Наклонившись, она прижалась губами ко лбу Рипа. Сердце гулко билось в груди.
Рип сонно моргнул и пробормотал:
– Пасиб. Неча было так утруждаться.
– Мне нравится о тебе заботиться, – ответила Эсме, глядя в его изумительные глаза. Так близко. Стоит лишь наклониться и коснуться губами его губ…
– Чет ты временами перегибашь. Дай нам хоть иногда за тобой присмотреть.
– Я экономка, – напомнила Эсме.
– Ну так эт в твои обязанности не входит.
Эсме помедлила, лениво массируя его виски.
– А может мне нравится заботиться о тебе.
Рип посмотрел на нее серьезными зелеными глазами:
– Те надо снова выйти замуж. Ты прям создана для брака. Должна найти кого-нить… кто подарит те детей. Сделает тя счастливой.
Он застал ее врасплох. Боль обожгла с новой силой, все мысли о поцелуе испарились. Эсме села прямее. Как легко Рип предлагал ей выйти за кого-нибудь. Словно его это совсем не тревожило. А вот упомяни он другую женщину, Эсме извелась бы от ревности.
«Вот и убедилась, кем он тебя считает. Другом. Не любовницей. Не… потенциальной женой». А то что она видела – просто реакция мужчины на женские прикосновения. Именно ее он не хочет.
Мороз продрал по коже. Живот стянуло. Реальность безжалостно обрушилась на Эсме. Она надеялась, что возможно Рип что-то к ней испытывает. Но нет. Друзья. Всегда только друзья.
– Ты прав, – услышала она свой голос. – Мне надо снова выйти замуж.
Вместо этого Эсме ждала Рипа. Потеряла несколько лет ради напрасных надежд. Ее время ускользало. Рип прав. Эсме хотела детей. Очень. Ей уже почти тридцать пять, и часы тикают.
Но от одной мысли о постороннем мужчине в постели Эсме становилось дурно. Мечтая о детях, она представляла черноволосых малышей с зелеными глазами. Глазами Рипа.
Эсме медленно встала. Ее плечи поникли. Жестокая правда – «он меня не хочет, никогда не хотел» – омыла ее, словно ледяная вода. Эсме невольно поежилась.
– Не буду мешать тебе одеваться, – пробормотала она, развернулась и поспешила вон из комнаты.
***
Рип выскользнул из парадного входа. Холодный воздух обжег щеки. Рип сложил руки ковшиком и закурил сигару. Если чуть наклонить голову, становилось слышно, как Эсме тихонько учит Мэгги, Ларк и Чарли нанизывать кукурузные зерна и ягоды остролиста на нитку и вешать их на елку. Пусть экономка своим нежным голосом могла убаюкать ребят, Рипа она сегодня довела до края.
Он ее не понимал. «То за цельный день пары слов не проронит, то является в ванну, када я голый, и ласкает сладкими речами да нежными руками». Касается его с такой заботой, а потом на голубом глазу заявляет, мол, да, надо ей снова выйти замуж.
Рип не мог с этим смириться. Голод терзал, а Эсме сбивала с толку. Когда она сегодня пришла в ванну, он едва не воспринял это как предложение.
«Идиот».
Она же ясно дала понять, что ничего такого не подразумевала.
Рип раздавил окурок каблуком, натянул куртку плотнее, спрятав руки в теплые складки, и прислонился к темному дверному проему. Мороз кусался, но помогал прочистить мозги. Надо как-то все уладить. Разобраться, что творится в голове у Эсме. Блейд только нагнал туману, утверждая, мол, она имеет в виду больше, чем Рип подозревает.
«Вот я и размечтался».
Надо поговорить с ней, но рядом вечно кто-то крутился. Эсме так трудно застать одну.
Кухонная дверь отворилась, на улицу вырвалось тепло и смех. Рип застыл, а потом поспешно отступил в тень, когда объект его душевных мук вышел во двор. Снег скрипел под ногами Эсме. Она спрятала руки под мышки, стянула густые темные волосы в узел. Черные брови вразлет сошлись на переносице, но хрустально-зеленые глаза смотрели отстраненно, никого не замечая.
Колдовские глаза. С первой же встречи Рип подпал под ее чары, точно ему в грудь врезали.
Вот он, шанс. Рип покачался на пятках, а затем застыл. Кто-то еще вышел на улицу.
Блейд закрыл за собой дверь, и треугольник света, в котором стояла Эсме, исчез. Правда теперь, с улучшившимся зрением, Рип все равно прекрасно их видел.
И слышал.
Господин наверняка заметил его присутствие. Рип едва осмеливался дышать.
– Че не так? – спросил Блейд.
– Ничего, – ответила Эсме.
Рип спрятался обратно в тень. На дворе повисло молчание. Потом Блейд вздохнул:
– Канешн. Думашь, я дурак или слепой? Да любому идиоту ясно – ты расстроена. Люди уже спрашивают, че случилось.
Эсме гневно зашуршала юбками.
– Что ты им сказал?
– То ж, что ты мне. Ниче.
Опять тишина. Рип прижался спиной к кирпичам, вслушиваясь и вглядываясь.
– Ты ему гварила? О своих чуйствах? Я могу…
– Не смей! – ахнула Эсме. – Ты же обещал. Я сама разберусь.
Рип нахмурился.
– Беготней ни с чем не разобраться, Эс.
– Я не убегаю. – Плечи Эсме поникли. Ее лицо исказилось от боли. – Джон меня не хочет.
Рип замер. Они говорят о нем.
Луч света из окна озарил лицо Блейда. Он изогнул рыжеватые брови.
– Он тя не хочет? Эт он те сказал?
Его недоверчивость чувствовалась даже на расстоянии.
– Он сказал, что не может… не со мной… – тихонько всхлипнула Эсме. – Вчера я его поцеловала, а он оттолкнул меня, будто… будто… – Она поморщилась. – А сегодня… он буквально посоветовал мне выйти за другого.
– От черт. – Блейд обнял расплакавшуюся Эсме. – Не плачь, милая. – Резко вскинул голову и впился сияющими глазами туда, где стоял Рип. – Наверн, была причина. Он ж не дурак – не видеть то, че под носом.
У Рипа словно кровь медленнее потекла по венам. Слезы Эсме были как нож в грудь… но он не мог заставить себя подойти.
Эсме хотела его? Не как друга или покровителя, но как любовника? Мир точно сошел с оси, и все прежние слова обрели новое значение. «Какого черта она не сказала?»
– Он не хочет моей крови. И никогда не собирался брать меня в трэли.
– А те хотелось бы стать не тока трэлью? – спросил Блейд.
– Хочу… хотела… Я уже не молоденькая девушка. Я похоронила мужа и сумела встать на ноги, когда его мать вышвырнула меня на улицу. – Опустив голову, она прошептала: – Я забыла, каково это – надеяться, мечтать. Надо было вести себя осмотрительнее. Сказок не бывает. Не здесь.
Блейд вздохнул и поцеловал ее волосы с грубой нежностью. Эсме отстранилась и вытерла щеки.
– Не над. Я как никто знаю, че такое терять надежду, но обрел ее снова. – Он сжал подругу на прощание. – Вы с Рипом разберетесь. Но передай ему, шоб хорошо себя с тобой вел. Прально. А не то пожалеет, – угрожающе прибавил господин.
Последняя фраза предназначалась Рипу.
– Не в чем разбираться, – печально ответила Эсме. – Я больше не могу, Блейд. Не могу. Нечего мечтать о несбыточном.
Блейд замер и посмотрел на нее.
– Потерпи, милая. Теперича, када он в курсе, все могет перемениться.
Миловидное лицо Эсме осунулось от усталости.
– С чего бы. Он вполне ясно выразил свои намерения.
– Ох уж энти намерения. Мож он тебя не понял? – Блейд отстранился. – Идем?
Эсме покачала головой. Ее темные локоны заблестели.
– Пока нет. Не хочу, чтоб кто-нибудь понял, что я плакала.
Блейд долго на нее смотрел, затем кивнул:
– Тада увидимся утром. Ток… не злися на меня.
– За что?
Блейд отошел к двери и пояснил:
– Че я вмешалси.
– Но как…
Эсме застыла, явно поняв, что они не одни. Затем с ужасом развернулась, обшаривая двор взглядом.
Блейд воспользовался моментом и ускользнул в дом. Трус. Рип стиснул кулаки, и металлическая рука скрипнула.
Эсме услышала и посмотрела в его сторону, затаив дыхание.
– Джон?
Оставшись без прикрытия, Рип вдруг так смутился, что дыхание перехватило. Вышел из тени, сунув руки в карманы. Глаза Эсме вспыхнули.
Они так и стояли, глядя друг на друга. Повисло тяжелое молчание. Рип не мог дышать. Эсме была такая красивая, даже со следами слез на лице. А еще напуганная и смущенная.
