На третий рейс Влад уже ни о чём не рассуждал — руки, упирающиеся в тележку, да и ноги тоже гудели от напряжения. Тут не до посторонних мыслей — дойти бы. Самым сложным в работе тягловой скотины оказался первый этап. Шахта напоминала дерево — основной ствол уходил довольно глубоко под землю, там — разделялся на «ветви», каждая из которых упиралась в «соцветия» — так называли несколько совсем коротких ходов, которые заканчивались тупиками. В этих тупиках и работали проходчики, удлиняя их по мере выемки породы. Работа Влада заключалась в том, чтобы закатить тележку в каждый ход соцветия и забрать то, что накопали пятеро его подопечных проходчиков. В основном стволе тележки давным-давно продавили колею, встав в которую катить тележку было совсем несложно, как по рельсам. Даже слабосильный по сравнению с орками Влад неплохо справлялся. А вот во время погрузки, когда нужно было пробираться по неровному полу соцветий, Лопатин изрядно замучился, особенно, когда нужно было тащить уже полную тележку.
Влад даже попытался оставлять тележку в центре соцветия, а груз из штолен таскать вручную, но быстро от такого рационализаторства отказался — руки быстро начали отваливаться. Приходилось, чертыхаясь, толкать тележку внутрь, там наполнять её породой, набитой проходчиками, а потом, опять чертыхаясь, выпихивать тяжёлую повозку обратно. Дело ещё осложнялось тем, что повозка была полностью деревянной. Из какого-то лёгкого дерева, но всё равно — гораздо тяжелее, чем была бы, скажем, стальная. И не возмутишься — жители Бездны на металле привыкли экономить. Влад, собственно, и не помнил толком, когда он видел что-то металлическое — даже в местных машинах металл почти не используется, разве что в двигателях «Стремительной».
В общем, как ни придумывал, никакого радикального улучшения условий труда Лопатин так придумать и не смог. В результате откатал все пять рейсов, и во время ужина едва смог орудовать ложкой — руки дрожали. Несмотря на неудачи, Влад не переживал.
«Впереди ещё месяц. За это время я выспрошу у местных старожилов все детали процесса. Что-нибудь обязательно наведёт на нужную мысль!»
Впрочем, уже во время ужина стало очевидно, что просто не будет. Ужинать сели так же, как работали — пятёрка проходчиков и носильщик Влад за одним столом. Всем новичкам было особо не до разговоров — не только у Лопатина с непривычки болели все мышцы. Проходчикам пришлось как бы не тяжелее — попробуй, помаши тяжёлым кайлом несколько часов без перерыва! Влад ещё днём ради интереса попробовал — хватило на два удара. Кайло весит килограмм пять — оркам ещё ничего, а для него слишком тяжело. Но и орки выглядели замученными. Ужинали в молчании до тех пор, пока за столик не присел один из старожилов.
— Привет, молодёжь! — улыбнулся шахтёр. В отличие от новичков он усталым совсем не выглядел. — Устали с непривычки?
— Да уж, работа та ещё, — ответил Борн. — Руки отваливаются.
Остальные за столом промолчали. И физиономии у них стали очень напряжёнными.
— Ничего, привыкнете! — пообещал старожил. — Первую неделю тяжело, на вторую и третью втянетесь, а последнюю уже на морально-волевых дотянете. Это у всех так. Ну, кроме тех, кто полугодовой контракт заключил, как я. Только я перед этим шесть месячных оттрубил от звонка до звонка прежде, чем решился. Тут, сами понимаете, привычка нужна. Зато сейчас делаю две нормы в день, три оклада, соответственно. Сами понимаете, после такого можно года два спокойно отдыхать — денег хватит. Вы вот что, ребята. Кто уже работал, должно быть, знаете. Говорю для тех, кто в первый раз. У нас принято выработкой делиться со старшими. Не просто так, понятно — старожилы, если что, и помогут, от неприятностей оградят в шахте, да мало ли чего. Так что проходчики каждая одиннадцатая тележка на общество идёт. Носильщик телегу в первой от приёмки выработанной ветке выгружает — дальше уж мы сами. Всем всё ясно?
Четверо опытных кивнули. Борн покраснел от злости.
— Нет!
Против ожидания, собеседник не разозлился:
— Ну, нет, так нет, — пожал плечами мужчина. — Дело добровольное. Но ты знаешь, что делать, если передумаешь! Ты, человек, тоже не ошибись. Счастливо, ребята!
— Зря вы артачитесь, — мрачно сказал один из ячейки. — Они ведь не драться станут, а пакостить. И если ты, Борн, думаешь, что сможешь с ними справиться, то очень ошибаешься. Вот он, — орк ткнул пальцем во Влада, — слабое звено. Даже если мы все соберёмся, ему работать не дадут. За ним не походишь, ещё больше потеряешь. Ты, парень, не думай, что я это из-за того, что ты человек. Тут это не имеет значения — ты один ходишь, а их много. В прошлый раз у нас орк был носильщик. Мы собрались, договорились ничего никому не давать, так носильщику вообще жизни не дали. В результате вся ячейка два дня норму не вырабатывала. Чуть не попёрли нас. Пришлось соглашаться.
— Но как же! — возмутился Борн. — Это не справедливо. Бригадиру рассказать…
— Молодой ты ещё, — ответил проходчик. — У бригадира как будто дел других нет, в наших тёрках разбираться. Бригада, так или иначе, будет норму приносить, а то, что внутри неладно, ему наплевать. На выработку это «общество вспоможения» только положительно влияет, а то, что внутри между собой что-то «перераспределяют», Грогару наплевать. В результате такие вот «опытные», — он кивнул куда-то в сторону, — по две-три нормы в день сдают, а остальные едва до одной дотягивают. И ничего с этим не сделаешь. И вот что, Влад. Я вижу, ты человек опытный. Не испугался, да? Небось и ручной метатель где-то припрятан на всякий случай… так вот — забудь. Смерть или травма на производстве — это ЧП, и так просто этого не спустят. Проблем не оберёшься. Причём и нам не поздоровится за то, что вовремя мозги не вправили. Так что лучше так себя не вести.
— Им можно, а нам нельзя⁈ — Борн всё никак не мог успокоиться.
— А они никого убивать не будут, — пожал плечами опытный. — Просто не будут давать работать.
— Ну посмотрим, — сказал Влад. — Я, конечно, ничего не обещаю, но… посмотрим, короче. Я только опасаюсь, как бы они за Дружка не взялись. Он-то целый день один в бараке.
С псом всё решилось довольно просто. Влад переборол усталость, и после ужина, пока выгуливал пса, заставил-таки себя сходить в администрацию. Запомнил, с каким восторгом на собаку смотрела орчанка — кадровик, когда принимала человека на работу. Едва успел — орчанка уже выходила из кабинета.
— Сразу говорю, контракт уже передан по инстанции! — едва увидев Влада, строго сказала женщина. — Теперь только официальное расторжение со штрафными санкциями. Лучше потерпи два дня, самого выгонят.
— Что⁈ — не понял Влад, — А, нет. Уважаемая Гринда, я совсем по другому вопросу.
— Да ладно! — удивилась орчанка. — А обычно в первый день люди именно по поводу расторжения договора подходят. Некоторые даже конца смены не дожидаются.
— Нет, я насчёт Дружка, — Влад погладил пса, который как раз подбежал убедиться, что хозяин его не потерял. — Понимаете, ему одиноко днём. Я хотел попросить — не могли бы вы за ним присмотреть во время смен? И кормить, и выгуливать я его сам буду. Он не шебутной, если человек чем-то занят, мешать не станет. Ему только компания нужна, а одному в бараке тоскливо будет. Уж простите за беспокойство.
— С удовольствием! — немолодая орчанка расцвела. — Мог бы и не извиняться! Я четвероногих люблю! И выгуливать могу с тобой вместе, всё равно люблю после работы проветриться!
— Спасибо! — искренне поблагодарил Влад. Впоследствии парень не раз себя хвалил за решение обезопасить Дружка таким образом. Пёс, конечно, немного растолстел за месяц, — Гринда регулярно угощала его вкусненьким, а Дружок и рад стараться, — зато парень был спокоен. Кроме того, знакомство оказалось полезным и для самого Влада. Орчанка всю жизнь проработала на шахте, и прекрасно знала обо всех деталях добычи руды. Как и о попытках как-то оптимизировать процесс добычи гелиотропа. Жаль только, что никаких гениальных мыслей во время разговоров с Гриндой Владу так и не пришло, сколько бы парень её не расспрашивал. Всё самое главное женщина рассказала ещё в первый день, когда они бродили за ужасно занятым вынюхиванием новой территории Дружком:
