Мундир со стороны казался однотонно-гладким, но при ближайшем рассмотрении, становились видны узоры, вышитые черным по черному.
Мундир Черной сотни короля Шнееланда.
На плечах узкие погоны с одинокой серебряной звездочкой.
Младший сотник.
Юноша подошел к калитке и дернул за свисавшую цепочку. Где-то внутри, за стеной, еле слышно звякнул колокол. Спустя несколько минут в калитке открылось окошко, из которого смотрел охранник:
— Кто?
— Младший сотник Черной сотни, к месту службы, предписание 00117.
Он протянул в окошко письмо. Охранник взглянул в бумаги. Действительно, такое предписание упоминалось в списках.
— Имя?
Охранник, разумеется, знал, что у сотников никаких фамилий нет и быть не может.
Черная сотня — их фамилия.
Новоприбывший, несмотря на свою аристократическую внешность, не стал возмущаться, требовать впустить его немедленно или как-то иначе выказывать свое недовольство. Скорее, наоборот, по его лицу скользнуло еле заметное выражение понимания, что каждый выполняет свою работу. Он прибывает к месту службы и предъявляет документы, охрана их проверяет. Чему возмущаться спрашивается?
Поэтому сотник просто ответил на вопрос:
— Мое имя — Ксавье.
6
Кучер, пронаблюдав за тем, как за черномундирной спиной закрылась окованная сталью дверь калитки, развернул коляску и неторопливо покатил по дороге обратно к железнодорожной станции.
Вернуть лошадь крестьянину, у которого он взял ее на время, переодеться, прийти на телеграф и отправить в Бранд короткую телеграмму самого непримечательного содержания: «Уголь отгружен». После чего нужно будет отправиться в горы, возвышающиеся над Штальштадтом и там найти оборудованное логово для наблюдения за городом. А потом — ждать. Ждать, пока в пока неизвестном окне замерцают вспышки гелиографа. Означающие, что доставленный в город-завод человек успешно приступил к работе. После этого можно будет отправлять вторую телеграмму: «Уголь куплен». А что будет потом — ему знать не нужно. Об этом знает тот, кто составляет планы, тот, кто пишет ноты.
Об этом знает Дирижер.
Глава 4
Окрестности Риттерзейского озера
22 число месяца Мастера 1855 года
Цайт
1
Согласитесь, есть что-то волшебное в путешествии на поезде. Нет никакого сравнения с любым другим видом странствий. Ведь поезд — это то место, где ты практически никогда не окажешься в одиночестве. Если ты, конечно, не спрячешься в купе, подобно сычу в дупле, а с наслаждением окунешься в кипящий людской поток. Где еще возможно путешествовать, общаясь с таким количеством человек? Пешком? Ха! Дилижанс? Разве что с десяток попутчиков. Корабль? Да, их будет больше, но количество опять-таки — ограничено. Новые попутчики не станут подсаживаться на корабль посреди моря или там океана. Нет, для человека, желающего обрести новых знакомых, узнать последние новости, да просто поговорить всласть, нет ничего лучше поезда.
Правда, как и у любого вида транспорта, у поезда есть свои недостатки. Например, скорость.
К сожалению, любое, самое познавательное путешествие рано или поздно заканчивается. Причем в случае железной дороги — скорее рано, чем поздно. Уж очень быстро движется это создание человеческого разума по стальной нити рельсов, прямо-таки как паук по паутине…
Усмехнувшись этому неожиданному поэтическому образу свежеиспеченный младший сотник, носящий имя Цайт (а фамилией сотникам, как известно, служит Черная сотня, и других фамилий у них больше нет), скользнул в толпе, двинувшейся к выходу из вагона, повинуясь какому-то древнему инстинкту, требующего немедленно вырваться наружу в случае остановки транспорта, невзирая ни на заторы, ни на то, что подождав буквально несколько минут, ты сможешь выйти, не торопясь и никому не мешая.
У самого выхода Цайт наступил на ногу крестьянину с огромным мешком, приостановившемуся и застопорившему движение. И, пока обладатель мешка разъяренно разворачивался, собираясь покарать наглеца, младший сотник проскочил у него под рукой и оказался на перроне.
Впрочем, никто сейчас не опознал бы в нем младшего сотника, да и с подданством бы этот самый Никто наверняка ошибся бы. Обычный человек, мельком взглянув на Цайта (а, согласитесь, внимательно к случайному лицу в толпе никто не присматривается), опознал бы в нем горожанина средней руки. Более внимательный человек отметил бы, что этот незнакомец одет так, как одеваются не просто горожане, а, пожалуй что приказчики из торговых лавок — для рабочих и мастеровых — слишком солидно, для солидного господина — слишком вульгарно. ОЧЕНЬ внимательный человек смог бы определить, что именно такой фасон сюртука, покрой брюк и форма носков туфлей характерны для столичных жителей великого герцогства Леденбергского. А потом Очень Внимательный Человек мог бы отметить в речи незнакомца в леденбергской одежде леденбергский же акцент и порадовался бы своей наблюдательности.
Все три, разумеется, ошиблись бы.
Цайт и до поступления в школу Черной сотни мог разговаривать с семью акцентами Белых земель, а после школы — с двенадцатью, и еще пару-тройку сымитировать в коротком общении.
Сейчас он, разумеется, никак не мог афишировать свою принадлежность к Шнееланду, а, хотя Черная сотня короля и не была слишком известна в окрестных государствах, не стоило недооценивать вероятность того, что ты можешь столкнуться с чрезмерно информированным человеком. Который, к тому же, неизвестно с кем поделится своей информированностью и к каким последствиям это приведет — тоже непонятно.
А шнееландцев в окрестностях Риттерзейского озера несколько недолюбливают.
Так что принадлежность Цайта к Черной сотне подтверждали только два погона с одинокими серебряными звездочками, да письмо с предписанием. В соответствии с которым он должен прибыть к Зеебургское рыцарство и обратиться к его владетелю, собственно рыцарю драй Зеебургу.
После чего — выполнять его приказы.
На тут же сорвавшийся с языка вопрос, почему он, подданный Шнееланда, должен выполнять приказы главы чужого государства (пусть и маленького), старший сотник Симон вежливо осведомился, не сомневается ли Цайт в его, Симона, праве приказывать ему, Цайту. Выслушав горячее заверение, что нет, никоим образом, никогда, Симон сказал, что в таком случае он ПРИКАЗЫВАЕТ выполнять приказы драй Зеебурга.
Вопросы закончились. Не исчезли, конечно, но больше не озвучивались.
Своим друзьям Цайт сказал, что поступит в распоряжение некоего безымянного среднего сотника. Почему-то ему показалось это правильным.
2
Пройдя насквозь почти весь город, Цайт вышел на вершину холма — и остановился.
Перед ним расстилалось Море.
Пусть это было всего лишь озеро.
В голове тут же всплыла информация, полученная в школе на улице Серых крыс.
«Риттерзейское озеро — площадь 574 квадратные мили. Максимальная длина — 63 мили, максимальная ширина — 14 миль, максимальная глубина — 800 футов. Судоходно. Богато рыбой: синий сиг, сом, щука, лосось, кумжа, окунь — всего 26 видов. Граничит с королевствами Шнееланд и Орстон, графствами Кётнер-Гера и Кёстнер-Грейц и баронством Шварценберг. Полностью принадлежит рыцарству Зеебургскому».
Да, озеро — это рыцарство. Но верно и обратное: рыцарство Зеебургское — это озеро.
Владениями рыцарей Зеебургских было озеро, и только озеро. Не зря их называли Озерными рыцарями.
Глава 5
3
Нет, в прогулке на лодке тоже есть своя прелесть. Тишина, легкий ветерок морщит водную гладь, принося ни с чем не сравнимый запах озера, под тобой чуть покачивается скамья, можно опустить руку в воду, или просто смотреть через край лодки, наблюдая, как там, в темной глубине мелькают серебристые молнии рыбок, слушать мерный плеск весел…
