Затем сел в ««Джетту»», что дожидалась меня около дома, и поехал по оружейным лабазам столицы решать вопрос по боеприпасам для охоты на ««большую пятёрку»» [наиболее почётные трофеи охотников на сафари: лев, леопард, черный буйвол, носорог и слон]. И, что самое удивительное, нашел их.
Для старого манлихера не было ничего вообще. Под новый, который со второй мировой, было кое что, но нам по размеру гильзы ничего из этого не подходило.
Калибр ««.303 Бритиш»» оригинального производства Соединённого королевства для винтовок системы Ли в наличии был, но откровенно спросом у русских охотников не пользовался. Хотя именно на африканскую ««большую пятёрку»» нашлись и полуоболочечные экспансивные пули, которых не было на канадских военных складах. Их только для гражданского рынка выпускали. А русские охотники, даже те кто мотался на дорогие сафари в Африку, предпочитали такие же пули но в калибре 7,62х54 для СВД или ««Вепря»» или уж совсем убойный калибр .338 Лапуа для финских болтовых винтовок.
В общем взял всё что у них оказалось в наличии. Все пять упаковок.
Потом катался по Москве и скупал эти патроны во всех оружейных и охотничьих магазинах по пути, пока рубли на руках не кончились.
Заодно брал такие же пули для мосиновских винтовок. Шоб було. Просто подумал, что если и устраивать леопардам в ««Неандертале»» геноцид то уж по всем правилам.
Потом метнулся в 1996 год, где за наличные доллары купил в у антиквара на Арбате великолепный серебряный гарнитур с крупными густо-фиолетовыми аметистами – для жены. Старой, ещё дореволюционной работы гарнитур: серьги, перстень и колье. Не с пустыми же руками являться к жене после долгого отсутствия?
Оставив дома в Москве коробку ««Даржилинга»» - а чтоб была, вернулся в ««Неандерталь»».
Поспел вовремя. И телегу с подарками для белорусов уже собрали, и Сосипатор приволок на волокуше огромного самца леопарда в мертвом виде. Самое то, чтобы народ пугать – в оскаленной пасти клыки с мой указательный палец.
- Быстро ты, - удивился я, потрепав трофей за ухо.
- Это всё Кирюха, - Сосипатор огладил лобастую голову мордаша, глядящего на псаря влюбленными глазами. - Сами бы мы его долго выслеживали. Представляешь какой гад – у переправы устроился в засаде, как мытарь.
- Молодцы, - удовлетворился я таким быстрым исполнением моего пожелания. – А я вам гостинчик привёз именно на такую дичь.
И достал коробку патронов.
- Видал какая пуля убойная, - похвастал я, доставая из пачки один патрон и вкладывая его в ладони псаря.
- Это к англичанке?
- Угу, - кивнул я в подтверждение.
- А к манлихеру таких нет? Этого, - махнул Сосипатор рукой на трофей, - Я из манлихера и приголубил. Обычной пулей.
- Там, где я был не было. А так надо специально смотреть.
Но Сосипатор уже говорил о другом, нужном для нас больше.
- Ты это, командир, дай команду, чтобы все нижние ветки на дубах у переправы посшибали к чёртовой матери на три человеческих роста, чтобы негде было лютому зверю засады на нас делать.
- Принято, - отвечаю. - Белорусам сегодня мясо возили?
- А чё они сами безрукие? – возразил мне псарь делая круглые глаза.
Ну, а чё? Он в своём праве. Белорусы в его ведение не входят.
- Поехали, - залез я на облучок фургона и толкнул Пахома.
На колени положил ППШ – мало ли какой другой леопард у переправы опять таможню устроит. Шестнадцать путь в секунду из кого хочешь дуршлаг сделают. Шкура будет, конечно, ни к чёрту, но зато сам живой. Хотя, если здраво рассудить, тут больше Томпсон с его 45-м калибром подойдет.
Щёлкнули вожжи и застоявшиеся суффолкские мерины потащили нас бодрой рысью.
Сосипатор с волокушей и собаками за нами пристроился.
Ехали с опаской и как истребители вертели головами на все 360 градусов. Но обошлось. Нового "таможенника" у брода не было. Мало времени прошло чтобы новый зверь мог появиться на освободившейся территории. Леопарды в этом отношении одиночки.
Подарки белорусам решил раздавать лично. Чтобы не получилось, как в моем детстве, когда подарки двоюродным братьям в другой город я передал с дядькой, а вышло так в сознании кузенов, что дарил их не я, а дядька, хотя тот и не скрывал что всё это посылка от меня. Таковы выверты человеческой психики.
Когда выехали из леса то обратил снова внимание на то какое количество птиц тут летает над плавнями. Трудно тут с голоду пропасть. Это не считая ещё бегающих по степи страусов и дроф. Последних вообще палкой можно сшибить при определенной ловкости. Даже подумалось: а не с охоты ли на дроф появилась игра в "городки"?
Белорусские выселки встретили нас вкусным запахом ухи.
- О! На что ловили рыбку, - спрашиваю, останавливая фургон у полевой кухни?
- Дед Сашко, муляр наш, острогой набил в море. С пацанами.
Отвечает симпатичная бабёнка лет под сорок, что поварешкой мешала в котле, чуть не подмигивая мне, намекая на... Да плевать на что она намекает. У меня жена тут есть.
- Цыбули бы нам побольше, да марквы с лаврушкой. Вот тогда бы вам я ушицу сварила, так ушицу.
Потом началась раздача подарков. Выкрикивали фамилию и имя и вручали персональный сидор, который собрали в ангаре.
Радость на лицах, особенно баб, была явно читаемой. Одна старушка, которая прибыла к нам вообще босой, плакала от счастья и даже целовала канадские ботинки. Правда, стоит заметить, что никаких особых славословий в мой адрес, кроме тихого: ««Дапамагай цабе Пан Бог»» или ««Дзякуй цабе за дабрыню тваю»» не было.
А чтобы особо прониклись толкнул с фургона речь.
- Это вам от нас гуманитарная помощь, по христиански, бесплатно. Но дальше всё что вы тут захотите будем поставлять только за соль.
И тут я, уловив нотки недовольства в тихом гуде, толпы усилил голос.
- Мы все идём к коммунизму, где как вам уже говорили каждому воздастся по потребностям, а от каждого возьмут по способностям.
Дождался гула одобрения. Всё же не зря им лет двадцать вульгарный марксизма-ленинизм в уши дули с каждого утюга.
- Только вот в чём закавыка: кормить в пути нас никто не обещал. Так что по прежнему от каждого по способностям, а каждому по его труду, ибо как сказал апостол Павел: ««Не трудящийся да не ест»». А теперь расходись.
Митинга не было. Возражать мне не стали.
Слезая с фургона, сказал Яну Колбасу.
- Деда Сашко ко мне позови.
Ян пристально глядел на меня, а потом разродился.
- Это точно сказал апостол Павел? Разве не Маркс?
- Точно, точно, - ответил я. – Можешь сам прочитать в Библии. В ««Деяниях апостолов»». А твой Маркс - жалкий плагиатор. Апостол Павел всю жизнь кормился тем, что шил палатки. Кстати, и Нестор Махно, помимо руководства своей армией во время войны, ещё шил сапоги. А твой Маркс в жизни копейки не заработал, так и сидел до смерти на шее у Энгельса, который, кстати, был буржуй-фабрикант и эксплуататор рабочего класса. Давил с трудового народа кровь, чтобы содержать шлемазла Маркса и его большую семью с нехилыми хотелками жены-баронессы. И профсоюз на своей фабрике запрещал.
Ян ускакал а я, взяв поднесенную мне миску с ухой, поблагодарив ту бабоньку, что мне у кухни подмигивала, стал есть. Вкусно. Не пропадут они тут с такой поварихой.
Ян Колбас привел ко мне вполне крепкого безбородого мужика с морщинистым лицом напоминающим бабье. Всё же борода красит мужчину в возрасте. А так на нём пегая щетина двухдневная. Может от того что борода пегая растёт он ее и не носит.
Поздоровались. Познакомились.
- Чем рыбу ловишь, дед Сашко?
- Да острогой.
- А где острогу взял?
- Да сам и сделал.
Отвечает по-русски практически чисто с легким акцентом напомнив мне выступления Рыгорыча Лукашенко.
- Хорошо по-русски говоришь, дед.
- А чё мне на ём плохо гаварить? Я и в Смоленске, и в Вязьме, да и в самой Маскве печки ладзил отхожим промыслам.
