Шаг за порог. Взгляд на робко жмущуюся к стене Тильду.
— Ну, иди… Я буду в кабинете.
Только когда сухощавая фигура в белом скрылась за углом, девушка решилась войти. Пальцы были мокрыми, неприятно скользили по дверной ручке.
Тиль бесшумно прикрыла за собой дверь, огляделась. Комната маленькая — неуютная, кажется нежилой. Скорее, кабинет. Белые стены, все тот же кафель на полу. Вмонтированные в стенную панель приборы, несколько мониторов, тихо пикает кардиограф. В углу раковина и душевая кабина. В центре — конструкция, напоминающая кресло стоматолога с придвинутой тумбочкой. И затянутая в белую ткань фигура человека в нем.
— Маард?.. — негромко позвала девушка.
— Здравствуй, Тиль! — худая рука чуть поднялась в приветственном жесте.
— Мне можно подойти?
Маард хмурился.
— Когда решила приехать, не спрашивала. Упрямые вы, женщины. Извини, — он усмехнулся. — Обняться, видимо, не получится.
Она зачем-то разулась, оставила туфли у порога, прошла и села в кресло возле ложемента. Посмотрела на Маарда и опустила глаза.
— Я понимаю, что ты ожидала другого. Но я именно такой, — сказал он мягко.
— Я не ожидала. Просто…
— Не хотел тебя разочаровывать. Знаю, что это больно.
Слова давались Игорю с трудом. От них спазмом перехватывало горло. Хотелось поморщиться, как от кислого.
— Наверное, думала, что если поцеловать дракона, он обернется красавцем-принцем? — тонкие губы скривила горестная усмешка.
— Нет. Я знала, что дракон станет человеком, — девушка несмело тронула руку в белой перчатке. Напичканная электроникой перчатка выглядела мультяшно-большой. — Джо предупредил меня, что ты мне не обрадуешься, но… Иначе не могла. Пойми и прости.
Он вздохнул, посопел и сказал тихо:
— Чего уж… Только… Тиль, ты понимаешь, чем рискуешь? А вместе с тобой рискуют те, кто тебе помогает. Давай договоримся сразу. Ты больше не будешь откалывать такие номера. И позволишь нам о тебе позаботиться. Хорошо?
Она ссутулилась, уставилась в пол. Кап… Кардиомонитор выдал серию перебоев сердечного ритма, запищал. Маард мысленно досчитал до десяти. Вдох. Выдох.
— Тиль, я уверен, что нашел заказчика. За убийством твоего отца стоят очень крупные фигуры. Настолько, что тебе будет угрожать опасность, пока им не предъявят обвинение и дело не получит широкую огласку. Потому ты должна довериться мне и Джо и уехать. Это ненадолго.
— Я не вернусь, и ты это знаешь! — перебила она. — Меня увезут навсегда и очень далеко. Запретят возвращаться сюда — именно потому, что «крупные фигуры». Другое имя, жизнь с нуля… Ради безопасности, да? Ложь, Маард! Ты просто меня от себя прогоняешь.
— Не прогоняю. Я не смогу тебя защитить здесь, пойми, — он говорил спокойно, как с ребенком, вспоминая умение, которым когда-то гордился.
— Я останусь с тобой. Я на это способна — быть с тобой в любой ситуации. Или… ты мне не веришь? — девушка вскинула голову, будто получила пощечину.
— Тиль, что ты творишь? — он посмотрел ей прямо в глаза.
— Я буду глупости сейчас говорить, но… послушай. Я хочу быть с тобой. Только в этом я вижу смысл. Маард, я люблю тебя. И я так к тебе рвалась, чтобы…
Она смолкла, перевела дыхание. И выдохнула:
— Зря?..
— Я знаю, Тиль, — он вздохнул. — И только поэтому ты здесь. Только поэтому Джо согласился и дал нам время. Прошу — успокойся и задумайся. Ты понимаешь, что здесь опасно?
— Нет. И не хочу понимать, ты говоришь не то, что чувствуешь! — ему показалось, что девушка на грани срыва.
— Не кричи. Давай тогда с твоей позиции посмотрим. Раз ты уверена, что я тебя прогоняю. Подумай, что я могу тебе дать? Посмотри на то, чем я стал. Посмотри, Ти! Как это можно любить?
Он понимал, что в таком состоянии она вряд ли услышит доводы разума. Но попытаться стоило. Было тяжело, но он знал, ему нужно как-то ее убедить.
— Ты выбираешь за меня, вот так просто? — она уже не скрывала слез.
— Выбираю, — он старался говорить четко и не думать о том, что каждое сказанное им слово — словно брошенный камень. — Если ты меня любишь, то уйдешь. Мы навсегда будем вместе в твоей памяти. Иначе же… В эту комнату сможет войти любой и убить тебя. А я не смогу помешать. Ничем, Тиль! Я не хочу оставаться без тебя, рыжик. Ты наполняешь мою жизнь смыслом. Месяц назад мне было все равно, а сейчас снова хочется жить. Веришь, Тиль, даже ТАКОМУ хочется.
— Меня не убьют. Никто не посмеет сделать это здесь, — упрямо сказала она, хлюпая носом.
— Пусть так. Но что будет дальше с тобой, с нами?
— Помнишь, как ты дважды уже решал за меня? Первый раз, когда пытался выставить меня вон из пещеры. И я не послушалась. А потом ты отдал меня Грете, помнишь? Не прогоняй!
Ему стало больно. Сколько раз он сам упрекал себя в наивности, доверчивости. В том, что мог предусмотреть, и ошибся. И пострадали те, кто дорог.
— Помню, Тиль. Вот только выбора нет. Потому что шанс остался один. И ради того, чтобы ты его использовала, я готов дьяволу душу заложить.
Она сдернула с рук перчатки, размотала скрывающий волосы шарф. Встала, подошла к раковине, открыла кран, плеснула в лицо воды — полные горсти. Еще и еще.
— Странно. Из всех существующих выходов каждый из нас видит лишь один. И считает его единственным правильным, — грустно сказала девушка.
Она вернулась к ложементу, склонилась над Маардом. Внимательный взгляд скользил по его лицу, на губах играл отблеск улыбки.
— Я тоже знаю, как можно.
— Тиль, а Джо разрешил смывать грим? — дернулся Маард.
— Нет.
— Ну, ты даешь, — выдохнул он. — Хотя ладно, за полчаса вернем.
Она наклонилась к самому его уху — так, что щеку пощекотали мокрые рыжие пряди.
— Я уйду. Прямо сейчас — если не нужна тебе. Но если нужна… Покажи.
Он высвободил руку из перчатки-манипулятора, неуклюже коснулся бледной щеки. Ощущая влажную кожу под пальцами. Все слова куда-то подевались. Остался он, Тиль и тишина.
— Я к тебе… Чтобы просто побыть… — девушка льнула щекой к ладони, касалась губами шершавых пальцев. — Сколько лет ты один? Милый, родной… Я все это терпела, преодолевала ради прикосновения… Ради одного взгляда, ради слова… которого не слышу…
— Тиль… — он снова хотел что-то возразить, но… не смог. Потому что эта девочка была права. И у них были еще три часа. Целых три часа, которые хотелось запомнить, а не глупо растратить на выяснение отношений.
Электронный термометр равнодушно высветил сто четыре по шкале Фаренгейта. Маард нахмурился и положил его на стол у кровати, охнул от боли, рванувшей грудь.
