и роскоши у неподготовленного деревенского жителя начинало слепить глаза, но кэб свернул на Янтарную улицу и, проехав ещё хвостов пятьдесят остановился. (Здесь и далее имеется в виду лисий хвост — мера длинны принятая в Селении, ещё во времена правления клана Сит, помешанного на лисах.
1 хвост = 60см.)
Аккуратно подняв на руки животное, я сошёл на мостовую и, обернувшись, кивнул кучеру в знак благодарности.
– Хорошего дня, сэр, – слегка поклонился тот в ответ, прикоснувшись кончиками пальцев к полям своего цилиндра, а затем, хлестнув лошадь поводьями, покатил дальше по улице.
Двустворчатые, высокие двери серо-жёлтого здания передо мной были распахнуты настежь. Гравировка на серебряной табличке рядом со входом сообщала, что это ветеринарная клиника доктора Альфреда Киннера для домашних животных, и информировала, что часы приема с девяти утра до девяти вечера. Но всё это мне было уже давно известно. Я водил в эту клинику на прививки своего пса Грома - громадную волхоринскую гончую с угольно чёрной шерстью и янтарными глазами. Когда Гром сломал лапу, именно доктор Киннер вернул ему возможность ходить, а позже, когда Грому было двенадцать, именно Альфред Киннер сообщил мне с неподдельным сочувствием, что у моего пса отказывают почки и сделать с этим ничего нельзя.
– Старость… – сказал он и положил мне руку на плечо. – Я сочувствую, Клиф. Похоже, что его время пришло.
Мне было сложно смириться с этим, сложно поверить, что я теряю столь близкого и дорогого друга. Доктор Киннер был рядом, говорил со мной, пока мы сидели возле спящего Грома. Тесса тоже была там. И когда Киннер уверял, что лучшим вариантом будет усыпить собаку, тем самым облегчив его страдания, именно она сказала: «Да». Она сказала это за меня, потому что я не смог, но был ей искренне благодарен за стойкость и поддержку.
Примерно через год после этого не стало и самой Тессы. Таким образом ушли из мира все самые близкие и дорогие мне существа, все, кому я мог доверять. Но если бы кому-то мне и пришлось довериться вновь, здесь, в Мистрейде, этим человеком, без сомнений, стал бы доктор Киннер. Альтруист, человек любящий и знающий своё дело, Альфред Киннер вызывал во мне самые положительные эмоции, что большая редкость, уж поверьте. С нашей с ним последней встречи прошло много времени, и всё же, я был уверен, что он не изменился и не забыл меня.
Сразу при входе меня встретила улыбающаяся светловолосая девчушка, лет двенадцати на вид.
– Доброе утро, сэр! – провозгласила она так звонко, что у меня заложило уши, а чуть дальше по коридору маленькая белая собачка, сидевшая на руках у своей пожилой хозяйки, истошно залаяла.
– Добро пожаловать в клинику доктора Киннера! – продолжала голосить девчонка. – Вы хотите записаться на приём?! У вас осмотр?! Прививки?!
Пока я соображал, ошарашенный таким бурным приветствием, а дама пыталась угомонить свою собачку, кидая в сторону девочки испепеляющие взгляды, она заговорила снова:
– Кто там у вас?! – Она приподнялась на цыпочках, пытаясь разглядеть, что за зверя я принес, завернутого в пальто. – Кошечка?!
– Нет, – отрезал я. – Мне нужен доктор Киннер.
– У него сейчас пациент. Давайте я пока запишу вас и вашего друга…
– Это срочно, – настоял я твердо. – Вопрос жизни и смерти.
Девчонка воззрилась на меня удивленно и, видимо, прочла в моих глазах абсолютную серьезность, потому что выражение её круглого, покрытого веснушками личика наполнилось детским страхом.
– Поторопись, – опередил я девочку, когда та снова открыла рот, чтобы задать очередной вопрос. – Сообщи доктору Киннеру, что пришёл Клиффорд Марбэт, и что у меня на руках серьёзно раненое животное.
Когда она снова приподнялась на цыпочках, чтобы заглянуть мне на руки – удивительное любопытство вперемешку с несказанной наглостью, дозволенной только детям – я рявкнул:
– Ну же! Торопись! А не то зверь умрёт по твоей вине!
Только успокоившаяся собачка вновь залаяла на руках женщины, а девчонка подскочила как ужаленная. Моя угроза сработала. Девочка бесспорно любила животных раз работала в этой клинике, и узнать, что какой-нибудь милый пушистый зверёк умер по её вине, стало бы для этой юной особы сущим кошмаром.
– Конечно, сэр, сию минуту, – заявила она и бросилась по коридору вглубь здания, громко стуча по паркетному полу своими черными туфельками.
Я быстро пошел за ней следом. Ждать в холле времени не было. Женщина с собачкой на руках, по-видимому, ожидающая своей очереди на приём к доктору, проводила меня грозным, преисполненным недовольства взглядом.
Девочка свернула в одну из дверей, пробежала через комнату с большим письменным столом – приёмным кабинетом доктора и, остановившись у другой двери, приоткрыла её и вновь заголосила:
– Доктор Киннер! Доктор Киннер!
– Что такое, Аннет? – услышал я усталый голос доктора.
– К вам там какой-то мужчина, – то, что я последовал за ней, девочка даже не заметила. – Говорит, что срочно. Вопрос жизни и смерти.
– Какой мужчина?
Я и не надеялся, что она запомнит моё имя.
– Высокий! – произнесла девчонка в замешательстве. – Принёс раненого…
В этот момент я подошёл к двери и, мягко отстранив Аннет, заглянул внутрь.
– Клиффорд Марбэт, – произнёс я, и доктор Киннер тут же поднял глаза.
В этой комнате ничего не изменилось со времён, когда усыпили Грома. Хирургический стол стоял по центру помещения, а вокруг громоздились столики с медицинскими принадлежностями и инструментами, и запирающиеся на ключ белые шкафчики с медикаментами.
– О! Властитель, это ты, Клиф?! – воскликнул доктор, сразу меня узнав.
Как и его операционная, доктор тоже почти не изменился. На меня смотрел всё тот же добрый и слегка утомленный взгляд карих глаз из-под круглых очков в тонкой оправе. У этого низкорослого, круглолицего мужчины разве что немного прибавилось в животе и поубавилось волос на голове, но во всём остальном это был всё тот же Альфред Киннер, которого я помнил.
Перед ним на столе лежал крупный пёс с длинной рыжевато-бурой шерстью. Он спал под действием лекарств, пока доктор и молодая, пухленькая медсестра перевязывали его переднюю лапу.
– У меня срочное дело, доктор! – заявил я, не тратя время на приветствие.
– Животное может умереть! – поддержала меня девочка.
– Аннет, пожалуйста, возвращайся в холл, – попросил её Киннер.
– Там леди Нил с Пирсом ждут приема. Она говорит, что Пирс чихает.
–
