И всё равно было страшно. Троица воздухоплавателей набилась в крохотную рубку. Борн включил корабельный переговорник.
— Бот «Ослик», номер пятнадцать тридцать пять вызывает твердь, — не слишком уверенно начал рулевой.
— Твердь на связи.
— Прошу разрешения на взлёт. Маршрут — портовые склады.
— Можешь лететь, Ослик, — скучающе ответили на том конце.
— Так… Сначала самый малый на верхнюю тягу.
Борн глубоко вздохнул и повернул переключатель. В глубине корабля что-то едва заметно, на самом краю чувствительности задрожало. Примерно так же дрожало в «Стремительной», когда машины работали, так что Влад счёл это хорошим знаком.
— Ага, — тяжко сглотнул Борн. — Теперь ещё немного.
В ноги едва заметно толкнуло — как в лифте на самой малой мощности. Влад глянул в окошко — медленно-медленно земля опускалась вниз.
— Эй, Ослик, не задерживай остальных, — недовольно заговорил переговорник. — Что ты ползёшь, как червяк беременный⁈ Резче давай!
Борн послушно прибавил ещё. Дрожь едва заметно усилилась, в ноги толкнуло сильнее. Земля за окном стала опускаться значительно быстрее.
— Так, теперь горизонтальные оба на малый, — пробормотал Борн, — И сразу дальше на средний.
Бот сдвинулся в сторону, пролетел немного, а потом дрожь вдруг прекратилась — «Ослик» вышел за пределы материка, на него больше не действовало слишком высокое для двигателей тяготение. Естественно, кораблик сразу рванул вверх — усилие-то прилагалось прежнее. Борн поспешно поставил вертикальную тягу на ноль.
— Ну что, взлетели, — тяжко вздохнул орк.
Влад посмотрел на товарища и едва сдержался, чтобы не засмеяться. Борн был весь в поту, как будто только что закончил смену в шахте. И руки у бедолаги дрожали.
— Ага, — ответил дядя Саша. — Теперь осталось сесть. Только давайте малость полетаем, а? Проверить хочется.
Борн кивнул, и слегка тронул штурвал, заставляя один из двигателей чуть уменьшить тягу, а второй, наоборот, увеличить. Корабль повернулся, Борн вернул штурвал на место, и прибавил тягу. «Ослик» неторопливо направился прочь от материка. Спустя час Влад сделал вывод, что «Ослик» всё делает неторопливо, и проблема тут вовсе не в неопытном рулевом. Дело в не слишком мощных двигателях, да и форма корабля для резких маневров не подходит.
«Да уж, это вам не „Стремительная“, — думал Лопатин, — зато — экономичный. Топливо ест чуть ли не втрое меньше, это при том, что груза перевозить может больше. Правда, груз мы возить не собираемся, но неважно. Всё равно — хороший кораблик!»
За время, пока летали, каждый из троицы успел немного порулить. В целом, как оказалось, ничего сложного, так что Влад решил непременно выучиться официально, чтобы корочки были. И дядю Сашу заставить, несмотря на его нелюбовь к управлению транспортными средствами. Всё-таки лучше, если каждый будет уметь управлять кораблём — просто на случай, если с двумя что-то случится.
Долго кататься не стали. Первый полёт — лишь способ всё проверить и окончательно убедиться, что с кораблём они справятся. Главная цель впереди, и всем очень хотелось поскорее приступить к её исполнению. Посадка была уже не так волнительна, как взлёт. Хотя мягко не получилось — корабль тряхнуло так, что Борн с трудом удержался на ногах, а Влад с дядей Сашей, которые стояли рядом и за штурвал не держались, вовсе попадали.
— Ну ты, блин, даёшь, — возмутился сосед. — Поубивать нас вздумал? Хоть бы корабль пожалел!
— В следующий раз буду аккуратнее! — счастливый оттого, что можно расслабиться, Борн внимания не обратил на возмущение дяди Саши. — Или сам сажай, раз такой умный! А «Ослику» ничего не сделается — он и не на такие нагрузки рассчитан!
Сказал, а сам побежал проверять — не сломалось ли чего. Однако корабль, действительно, неаккуратную посадку пережил стоически.
Оставшуюся часть дня монтировали установку. Влад был доволен, как слон, что она получилась такой лёгкой. Если бы поставили нормальный генератор, пришлось бы придумывать что-то с центровкой, просто так на корму уже не поставишь. К вечеру всё было готово. Чтобы не терять куража ночевать снова остались на складе, а утром, ещё до того, как стало светло, собрались в первый полёт. Даже Дружка взяли — пёс категорически отказался оставаться на тверди, когда хозяин собрался куда-то там лететь. При этом, всходя по трапу четвероногий так тяжело вздохнул, что было очевидно — на земле ему нравится намного больше.
Как только начало светать, «Ослик» поднялся над твердью и неторопливо поплыл прочь от материка.
— Так, ну что, как и договаривались, как можно ниже, — пробормотал Лопатин. — У нас длина проводов всего триста метров.
Запасённого дядей Сашей провода хватило бы, чтобы увеличить длину «удилища» чуть ли не на порядок, но Влад решил так не рисковать. Слишком большие потери. Провода будут греться, напряжение — падать, магнитное поле ослабевать… да и попробуй найди такой длинный трос. В Короне империи используются как раз такие, длиной три километра. Очень дорогая штука, насколько знал Влад, да и достать такой тросик совсем непросто. Так что для начала решили попробовать сами опуститься как можно ниже, а если глубины не хватит, попробовать что-то ещё.
«В конце концов, у нас магнитное поле будет намного сильнее, — думал Лопатин. — Значит, вполне вероятно, так низко опускать не придётся».
Чем ближе был момент испытания установки, тем страшнее становилось. Влад чувствовал себя самонадеянным ребёнком, который решил попробовать спрыгнуть с крыши с зонтиком. Было у него такое приключение в детстве — хорошо, этаж был всего лишь второй. Обошёлся ушибом всего Влада.
«Сейчас, если что, так просто не отделаемся, — думал Лопатин. — Лететь, если что, явно придётся гораздо дольше!»
«Ослик», отойдя от края материка километров на двадцать, начал снижаться. «Бездна» — странное место. «Пояс жизни», как называют это местные, совсем небольшой. Десять километров вверх и примерно столько же вниз, если за нулевой уровень считать поверхность материка. На Земле, впрочем, ещё меньше, вот только там, если двигаться вниз, становится жарковато и давление повышается. В Бездне всё не так. Давление примерно одинаковое на всём исследованном пространстве, но по мере приближения к границам пояса жизни становится всё прохладнее.
— Температура в пределах пояса жизни примерно одинаковая, с учётом смены сезона, — делился дядя Саша услышанным во время визита в социальную службу. — А дальше начинает падать на градус каждые полкилометра.
— А нельзя какой-нибудь батискаф сделать? Ну, с подогревом, — спросил Влад.
— Там на минус скольки-то километрах от пояса жизни процент кислорода начинает снижаться, — пожал плечами Александр. — Зато вместо него увеличивается количество какого-то ядовитого газа. Короче, были попытки исследовать, что там, внизу. Либо не получилось, либо не получилось фатально. Дальше тридцати километров никто не спускался. А нам на «Ослике» и вовсе только к самой границе тумана можно спуститься, сам понимаешь. Иначе помрём все от холода.
Граница тумана — это ещё один местный термин. На каком-то уровне воздух здесь теряет прозрачность. На самом деле это, конечно, не туман — воды в этих облаках нет. А что есть, земляне ещё выяснить не успели, Борн же просто никогда не интересовался.
Спуск занял часов шесть. Когда изо рта начал идти пар, друзья накинули тёплую одежду.
— Блин, дядь Саш, как так получается: всё, что я набрал с собой из города — ненужный хлам. А ты и генератор, и куртки тёплые взял!
— Учись, студент, — хмыкнул друг. — Далеко и надолго едешь — всегда надо тёплое с собой брать. Даже если это жаркая африка.
Борн завистливо вздохнул, глядя на тепло одетых землян. На орка у дяди Саши, понятно, не нашлось размерчика, а своей тёплой одежды у него не было. В этой части материка суровых зим не бывает, хотя годовое изменение погоды присутствует, так что теперь бедолага Борн кутался в два одеяла, небрежно прихваченных нитками сверху. При наличии ремня, которым это великолепие было подпоясано, выходило достаточно тепло, но смотрелось смешно. «Как немец под Москвой», по меткому выражению дяди Саши.
