К чему могла привести магическая бойня? Одномоментно опустошенные резервы? Столкновение прямо противоположных сил, как то лед и пламень или электричество и эфир? Еще и на небольшом пяточке, защищенным сферой неуязвимости?
Мясной ком снова начало пучить и разрывать на части. Мимо Итена пронеслись с десяток искрящихся и шипящих шаровых молний. Волосы от них встали дыбом и зашевелились. Воздух начал потрескивать, будто какой-то идиот попытался открыть сюда портал.
Разбираться было некогда, Итен мысленно потянулся к медленно приобретавшей видимость воронке и потянул ее на себя. Мельком услышал еще один визг, полный отчаяния ненависти и злобы.
— Вот же настырная старуха, не уймется никак, — Лидар встал рядом, помог развеять, а частично и вобрать в себя высвобожденную порталом силу, и только затем до Итена дошло, что вовсе не неизвестный маг пытался пройти к ним, а триединая тварь попыталась сбежать.
— Ничего себе… — пробормотал он.
— Поднажми!
Мясной ком, наконец, достиг какой-никакой стабильности, но в этот миг прямо промеж верхней пары глаз ударил шар фиолетового пламени. С мгновение Итен ждал, что пославший его Дракаретт вспыхнет, как предыдущий маг, однако этого не случилось. С другой стороны Ирвина «угостила» тварь чем-то неясным, но точно неприятным, на грани некромантии, которая официально не только не существовала, но даже не упоминалась. Следом ноздрей коснулся пряный аромат подсыхающей травы.
Выпустив в тварь несколько молний, Итен устало опустил руки.
— Я пуст.
Лидар ободряюще похлопал его по плечу и ринулся в бой. Руки захватил рой мечущихся искорок.
— Что значит пуст?
Удивительно, что лорд услышал. Не менее потрясало то, что и Итен разобрал его слова:
— Не разочаровывай меня, инспектор. Здесь и сейчас бушует магия. Мы дышим ею, как же можно при этом опустошить резерв?
С тихим стоном опустился на остатки мостовой маг со странными зелеными волосами. Затем рядом с ним пролетел фиолетовый снежок, и волосы стали ярко-розовыми. Дракаретт пьяно рассмеялся.
— Ты не лучше, — ободрил он.
— Зато вы не изменились…
— Вот такой я скучный и неинтересный человек, Итен.
С этим утверждением лорда очень хотелось поспорить, но не здесь и не сейчас.
Дракаретт вытянул руку по направлению к мостовой, глубоко вздохнул. Его глаза заискрились золотом, но более ничего во внешности не изменилось.
— Теперь ты.
— Нас не учили… отбирать, — запротестовал Итен.
В подобной подпитке виделось что-то неправильное.
Дракаретт повертел пальцем у виска и перехватил кем-то неудачно запущенную молнию, метившую ему в лоб, повертел между пальцами, пока не истончил.
— Значит, учись, — произнеся, кинул Итену.
Поймал сгусток силы тот, скорее от неожиданности, чем намеренно. Молния впиталась в ладонь, как влага в землю.
— Вот так… — одобрил Дракаретт и удивленно замолчал.
Итен проследил за его взглядом и с трудом удержал нижнюю челюсть закрытой. Рожъэ стоял на четвереньках и мотал головой, как вышедший из реки на берег пес.
— Я уж думал, не очнется, — проговорил лорд.
По мнению Итена и не должен был, однако говорить об этом он не стал. Важнее было вывести ничего не понимающего коллегу подальше, но именно этого Рожъэ и не позволил. Перестав вертеть головой, он вскочил и кинулся к твари.
— Стой!
Да только кто ж послушает? Вот и Рожъэ не стал. В тот миг, когда он врезался в ком плоти, все и завершилось. По крайней мере для Итена и всех, кто присутствовал на набережной.
Карга удара и медвежьих объятий Рожъэ не пережила, а лишенные тел под и антипод таки уничтожили друг друга.
* * *
Итен открыл глаза в клинике доктора Варгата Дофина.
— Приветствую тебя, прекрасная госпожа, — он улыбнулся Элли. — Я долго спал?
Элли улыбнулась в ответ:
— Совсем чуточку.
На этот раз она не стала его удерживать. И пичкать сладким — тоже. Только кое-как поднявшись с кровати и одевшись, Итен сообразил почему. Из зеркала на него взглянул он сам, почти не изменившийся, вот только в волосах блестела ранняя седина, а на правом виске поблескивали четыре синих чешуйки.
— Советую прикрывать уши волосами: длина вполне позволит, — Варгат Дофин вошел в палату совершенно бесшумно. — Если, разумеется, не собираешься привлекать внимания и не стремишься заполучить титул.
— Чего не хватало, — Итен поморщился. — Значит, в дракона я все-таки превращаюсь?
— Не думаю, — доктор сел на постель и усмехнулся. — Мог бы, обратился уже там, на набережной, думаю, твоя помощь не помешала бы.
— Да уж…
«Возможно, и словесных реверансов не понадобилось, да и купания удалось бы избежать, а кракоса самолично разорвал бы», — подумал Итен и спросил, указав на чешуйки:
— Тогда что это такое?
— Аллергическая реакция, — не поведя и бровью заявил Дофин.
Рожъэ выжил, хотя на подобное Итен не рассчитывал. Чувствовал он себя, правда, недостаточно хорошо, чтобы устраивать кулачные бои, а кроме того втемяшил себе в голову, что ото сна пробудил его именно Итен, а значит, несколько неверным было бы его бить. Так или иначе, а стена между ними образовалась и вероятно навсегда. Просьбу о переводе в Чардин Рожъэ озвучил Ирвине Блакарди сразу, как та переступила порог его палаты и, наверное, так было лучше для всех.
Эпилог
Итен не любил пышных церемоний, у него сводило зубы от пафосных речей. Он стоял и считал минуты до момента, когда уже можно будет уйти. Радовало, что не одному ему приходится паясничать. Дракаретт стоял рядом и имел вид несчастного, у которого одновременно заныли все имеющиеся у него зубы. Хорошо еще, им не пришлось ничего говорить.
Газетчики, которых нагнали на дворцовую площадь, внимательно слушали распинающегося во всю мощь луженой глотки императорского докладчика, Затем — министра, глав полиции и секретной службы, еще кого-то. Казалось, работники пера боялись упустить каждое слово или движение. Вот только не подлежало сомнению: переврут, понапишут отсебятины и с лихвой отсыплют надуманностей. Ведь газеты читают не для того, чтобы знать правду, а ради развлечения.
Когда с речами наконец-то было покончено, на балкон вышел император и ожидаемо сорвал овации. Тогда же на груди напротив сердец Итену и лорду навесили алмазные кругляши — высшие челийские награды. Магии в них не содержалось ни капли, но… в общем, наградой следовало гордиться. Та медалька, которой наградили Итена несколько лет назад, была пусть и существенной, но похлипше.
Наконец, газетчики начали медленно выходить восвояси.
— Думал, не дотерплю, — Дракаретт подошел к краю наспех возведенного возвышения, на котором они стояли два часа без перерыва, уселся и с наслаждением вытянул ноги.
— Пойдемте отсюда, Грейл?
Дракаретт отстегнул с пояса флягу, протянул. Итен стесняться не стал. Коньярри был хорош.
— И не дождемся более весомой награды, чем эти погремушки? — спросил лорд с усмешкой. — Ты такой бескорыстный или просто не в курсе?
— А нам полагается еще что-то? — заинтересовался Итен.
Дракаретт тяжело вздохнул.
— Ну… разумеется, инспектор. Таков придворный этикет, ему, знаешь ли, не первая сотня лет: вначале слава и наградки, затем, если герои никуда не уходят — нечто значительно более существенное.
«Так значит, и в тот раз я мог рассчитывать…» — Итен попробовал придумать на что именно, но не смог, глотнул из фляги и передал ее Дракаретту.
— Бред какой-то.
— Почему же? Бережет казну от разорения, нервы императора и прочее-прочее-прочее. Ведь неясно, чего способен запросить герой, а по традиции ведь просьбу удовлетворят в любом случае.
— Принцессу и полцарства в придачу?
Дракаретт рассмеялся.
— Врагу не пожелаю такой обузы. Да и прекрасной Валерии всего пять. Играть в куклы с собственной женой? Уволь! Я способен найти себе занятия поинтереснее.
— Да и взваливать на собственные плечи груз в половину Челии неохота, — в тон ему проговорил Итен.
