Кори послушно взялась за гладкий, вытертый от времени металл ручки, а её спутник заткнул уши. Свет разгорелся.
— Зачем нам в Архив?
— Не туда, ниже. Подтащи лампу к середине площадки.
Кори обхватила бронзовую треногу и перенесла куда велено, мстительно скребя ножками по плитам пола. Господин Второй обхватил голову и даже сказать ничего не смог.
— Дрянь, ты это нарочно? — простонал он наконец.
— Тяжёлая, — пояснила Кори.
— Для тебя-то? А-а, — и он, махнув рукой, спустился ниже.
Где-то там была ещё дверь, ведущая в подвал. Сколько помнилось, никто туда не ходил. Говорили, внизу всё обрушилось.
Господин Второй вынул ключ и завозился, не попадая в скважину. Он уткнулся в дверь едва ли не носом, сдавленно ругаясь. Лампа хорошо освещала лишь площадку, озаряя свод с пересечением арок, раскрашивая жёлтым стены с почти осыпавшейся штукатуркой, обнажившей кладку. А ниже свет таял, и господин Второй действовал почти во мраке.
— Мне спустить лампу? — предложила Кори.
— Не вздумай! — сердито обернулся к ней спутник и тут же, пошатнувшись, опёрся о тяжёлую дверь. — Чтобы ни единой искры тут, внизу! Лучше сам спустись и помоги.
Замок поддался не сразу. Похоже было, эту дверь отпирали нечасто.
— Распахни пошире, — скомандовал господин Второй. — Идём. Трусишь? Ладно, я первый.
Вопреки ожиданиям, подвал не обвалился. Но пустовал, насколько позволяла разглядеть лампа. Лишь у стены Кори заметила несколько бочонков или что-то похожее на них.
Её спутник зашарил в углу. Металл зазвенел о камень, и Кори насторожилась.
— Где ты там? — сердито зашипел господин Второй. — Иди сюда, открывай бочку!
Воздух в подвале был мёртвым и казался непригодным для дыхания. Кори не спешила. Для начала поняла, что дышать здесь всё-таки можно. Разглядела, что сжимает господин Второй: круглую лопатку. В умелых руках и она может стать оружием.
— Да помоги же ты! — почти простонал он.
Пол здесь был дощатым, и бочка отозвалась под пальцами теплом.
— Всё из дерева, — удивилась Кори. — Почему не пустили на растопку?
— Потому. Крышку снял? Бери мешок, вот они лежат. Расправляй, держи.
Что-то захрустело под лопаткой, а затем посыпалось в мешок с лёгким постукиванием. Но господин Второй продержался недолго, съехал на пол.
— На, — прохрипел он, протягивая лопатку. — А я подержу...
— Что это?
— Твоё дело выполнять приказы. Живее, каждая минута на счету! Ты хочешь спасти город или нет?
— Плевать мне на этот город. Мне важны люди, и то не все.
— Так действуй! Или думаешь, эти уроды прикончат кого-то на площади, припугнут и на том остановятся, и мы заживём мирно? Если они собрались проливать кровь, значит, подавят любое сопротивление. Любой ценой, пока не останется никого, способного противостоять. Выживет кучка запуганных трусов, которые будут слушаться покорно, ты этого хочешь? Сейчас или мы их, или они нас.
— Так что это в бочке?
— А что ты делал в Архиве? Откровение за откровение.
Кори молча принялась наполнять мешок.
— Что ж это за дело, если даже в такой час ты не можешь сказать?
— Я скажу, — пообещала Кори. — Обязательно. Но позже.
На третьем мешке господин Второй приказал остановиться.
— Надеюсь, этого хватит, — озабоченно сказал он. — Завязывай, тащи за дверь и оставь там. Но не поднимайся пока, слышишь?
Сам он, повернув ключ в замке, заторопился к лампе. И лишь когда погасил её, приказал нести мешки наверх.
Груз сложили под помостом. Господин Второй приказал затолкать поглубже, оглядел со всех сторон и остался доволен. Пару горстей рассыпал прямо по помосту, по доскам — чёрные крупицы, как мелкие камешки. Кори ещё не доводилось видеть ничего подобного.
— Вот теперь к Свалке, — приказал господин Второй устало.
Его светлая рубаха вымокла от пота, лоб избороздили морщины. Может, и не дойдёт никуда.
Поколебавшись, Кори вынула из кармана флакон, откупорила и протянула.
— На. Только не всё, больше нет.
Её спутник протянул дрожащие пальцы, но ухватил стекло цепко. Поднёс к губам. Кори уже пожалела, подумала, что глотком не ограничится, но господин Второй сдержался. Когда он возвращал флакон, там ещё плескалось чуть больше половины.
— И откуда это у тебя? — криво ухмыльнувшись, спросил он. — Ты же вроде говорил, покончил с этим. Тьфу ты, всё не соображу, что ты женщина.
— Отпустило? — строго спросила Кори. — Язык развязался? Идём уже.
— Идём, — кивнул её спутник и поморщился. Видно, полегчало ему не до конца.
Но всё-таки он заметно приободрился. Пока шли к фабрикам, то и дело оглядывал спутницу, и взгляд его, изучающий и презрительный, не нравился Кори. Ей начало казаться, что она забыла надеть рубаху.
Кори опустила руки в карманы, подняла плечи, отстранилась, насколько могла, и всё-таки хотелось ещё закрыться, спрятаться. Хотя, казалось бы, что такого? Просто взгляд.
— Это был порох, — вдруг сказал её спутник. — Такая удивительная вещь с прежних времён, в которой много силы. Чтобы оживить его, достаточно искры. Тебе стоит знать.
Кори обернулась, прислушиваясь внимательно.
— Нужно дождаться, когда все соберутся. На помосте и рядом с ним будут те, кто всем заправляет. Останется заронить искру, и с главарями будет покончено. С оставшимися мы справимся без труда.
— Там же невинные люди! Гундольф, Симен...
— Иногда нужно идти на жертвы, — жёстко ответил господин Второй. — Они всё равно уже обречены. Ты видишь способ их спасти? У нас не хватит людей, умеющих сражаться. Если собираешься сложить голову, хоть сделай это с толком.
Кори не ответила.
— Ну, чего молчишь? Или ты всё-таки с Рафаэлем заодно? Ну, сознавайся!
— Нет! Нет, но... Я верю, можно по-другому! Я не хочу этих смертей!
— Женщины, — процедил её собеседник презрительно. — Вы всегда думаете о мелком. Предпочтёте спасти одного человека, а не весь город. Ты хоть понимаешь, что значит Раздолье для Светлых земель? Сколько ушло труда, чтобы создать этот порядок? Раздолье — это жизни не только тех, что обитают здесь сегодня, но и других, которые придут после нас. Захватчики готовы всё это разрушить, им дела нет, что будет дальше. А я скажу, что будет: миру тогда конец.
Вдалеке уже показалось угрюмое здание фабрики, выглянули из-за лодочной площадки склады.
— Сотни погибнут, — продолжил господин Второй, взмахнув рукой. — Сотни, среди которых наверняка есть хорошие люди, но тебе плевать, потому что ты их не знаешь лично. И сотни никогда не родятся. А во всех остальных землях что настанет за жизнь? Все поселения, что есть сейчас, зависят от города. Приходят выменивать товары, припасы. Мы не можем дать им много, но и это немалая поддержка в голодные времена. Я сам родом из маленького поселения, где мы кое-что растили, но без лепёшек из Раздолья протянули бы ноги. Я их до сегодня видеть не могу, эти лепёшки. И ты готов... И ты готова обречь невинных на смерть? Детей? Ты хоть можешь представить, какова она, смерть от голода — долгая, мучительная, когда за крохи готов убить ближнего? Когда кажется, что готов предать даже тех, кого любишь, лишь бы выжить? Сходишь с ума, не можешь думать ни о чём, кроме...
— Да! — закричала Кори, перебивая его. — Да, я могу!
— И ты желаешь этого другим? Нет, погоди, давай остановимся. Посмотри мне в глаза и скажи: ты желаешь этого другим?
— Никому я этого не желаю...
— Так что, по-твоему, страшнее — несколько невинных жизней или сотни и тысячи?
— Каждый выбор плох. Я верю...
— Посмотри на меня, — сказал господин Второй и взял Кори за плечи. — Посмотри. Есть я и ты, и трое чужаков, и всё. Только мы готовы биться за этот город. Чужаков, ты знаешь, было куда больше, но люди Рафаэля справились с ними без труда. А ведь сюда отправляли не кого попало, а тех, кто умеет сражаться. Не опускай голову, смотри на меня!
Кори было бы легче драться с ним, чем смотреть.
