– И ты будешь править здесь?
– Мы можем разделить этот город. Две трети мне...
Ингрейв фыркнул.
– Я, кажется, расту в цене.
– Сука!
Ричи-доминант явно против своей воли приподнялся на коленях. Руки владельца «Холидея» распахнулись для объятий. Его двойник в то же время вывернулся из-под Хэнка и, чуть ли не урча, бросился навстречу. В этот момент отражение Ричи почему-то напомнило Ингрейву пса, радостно бегущего на зов хозяина.
– Вот дерьмо, – успел произнести Ричи-доминант.
Последовала короткая вспышка, иглой пронзившая детективу мозг. Оба Ричи пропали, посыпались осколки стекла, яркие, но тускнеющие на глазах.
26.
Ингрейв сглотнул. Похоже, теперь пришла его очередь. Он почувствовал, как тело поднимается, как оно напряженно тянется в сторону ванной.
– Хэнк!
– Я немножко держусь, Хэм! – крикнул Хэнк.
– В смысле?
– Я обхватил унитаз.
– Ты предатель, Хэнк! – сказал Ингрейв, скрипнув зубами и пытаясь отклониться назад. – Дать бы тебе в морду!
– Я понимаю, Хэм, я понимаю. Дай. И прекратим рассинхрон.
Ингрейв уперся в пол пятками.
– А кто будет девчонок вытаскивать?
– Прости, я ступил.
– Наконец-то! Это крутое признание. А то идиотом выгляжу исключительно я.
– Что дальше? – помолчав, спросил Хэнк.
– Мне жутко хочется обнять тебя, Хэнк.
– Ты не одинок в свое желании.
– Погоди, – Ингрейв подцепил дверь носком ботинка и дал ей закрыться. – Так лучше?
– Ни хрена.
– А по-моему лучше.
– Так я тебя не вижу.
– Я не красивый. И в одном ботинке.
Что-то царапнуло в дверь.
– Это ты? – спросил Ингрейв.
– Это я, – сказал Хэнк.
– Я держу ногами.
– А я лежу. Дохнуть тебе в щелку?
Ингрейв усмехнулся.
– Как там зеркало?
– Все в трещинах. Но по левой стороне еще можно протиснуться.
– Оттуда никто не смотрит?
– Мне не видно, Хэм.
– Просто я не понимаю, где анонсированные Ричи бравые охранники.
– Здесь или там?
– По обе стороны. Думаю, давно бы уже раскатали баррикаду.
– Может, их и не было.
– Только сейчас там Ричи.
– Который, в сущности, был нам боссом, – сказал Хэнк.
– Я у него на зарплате не состоял, – сказал Ингрейв, привалившись спиной к двери.
Судя по шороху, двойник в ванной сделал то же самое.
– Значит, я состоял, Хэм, – сказал он глухо. – Только я ни черта не помню.
– Он действительно был как свет?
– В смысле?
– Тебя влекло к нему?
– Как москита что ли?
– Как отражение.
– Я не помню.
– А сколько он проваляется без сознания, не знаешь?
– Думаю, с час.
– Может, его нашли и потащили в больницу?
– Может быть.
Дверь заскрипела.
– Ты пытаешься лезть ко мне? – с тревогой спросил Ингрейв.
– Не совсем, – произнес двойник затрудненно.
– А что?
– Я немножко от тебя отползаю.
– Куда?
– К зеркалу, мой тугодумный доминант!
– Дьявол! – выдохнул Ингрейв. – Это выход!
В дверь с той стороны вдруг с шумом и звоном стукнуло, и фанерное полотно прогнулось, наподдав детективу в спину.
– Эй!
– Так, – раздался голос Хэнка, – вторая попытка.
– Что там?
– Труп и достаточно скользко.
– Ты только доберись, и я тебя расцелую, – пообещал Ингрейв.
– Ха-ха, – сказал Хэнк, – все вы, доминанты, одинаковы.
– Ты знаешь меня, как себя. Я – честный.
– Тем не менее, ты перестрелял кучу народу сегодня.
– И нисколько… Ты ползешь там?
– Да!
– И нисколько не жалею!
27.
Головная боль вдруг резко пошла на убыль. Только что от любого движения под черепом словно включали пилу и кромсали мозг, и Ингрейв мог лишь вяло переплевываться с двойником словами, прижимаясь лопатками к двери, как спустя пару секунд испытал чувство удивительной легкости, почти блаженство. Так взял бы, оттолкнулся и воспарил под украшенный лепниной потолок.
– Хэнк?
Ингрейв встал. Ноги ходили ходуном, но это не помешало ему отступить от двери и потянуть ее на себя.
В замечательной ванной было пусто. Не считать же ее наполнением безымянный труп и некоторый разгром в виде разломанного стула, мятой шторки, сдернутой на пол, и осколков кафеля?
– Хэнк.
Трещины шли по зеркалу, превращая его в бесполезный для перемещения предмет. Только слева имелся участок чистой поверхности, через который можно было переползти.
– Хэнк!
Ингрейв присел, мимоходом подняв лежащий под раковиной пистолет, выпавший то ли у Ричи-доминанта из-за пояса, то ли у трупа из наплечной кобуры. Ему пришлось даже упереться ладонями в плитку.
Сначала он увидел подошву ботинка, затем разглядел джинсы, а потом сообразил, что Хэнк, неловко сложившись, лежит на кафельном полу. Казалось, он устал, рывок из подчиненного мира, прочь от притяжения лишил его последних сил, но, поднимаясь взглядом выше бортика ванны, на который Хэнк положил голову, Ингрейв не увидел головы. Ее не было. Был какой-то кровавый ошметок, белела кость нижней челюсти, зубцом выступали остатки затылка. Кто-то в упор разрядил в двойника заряд картечи.
Кровь, видимо, вся плеснула в ванну.
– Хэнк!
Ингрейв рванулся за отражением в зеркало, но неожиданно разглядел стрелка. Какой-то незнакомый патлатый парень с «винчестером» в руке присел, загораживая Хэнка. Улыбнувшись, он передернул цевье и навел ружье на детектива.
Выстрела слышно не было. Свинец не пролетел через зеркало, но заставил его осыпаться звонким, колким дождем. Ингрейв дернулся и запоздало развернулся, ожидая увидеть рядом с собой двойника патлатого стрелка, но в ванной никого не оказалось.
Рассинхрон.
– Хэнк! – простонал Ингрейв.
Он ощутил себя ополовиненным, взрезанным по-живому. С кем теперь переброситься парой слов? Кто нальет тебе своего виски, если у тебя не осталось даже капли на донышке? Кто, в конце концов, поддержит тебя в любой передряге, получит вместе с тобой по морде и вместе с тобой прорычит над поверженным врагом?
Ингрейв сжал губы.
Что ж, рассинхрон так рассинхрон. Он всех укатает и в том, и в этом мире. По крайней мере, здесь доминанты еще выделяются. Здесь они сильнее прочих. Дьявол, он сколотит команду из потерянных отражений… Впрочем, долго они не проживут, их длительное существование возможно лишь при переходе в доминантный мир. Так вышло с Перссоном, так вышло с хитрым старичком в баре на Донки. Все равно он что-нибудь придумает. Обязательно. Но первым делом…
Ингрейв вынул зеркальце из кармана. Впрочем, застрелить через него патлатого не получилось. То ли потому, что Хэнк был мертв. То ли потому, что из подчиненного мира такой фокус не работал. Ничего, он до этого ублюдка еще доберется.
– Господин Ричи? – раздался голос от входной двери.
Ингрейв выскользнул из уборной комнаты и на цыпочках пробрался в кабинет. Трупы доминантов-охранников лежали в живописных позах. Микки, Лу, Джузи. С вами было приятно иметь дело.
– Да! – крикнул Ингрейв, встав слева от двери.
– Вы в порядке?
– Что?
– Люди слышали стрельбу.
Детектив, выглянув, поймал за бордовую жилетку гостиничного боя, мальчишку лет четырнадцати.
– Вы не… – успел произнести тот прежде, чем Ингрейв зажал рот ему ладонью.
– Тише, тише, – он втянул боя в номер и поводил пистолетом у него перед носом. – Где остальные?
– Кто? – сквозь пальцы спросил мальчишка, тараща на детектива глаза.
– Охранники, люди, двойники.
– Там.
– Где – там?
– Там, дальше стоят, – сказал мальчишка. – В нише за лифтом.
Ингрейв повернул его к себе спиной и подтолкнул вперед, вынуждая шагнуть в коридор.
– Иди, – он, присев, спрятался за боем. – Чего же они стоят?
– Боятся.
– Меня?
– Вообще.
– Вот как.
Они медленно побрели к лифту. Рука Ингрейва с пистолетом прорастала у мальчишки из-под мышки.
