитывая воспользоваться рукояткой пистолета, как молотком. Только теперь Галкин догадался, что у его «приятеля» – хитрые подошвы. Но, если прислушаться, их все равно было слышно. Петр все рассчитал: в нужный момент он развернулся, сделал «невидимый» выпад и упал на одно колено.
Он не хотел зла Виталию, только пытался погасить агрессию. Галкин боялся, что «приятель» ударится головой. Слава богу, этого не случилось. Чернов продемонстрировал класс: он не упал, а мягко (профессионально) кувырнулся через голову на припорошенном снегом асфальте, и вскочил на ноги. Для поседевшего мужика сорока пяти лет это само по себе было круто. Он допустил лишь одну оплошность: выполняя трюк, не сумел удержать оружия. Галкин подошвой прижал пистолет к асфальту. Мгновение они без звука смотрели друг другу в лицо. Затем Петр ногой швырнул пистолет вперед: «Возьми игрушку, Шериф».
«Хочешь сказать, ты меня не боишься?» – спросил Чернов, подбирая оружие.
– Не желаю тебе ничего дурного.
– Верится с трудом.
– Объяснись.
«Баркову и Фабио, ты тоже не желал ничего дурного!?» – спросил Виталий, поднимая оружие.
– Ничего. Хотел только, чтобы Бульбу вернули домой.
– И поэтому обоих засадил в каталажку?
– Я их предупреждал, убеждал и словами, и делом: это кончится плохо. Мне казалось, в отношении с Фабио ты действовал со мной за одно.
– Когда он схлестнулся с Барковым!
– В ваших разборках я не участник.
– Ты всегда был сам по себе.
– Откуда ты знаешь?
– Это я уж давно разыскал тебя в городе и по просьбе Барклая наблюдал за тобой. Ну ладно. А что ты сделал с Ворониным? И ему ты тоже не желал дурного?
– Абсолютно! Водитель не справился с управлением.
– Откуда ты знаешь?
– Я был вместе с ними в машине, когда ты звонил, требуя высадиться.
– Я это чувствовал! Но тогда почему же ты цел?
– Повезло. Посчастливилось выскочить.
– Гнида поганая, врешь ведь!
– Зачем же мне врать? Как прокурору тебе здесь не к чему придраться. Но, как у «Шерифа», у тебя могут быть претензии. Впрочем, как и у меня к «Шерифу».
В это время у Пети зазвонил телефон.
– Я слушаю!
– Галкин?
– Да.
– Это Румянцев. Вы где сейчас?
– Возвращаюсь с концерта домой.
– Вы все-таки были в Консерватории!?
– Ну да! Разве я не сказал?
Услышав это, Шериф разразился проклятьями: «Ну и сука же ты! Даже если придет конец света – не пропустишь удовольствия!»
«Будьте осторожны! – продолжал Румянцев. – Вас может поджидать Чернов. Он опасен. Он успел пристрелить Таранова после того, как того задержали.»
– Я же предупреждал!
– Мы не ожидали! Но теперь я предупреждаю вас!
– Спасибо!
«У меня все. Ну, пока», – следователь положил трубку.
«Румянцев?» – спросил Чернов, расстегнул пуговицу и полез рукою за пазуху.
– Он самый. Ты это зря.
– Что зря?
– Зря ищешь: вторая обойма – тоже пустая.
– Ты что, меня раздевал? Нет, честное слово, ты – дьявол!
– Ты разве не знал?!
– Не до такой же степени!?
Виталий попятился. Потом повернулся и побежал, временами оглядываясь.
Петя ухмыльнулся, хотелось по киношному разразиться «дьявольским» хохотом, развлечься: «улететь» вперед «на пропеллере», чтобы окликнуть или подставить ножку. Но он не тронулся с места, вспомнив, как в Венеции, когда стало плохо, Виталий взял его за руку, потащил в «тратторию», на площади Святого Джеремия успокоил и накормил, как отец родной. Хорошее трудно забыть. Ужасно другое: там был человек, имеющий имя. Здесь был незнакомый, утративший юмор, мстительный тип по кличке Шериф. Метаморфоза произошла на глазах. Словно актер вышел на сцену и, вдруг, забыл роль.
Петя повернул к дому. Но не успел сделать пары шагов, как заиграл телефон. Галкин взял трубку: «Я вас слушаю!» – телефон молчал. «Кто это? Это ты, „Шериф“?»
– Это я – Виталий. Нам надо поговорить.
«Надо так надо, коли, не шутишь. Идем ко мне» – сказав это, Петя спрятал телефон и направился к дому. Неожиданно, почувствовав тревогу, он ускорил шаги и сходу перешел на «пропеллер». Рядом с подъездом Галкин заметил милицейский наряд и так же «пропеллером» понесся обратно. Он появился «из воздуха» прямо перед Черновым.
«Черт!? Не могу привыкнуть, как это тебе удается?!» – проворчал Виталий.
– Сам не понимаю.
– Да иди ты, знаешь куда!
– Ну, хватит рычать!
– Я вижу, ты хочешь сказать, что к тебе нельзя, там – милиция.
– Верно! Как ты догадался?
– Я не догадывался. Ты мне передал свои мысли.
– Каким образом?
– Не знаю. Наверно, внушением или гипнозом.
– Чепуха!
– Не ври! Я чувствую.
– Что ты чувствуешь?
– Когда на меня воздействуют, то на тыльной стороне ладоней, как иголки покалывают.
«Этого еще не хватало!?» – подумал Галкин.
– Ну, допустим, я передал тебе мысли. А я объяснил, почему нельзя? Разве мы боимся милиции?
Чернов задумался, потом неуверенно сказал: «Вроде бы, не объяснил».
«Господи, что с ним происходит?!» – дивился Галкин.
– Опомнись, Виталий! Они поджидают тебя!
Ознакомительная версия.
