Ознакомительная версия.
Пленники вышли в коридор, и дверь захлопнулась. Кентис остался один в комнатушке. Верхний свет выключили, и теперь только мутный отблеск фонаря падал сквозь решетку из окна. По всей видимости, было уже утро. Но как ни силился Кентис, не смог различить проблесков зари, зимнее солнце не торопилось выползать из своей берлоги. Кентису казалось, что рассвет мог бы что-нибудь изменить в его жизни. Он знал, что обманывается. Но всё равно продолжал с нетерпением ждать, когда же лучи солнца соизволят разогнать тьму. Он уже мог немного шевелить правой рукой, и это его радовало. По телу разбегались тысячи мурашек, острые иголочки покалывали ступни и кисти рук. Боли в боку он не чувствовал. Лишь слабость, при каждом движении вызывающая тошноту. Но он был уверен, что сможет встать, если понадобится. Надо только дождаться рассвета.
Приемная располагалась на втором этаже — просторный холл, заставленный разнокалиберными стульями. Сейчас они все были сдвинуты в угол: никому во время предстоящего сборища не полагалось сидеть. Никому, кроме двоих, потому что на небольшом возвышении, покрытом бархатной дорожкой, было поставлено два кресла. Вычурные, с выгнутыми ножками, обитые бархатом. Новодел под старину. Два охранника в комбинезонах цвета хаки застыли у входа, расставив ноги и заложив руки за спины. Облагодетельствованные Пашкой жители его домов толкались поближе к окну. У многих были сонные хмурые лица. Семилетов все в том же грязном белом халате стоял в уголке с таким видом, будто умолял каждого из присутствующих: «Пожалуйста, не замечайте меня»! Рядом с ним прислонилась к стене какая-то женщина неопределенных лет с землисто-смуглым лицом и длинными, распущенными по плечам волосами. Глаза ее были полузакрыты, и она беспрерывно зевала, запоздало вздергивая руку к лицу и тут же бессильно роняя.
Охранники, введя нас в зал, подтолкнули к остальным. Я поспешно протиснулась к Семилетову.
— Что происходит?
Тот оглянулся по сторонам.
— Честно говоря и сам не знаю… Хреново все… Говорят, ждут мэра.
— Мэр приедет, всем нам сделает хорошо… — пробормотала женщина, не открывая глаз.
— Конечно, Сусанночка, всем будет хорошо, — поддакнул Семилетов. — Фриволеры выбросили ее из окна, а мужа убили… — шепнул нам Сергей. — С тех пор она такая. Тетка хорошая, не вредная.
— Здесь много пострадавших? — спросил Орас.
— Хватает. Я предлагал Павлу взять под контроль западный квартал. Тогда бы мы вышли прямо к больнице. И потом там есть одно подходящее здание, на первом этаже вполне можно устроить лабораторию, — Семилетов оживился, на впалых его щеках выступили как нарисованные, два красных пятна.
— Всё еще надеешься «пробить» свой доновитал? — с сомнением покачал головой Орас.
— Нартов обещал. И кое-что в этом плане уже сделано, — с загадочным видом сообщил Семилетов.
— Это была моя идея! — воскликнула я слишком громко — несколько человек рядом с нами на меня подозрительно покосились и даже поспешили отодвинуться в сторону. Семилетов наверняка тоже был бы не прочь это сделать, но для этого надо было протиснуться мимо Ораса. И Сергей, затравленно оглядевшись, остался на месте.
— Тише, — умоляюще попросил он.
— Помнишь, говорила, — я повернулась к Орасу, — что мечтала: ты создашь такие вот дома и защитишь людей, как Валенберг. Но вместо тебя на этом месте оказался Пашка. А уж он-то всё сделал по-своему. Но о нем в этой роли я никогда-никогда не думала.
— Ты что-нибудь ему говорила?
Я отрицательно покачала головой.
— Мы даже не виделись… — странное тоскливое предчувствие охватило меня. Такое чувство, будто я совершила нечто страшное. Непоправимое — но вот что — никак не могу понять.
На улице протяжно и требовательно завыла сирена. Люди стали нетерпеливо выглядывать в окна. Поначалу я решила, что с рассветом наконец-то явилась милиция. Но ошиблась: во двор — благо ворота, снесенные нашим «танком» и открывать было не надо — в сопровождении своры патрульных машин въехал черный лимузин. Здоровяк-охранник распахнул дверцу, и наружу выкатился коротышка в огненно-рыжей дубленке и огромной лисьей шапке. Пожаловал господин Суханов собственной персоной. Нартов вышел встречать его в одном костюмчике. Шагал будто наследный принц крови. Впрочем, и Вад чувствовал себя существом почти неземным. Незабываемое зрелище — встреча двух небожителей. Самомнение — великая вещь! Считайте себя гением, и успех вам почти обеспечен. Пообнимавшись, и гость и хозяин двинулись к дверям. В зале поднялась суета. Всем хотелось занять первые места, так что нам без труда удалось остаться у стены.
Двери распахнулись. Суханов и Нартов вступили в зал.
— Побольше бы таких людей как вы, — одобряюще-покровительственно говорил Вад. — К сожалению, люди привыкли быть дойными коровками. Они отравлены вампиризмом князей. Даже такие ничтожества как фриволёры внушают этим несчастным страх.
Он уселся в приготовленное для него кресло. Нартов занял второе.
— Друзья, мы дадим вам уверенность и безопасность, а я укажу смысл и цель пути. Князья Лиги хотели уничтожить наш город. А теперь я должен в муках возрождать его, поднимать как атлант на плечах, — возвестил Вад.
Несколько подхалимов в первых рядах зааплодировали.
— Я выдворил Лигу из города — и это был первый, и одновременно самый важный шаг на нашем с вами трудном пути.
Вновь аплодисменты.
— Я запретил «Мартинарий-шоу»! Я не допустил к власти пособника Лиги Ораса! Друзья, перед нами теперь стоит очень важная и очень сложная задача — научиться жить вне Лиги! Я уверен, что у нас это получится!
В этот раз первым захлопал Пашка.
— Представьте, что случилось сегодня, господин мэр, — сказал Нартов, улыбаясь. — Сам господин Орас, спасаясь от фриволеров, примчался к нам в квартал, прося защиты. Мы на время укрыли его. А теперь вот думаем — оставить его здесь или нет. Может, взять и выгнать?
Подхалимы, как по команде, дружно засмеялись.
— Орас здесь?! — Вад подпрыгнул в своем кресле.
Толпа тут же поспешно расступилась, и мэр наконец заметил Ораса.
— Мы должны разделаться с этим негодяем! — взвизгнул Вад. — Чего вы ждете?!
— В принципе, он не совершал никаких преступлений, за которые… — начал было Пашка.
Эти слова буквально взбесили Вада.
— Он — князь! Вот главное его преступление!
— Это не преступление, а всего лишь моя особенность, — сказал Орас резко. — Биологическое отличие. Вроде ваших рук и ног. Или ваш физический недостаток — тоже преступление?
Ознакомительная версия.
