Первая вспышка гнева в ее адрес. Эсме присмотрелась. Нет, не гнева. Рип еще никогда не был таким взволнованным. Он явно чувствовал себя неловко.
«Но ведь я никогда прежде не видела его обнаженным». Да, он не любил показывать свою стальную руку. Здесь, в Ист-Энде, наличие искусственной конечности означало, что ты либо тесак, либо один из мехов, которых отправляли на работу в анклавы. Так или иначе, в глазах некоторых ты либо не совсем человек, либо вообще не человек.
Собственно, Эсме и не стала разглядывать механизм. Ее внимание привлекло все остальное. О, она могла сколько угодно фантазировать, что скрывается под этими тяжелыми непромокаемыми плащами… но реальность превзошла все ожидания.
Гладкие бугры мускулов, слегка раскрасневшихся от жара. Золотистая кожа, блестящая в свете ламп. Рип успел сбрить щетину и обрезать волосы до короткого ежика. Темные жесткие волоски придавали ему зловещий вид, но это был ее злодей.
– Я подумала, может, тебе не помешает дружеская поддержка, – начала Эсме, медленно подходя ближе.
Рип настороженно посмотрел на нее. Вода из крана лилась на его согнутое колено. Рип подвинулся, словно пытаясь лучше прикрыться.
– Теперича те вздумалось со мной дружить? Бож, Эсме. Че с тобой творится? – И прибавил уже тише: – Другого времени не нашла. Щас… эт… неприлично.
Видя, как он покраснел, Эсме, невзирая на обиду, улыбнулась:
– А я и не знала, что ты такой чопорный.
Он уставился на нее грешными зелеными глазами:
– Давай ты разденешься, залезешь сюды, и поглядим, наскока те будет весело?
– Там достаточно пены, не переживай.
Рип глянул вниз. Пузырьки лопались на уровне его ребер, однако рук он так и не отвел.
– Се равно.
– Подумать не могла, что ты читал «Правила этикета» леди Хаммерсли, – не удержалась от шпильки Эсме. – Кроме того, ты пил из моей шеи, а это куда интимнее, чем наша нынешняя беседа.
Рип отвел взгляд. Не отреагировал на шутку. Эсме слегка поникла.
– Ты зачем пришла? – спросил Рип.
Эсме задержалась у столика с маслами и мылом, взяла флакон с маслом розового дерева, понюхала и поставила на место. Блейд всегда любил декаданс. Эта ванная больше подходила одному из домов Эшелона.
– Подумала, вдруг тебе надо с кем-то поговорить. Ты пришел расстроенным.
Плеснула вода. Рип потянулся и закрыл кран. Эсме жадно проследила за ним, нюхая следующий флакон. «Слишком лимонный».
– Не расстроился я. Просто… паршиво. – Рип откинулся в ванне, вытянув ноги. Пузырьки цеплялись за темные волоски на его мускулистых бедрах. – Стока дней проваландались, а я ток седня Блейду сказал.
– Ты знал, что тесаки вернулись в Чепель? – Эсме вскинула голову, удивляясь, почему господин не взбесился больше.
– Думал, сам управлюсь, – проворчал Рип.
– Блейд что-нибудь сказал?
– Ага, – буркнул Рип, явно намекая, что не желает обсуждать вопрос.
Эсме лениво понюхала следующий флакон. Сандал. Ей всегда нравился этот запах. Взяв кусок мыла и тряпочку, она прихватила масло и подошла к ванне.
Рип вроде не двинулся, но Эсме чувствовала напряжение в его теле. Еще один удар в сердце. Ему явно не понравилась ее затея.
– Расслабься.
В груди ныло. «Неважно. Сейчас речь не обо мне».
Усевшись на краю ванны, Эсме опустила тряпку в воду. Рип едва не вскочил:
– Че ты делашь?
– Собираюсь помыть тебе спину. – «Не дергайся, я ж тебе не дохлую кошку предлагаю». – Ты не дотянешься.
Собравшись с духом, она положила руку ему на плечо и заставила нагнуться вперед. Рип подчинился, крепко обхватив колени.
Она думала, у него мускулистые руки – но это она еще не видела его спину! Шея была толщиной чуть не с бедро Эсме. Она осторожно потерла плечи Рипа, оставляя мыльный след.
– Думал, сам управлюсь, – вдруг повторил он. – Просто хотел… не знаю. Доказать, мол, держу ся в руках, сам все сделаю. А то последние месяцы просидел, как придурок бесполезный. Ненавижу.
Эсме медленно намылила спину Рипа и принялась мыть его грудь. Пришлось опереться на плечо, чтобы дотянуться. Она задела пальцами холодный металл. На стыке плоти и стали, кожа была рваной и сморщенной. И очень чувствительной, судя по тому, как Рип поежился.
– Блейд сказал, ты убил несколько тесаков, – тихо произнесла Эсме, лаская твердую пластину грудной мышцы.
– Мало.
– Не надо так себя казнить. Все равно меньше вреда невинным людям.
– Да растут энти банды, что твои грибы, – пробормотал Рип. – Не вытравишь. Вечно найдутся уроды, которые честно жить не хотят. Денежки многим глаза застят.
– Ты вернул маму Мэгги домой, – напомнила Эсме.
– Не я, а Блейд, – вздохнул Рип. – Я туды и не сунулся. Со всей энтой кровью.
– Да, но для Мэгги ты герой. Ты же пообещал ей, что найдешь ее маму.
– Ниче я не герой.
– Для меня герой, – прошептала Эсме. – Ты спас перепуганную девочку и ее маму.
Рип посмотрел ей в глаза, но ничего не сказал. Однако вроде порадовался ее словам. Ну или хотя бы принял их.
Медленно он расслабился в ванной и положил голову на край. Кадык двигался, когда Рип сглатывал, а темные ресницы трепетали на щеках.
Эсме продолжила медленные, завораживающие движения, не в силах отвести глаз от его лица. Опустила тряпочку в воду, затем провела ею по намыленной груди Рипа. Он дернулся, открыл глаза, но поняв, что действия Эсме совершенно невинны, успокоился.
– Приятно.
– Я так делала с Томом, – задумчиво произнесла Эсме. – А иногда забиралась в ванну с ним.
Рип напрягся.
– Ты скучашь по мужу.
– Конечно. – Она выжала тряпочку. – Но это было так давно. В прошлой жизни.
И лучше уж грубоватое очарование Логова, с его весельем и теплом, чем жизнь с Томом и его матерью, неважно как дорог некогда был муж. Горькая мысль, но чего грешить против правды.
Рип, похоже, задумался.
– Удивительно, почему ты больш не вышла замуж.
Эсме отложила тряпочку и взяла флакон с сандаловым маслом и нарочито безразлично ответила:
– Может, просто никто не звал.
– Тому мяснику с Эбботс-Лейн ты вроде по нраву, – так же осторожно ответил Рип.
– Я многим по нраву, однако ни один не отважился на большее, памятуя о знаке Блейда на моем запястье. – Эсме плеснула масла на ладонь, отставила флакон и потерла руки. – Наклонись вперед.
Рип насторожился, но сел.
– Че ты теперь удумала?
– Видел, как я тесто вымешиваю? – спросила она, устраиваясь прямо за ним.
– Ага.
Эсме погладила его плечи и шею. Масло заблестело на коже. Эсме принялась массировать Рипа. Он пошевелился, но снова расслабился.
Его кожа на ощупь напоминала грубоватый шелк. Эсме задела соски на гладкой груди, и те напряглись. От поддразнивания у Рипа перехватило дыхание. Все-таки он на нее реагирует.
Просто не хочет.
Эсме затолкала боль поглубже и сосредоточилась, разминая мышцы шеи. Чтобы угодить Рипу, и если уж начистоту, доставить удовольствие себе. Ей нравилось его касаться, даже невинно. А не очень невинно – еще больше. Хотелось опустить руку под воду и обхватить член Рипа.
В попытке размять узел над лопаткой Эсме надавила сильнее. Рип заворчал, и она уже мягче стала двигать костяшками вверх-вниз по шее.
– У тя сильные руки, – промурлыкал Рип и с легким стоном откинулся ей на колени. – Бож, как хорошо.
– М-м.
Слишком хорошо. Украденные мгновения. Украденные касания. Похоже, Рип наслаждался происходящим не меньше нее. Эсме ослабила нажим, приближаясь к линии волос.
А потом принялась массировать кожу головы, ощущая легкое покалывание волосков. Рип застонал и откинул голову ей на бедро, закрыв глаза в абсолютном блаженстве.
И не заметил, что масло покрыло воду блестящей пленкой, и пена исчезла, позволяя заглянуть под воду. Эсме девственницей не была и воспользовалась случаем. Открывшийся вид завораживал.
«Ничего ему не все равно. Вот ни капельки».
