— Нет, — с непередаваемым ехидством ответил мне Арчи, — лично я сообразил с первым же глотком, между прочим! Посмотрим, насколько тебя хватит!
— Да хоть засмотрись, — отмахнулся я от него в показном равнодушии, хотя внутренне немного встревожился. И больше не от того, что со мной было что-то не так, я это чувствовал и надеялся в этом со временем разобраться, а от досады на то, что Арчи меня опять в чём-то опередил и теперь по своей воле не отцепится ни за что. — Сейчас нахлобучит — таким же стану.
— На это одна надежда, — издевательски ухмыльнулся тот и показал мне тлеющую сигарету. — Дымком закусишь? Или снова что-то мешает?
Я открыл было рот, чтобы осадить его, мол, нашёл что предлагать, но осёкся на полуслове и застыл в этом непонятном для самого себя негодовании.
— Переклинило, смотри ты, — вновь ухмыльнулся Арчи, смотря на меня во все глаза вместе с тем со вполне себе ехидным интересом исследователя. — Ну-ка, добьём до ясности: а вот скажи мне, штурман, ты когда Лету тискал — схватил её хоть за что-нибудь мягкое под шумок, а? Или упустил?
— Да пошёл ты… — я даже не знал, что это на Арчи вдруг нашло и что ему на это ответить. Но злости, странное дело, у меня на него тоже не было, а было какое-то новое, до этого дня вообще мне не свойственное, замешанное на снисходительном терпении и понимании несовершенства этого мира чувство, от которого хотелось сесть рядом с Арчи и как-то объяснить другу, что не надо так, что…
— Ой дурак, — прервал мои мысли он и вдруг широким жестом сунул мне под нос фигу и зачем-то подмигнул ещё левым глазом, — смотри на меня, ну!
Но я и так смотрел на него во все глаза и поэтому сразу же понял, что так поразившая меня комбинация из трёх пальцев это всего лишь магический жест, на который что-то завязано. И это что-то сейчас здорово изменило моего друга, передо мной сидел благообразный эльф как из сказок, величественный в своей торжественной иконописности и даже немного светло печалящийся о своих же недавних словах. Мы с ним были на одной волне, мы с ним даже чуть-чуть озаряли этот мир своим присутствием, не сильно, но всё же, вон как кухонный гном дёргается, не иначе сожрал что-то вкусное втихаря от сослуживцев недавно, а командир его даже поднялся подальше от нас, чтобы с понтом видеть пошире, но мы-то знаем, зачем он это сделал, тоже небось рыльце в пушку, но потом Арчи с большим сожалением вновь сунул мне под нос фигу, и метка саламандр вдруг мигнула и исчезла с него, как и не было.
Передо мной вновь сидел обычный земной эльф, если можно так выразиться, и больше всего меня в нём бесило то, что он прямо-таки наслаждался этой своей приземлённостью, сволочь. Под пиво и солёные сухари, да ещё и под потешное зрелище в виде меня, я прямо чувствовал, как ему прикольно и весело и вообще хорошо до того, что даже слабый, отражённый мною свет саламандр ему нисколько не мешал.
Но гневаться, а этом своём состоянии я мог лишь гневаться, да и то милостиво, мне почему-то не захотелось. Вместо этого из глубины сознания, пробивая себе дорогу выпитой мною ударной пайкой пива, вдруг появилось понимание, что я сейчас — это не совсем я, а ещё и тот поцелуй Леты, её недавнее присутствие — оно всё ещё было со мной и именно от него меня так и плющит.
Но убирать его мне не хотелось, зачем, хотя я уже знал, что могу это сделать. Завязать, как Арчи, на какой-нибудь жест и убрать в сторону, чтобы потом при случае достать. Но это неправильно, зачем по своей воле отказываться, пусть даже на время, от такого дара?
— Ты рассмотри его сначала, — наставительно ткнул меня пальцем в грудь Арчи, он был в курсе всех моих мыслей сейчас, ведь думал я, наверное, на весь этот перевал. — Пойми в нём прежде всего хоть что-нибудь, а потом и решать будешь.
Действительно, спохватился я, надо смотреть, да и народу скоро здесь прибавится, хотелось бы поговорить с ними попросту, а не устраивать цирк.
Вот так я потихоньку настроил себя на эксперимент, начал присматриваться к метке и решимость моя сразу возросла, стоило мне хоть немного вникнуть в суть вещей. Оказалось, на мне висело не клеймо, как знак знакомства с высшими силами, не было это и частью души Леты, а было это её представлением о том, как я должен выглядеть и вести себя, с точки зрения саламандр. И этот след поцелуя потихоньку менял меня в непонятную сторону, и куда это могло завести, я не знал, и от этого встревожился ещё больше.
Пришлось, по примеру Арчи, согнуть мизинец на левой руке, а потом резко разогнуть его, выдёргивая из себя все чужие представления о добре и зле, вместе с той силой, что они дают. Но ни в коем случае не отбрасывать и не уничтожать, а суметь сохранить чужой дар в глубине собственной души, так будет правильно.
А потом я застыл, сидя перед Арчи с отставленным мизинцем на руке и не додумав свои мысли, потому что на меня обрушились тёплой волной все звуки и запахи этого мира, вместе со всем тем, от чего я чуть было не отказался сейчас практически по собственной воле. Пиво перестало быть постным, обретя резкость и вкус, душок вяленой, чуть залежавшейся рыбки уже не вызывал отторжения, сержант Торин тоже изменился, став обычным служилым гномом и больше он уже не походил на того благостного придурка, каким прикидывался совсем недавно. Да и мне сейчас тоже не хотелось наставлять его на путь истинный и поддерживать в этих постных начинаниях, с чего вдруг? Да и вообще всё в этом мире стало нормальным, таким, как и раньше было, каким и должно было быть.
— Ну, ты понял? — Арчи рассматривал меня с нескрываемым удовольствием, — по какому краешку мы прошли недавно? И мне ещё повезло, что благословили мимоходом практически, быстрее отошёл, но ты-то, кем ты себя возомнил, ты же никогда не был героем-любовником! Ты бы видел себя со стороны — стоишь такой, мужик-защитник, дурак дураком, и держишь в объятиях одинокую женщину, утешаешь, типа. А она прям тает! А сообразить, что сосёшься ты с сотней шаровых молний, она тебе не дала, нет! Пойми, ей самой нужно, чтобы именно ты вертел её как хотел, чтобы она визжала и радовалась твоей силе и уму, ну и ещё там чему-нибудь, не знаю, как это у саламандр происходит, а не наоборот! Ни в коем случае не наоборот! Потому что наоборот очень грустно получается, Даэрона вспомни! Подмяли под себя, пережевали и выплюнули то, что осталось и вроде он сам во всём виноват, понимаешь? И поэтому тебе ближайшие не знаю сколько лет туда ходу нет! Ну, чего молчишь-то?
— Давай свой купаж, — я привстал, вытащил у друга из рук сигарету и затянулся, вытирая со лба холодный пот. — И кружку побольше.
— Во-от! — обрадовался Арчи, — сейчас!
Кувшины с пивом стояли у него на столе не просто так, как я до этого думал, а по сортам и по ему одному понятному порядку, так что к делу маг приступил незамедлительно. А мне было интересно, что же у него получится, ведь никогда до этого я не то, что пива не мешал, но даже и не знал, что так делают. Ёрш, правда, несколько раз пил, но это совсем не то.
— Лета ведь не просто так нас в глухомани на поверхность вывела, — Арчи имел сейчас вид сумасшедшего алхимика, познавшего суть вещей и от этого наконец-то приступившего к созданию венца своих творений, — она дала нам время на прийти в себя. А могла бы и сразу на ближайший пост сунуть. Умная, зараза!
— Страшное дело, — я представил себе эту картину и содрогнулся, — выходим мы, значит, просветлённые донельзя, к гномам, и… хрен его знает, что там было бы, но ничего хорошего, это точно. И вообще, хреновое это было просветление, вот что я тебе скажу!
Я вдруг внезапно разозлился, потому что в памяти моей всплыл один случай, когда мне пришлось столкнуться с подобным просветлением, тем что не по убеждению или по заслугам на духовном пути, а по физическому, мать его за ногу, воздействию на организм. И которое уже не позволяет грешить плотью, даже если захочешь.
— Помнишь того добровольного скопца, — меня даже передёрнуло от воспоминаний, и Арчи за компанию тоже, — года три назад, в деревне какой-то? Мы ещё в патруле тогда были? Ну, который потом сектантом оказался?
