Она ничего не ответила.
- Я собираю силы, - сказал он. - Все, что мне сейчас нужно - это мои ученики. Так же мне требуется твоё присутствие, Кирсти. Я выбрал своего первого свидетеля. Детектива. Ты будешь моим вторым. Ты будешь свидетелем моего Bоцарения нa тронe на Земле, а сыщик будет свидетелем моего Вознесения в Aду.
IX
- ПОЧЕМУ?
Это было единственное слово, сорвавшееся с ее губ.
- Большинству из тех, кто пересекает мой путь, не посчастливилось спастись целыми и всё ещё дышащими. У вас с детективом есть эта редкая общая черта.
Она с любопытством посмотрела на него. В горле у нее пересохло. Ей хотелось задать ему еще несколько вопросов. Она хотела сказать ему, чтобы он отъебался от неё. Ей хотелось прокричать ему имя “Пинхед”. Прежде чем она успела сделать хоть что-то из этого, он снова заговорил, а она ничего так и не сказала ему.
Сенобит с любопытством посмотрел на нее.
- Ты боишься? Где же твоя храбрость, где твой гнев? Мятежный дух девушки с улицы Лодовико?
- Я не могу тебе помочь, - по ее щеке скатилась слеза.
- Можешь, Кирсти. Я ничего не оставляю на волю случая. Если я потерплю неудачу, на мое место придет другой. Я распространил свое семя на Земле, чтобы мое наследие могло жить вечно. Оно в твоем мире, движется среди живых, сейчас, когда мы с тобой здесь, в Aду.
Кирсти посмотрела на него широко раскрытыми глазами. Он был чьим-то отцом? Как мог Бог допустить такое?
- Посмотри на эти потерянные души, - сказал он. - Вот он. Конец всего сущего.
Кирсти отвела взгляд от Сенобита. От его глаз. От глаз существа, которое разрушило ее жизнь.
- Смотри! - рявкнул он.
Кирсти вздрогнула от вспышки гнева Пинхедa. Она сделала, как ей было сказано, и медленно огляделась. Сенобит был прав. Многие десятки тысяч паломников собрались вокруг ямы, которую она мысленно считала колодцем Пустошей. Огромной дырой. Пока она смотрела, колонна молодых матерей с обнаженными младенцами на руках целеустремленно шла к дыре, как набожные католики, идущие к алтарю, чтобы вознести благодарственную молитву. Их ноги не дрогнули ни на мгновение. Они продолжали идти, пока земля не кончилась. Прижимая к себе младенцев, они однa за другой падали в пропасть бездны.
- Боже мой, - сказала она.
- Иисус плакал бы, и это было бы более уместно, не так ли? - сказал он.
Он что, издевается над ней? Понимал ли он важность этих слов? Это был последний разговор Фрэнка Коттона с ней. Как будто демон всегда наблюдал за ними. Воспоминание. Ожидая подходящего момента, чтобы использовать его против нее.
- А если он оплакивает твою боль, почему бы не исцелить ее? - cказал Сенобит. - Если он хочет, чтобы ты не была такой слабой и легко поддавалась искушению, почему бы не дать тебе силы? Если он слышит твои крики, то почему он молчит в ответ?
Пинхед положил ладонь ей на спину, поближе к шее. Она почувствовала, как колючий ледяной цветок расползся по ее спине. Ее зубы начали стучать. Ее сердце билось об грудную клетку, словно пытаясь вырваться из тела, которое все еще пребывало в шоке от прикосновения демона. Кирсти хотелось оказаться подальше от этого места, укрыться от этого существа, почувствовать хоть какое-то воспоминание, кроме ужаса. Мысли Кирсти отступили. Время стало ложью, а звук - элегией. Но запах... О, Боже, этот запах. Он вызвал Кирсти из ее глубин. Он нарушил ее ледяную фугу, снова разбудив ее разум.
- Согласись, - сказал он. - И ты станешь свидетельницей победы над Hебесами и Адом.
У Кирсти на глаза навернулись слезы.
- Я... не думаю...
- Я привел тебя сюда не для того, чтобы ты думала!
Внезапно он бросился на Кирсти и нанес ей такой сильный удар, что она упала в грязь. Пыль, которая попала ей в рот, имела отвратительный вкус старого дерьма. Она сплюнула, но ни зловоние, ни вкус, ни то и другое не могли быть изгнаны из неё.
- Это не то, чего я хочу, - сказал Сенобит. - Ты была восхитительна. Ты была силой. Ты была достойна этого, - oн отвернулся от нее, глядя на толпы людей. - Ты должна умереть, если не можешь быть той, кем должна была стать.
- Мне очень жаль, - солгала Кирсти.
Говоря это, она выплюнула еще больше отвратительной на вкус грязи.
- Сейчас не время для извинений. Если ты будешь и дальше тянуть время, то для тебя все будет кончено. Возможность, которая появляется раз в тысячелетие, придет и уйдет. В тебе нет ничего от свидетеля, которого я желаю видеть.
Говоря это, Пинхед продолжал смотреть вдаль. Кирсти, лежа на земле, краем глаза заметила блеск молотка с когтистой головкой. От страха она совсем забыла, что взяла с собой оружие. Теперь он лежал в грязи, всего в нескольких дюймах от ее руки.
- Ты уже сделала свой выбор? - спросил он.
- Я... - сказала она, оглядываясь на него.
Она видела, что его глаза не отрывались от молящихся, когда они кланялись многокилометровой дыре. Послание холодного человека было ясным. Ее трусость была ниже его достоинства во всех отношениях, и он только удостоит ее своим обликом, когда она примет решение. В этот момент ее рука метнулась в грязь, и она прижала молоток к пояснице.
- Теперь у нас нет времени, - сказал он. - Мы разыграли все головоломки.
- Для тебя наши жизни лишь игра, - сказала она, собравшись с духом, чтобы произнести следующее слово: - Пинхед?
При этих словах холодный стальной взгляд мужчины наконец переместился с толпы на Кирсти, и серебряные искорки в его холодных пустых глазах вспыхнули от гнева. За ее спиной Кирсти сжала рукоятку молотка, костяшки ее пальцев побелели от ярости.
-Ты смеешь употреблять это имя в отношении меня, - сказал он.
В его голосе слышалась дрожь, которая противоречила его стоицизму. Неужели она задела его чувства? Она не могла позволить себе поверить, что это возможно. Просто еще один дьявольский трюк. Если она хоть на мгновение допустит, если хотя бы на секунду решит, что одержала верх, битва будет проиграна.
Потом он наклонился к ней. Она заставила себя остаться на месте, когда он приблизил свою бледную плоть достаточно близко, чтобы высосать из нее тепло, его дыхание мертвечины воняло хуже, чем испачканная дерьмом земля под её ногами.
- Этим замечанием ты выбрала смерть, - сказал он ей.
Она посмотрела на существо, стоявшее перед ней на коленях. Он смотрел на нее с презрительной ненавистью, и она впервые поняла, что ошиблась: демон был совсем не таким, каким она его помнила. Несмотря на отсутствие возраста, он стал старше и утомленнее. Кирсти увидела отчаяние и усталость в его глазах. Там, где когда-то блистал гений, теперь было только запустение. В другой жизни она могла бы испытывать жалость к этому отвратительному животному, но это была не та жизнь, и никогда такой не будет.
- Если тебе больше нечего сказать, то примирись со своей избранной судьбой.
- Я хочу кое-что сказать, - сказала Кирсти, почти задыхаясь.
- Скажи.
- Я нашла твою слабость!
Сказав это, Кирсти издала крик ненависти, спрятанной рукой вытащила молоток из укрытия и замахнулась им; она обрушила острую часть молотка, на голову демона. Он соединился с его щекой, раздался звук металла, скрежещущего о кость. Демон отшатнулся назад, гвоздь застрял в когтях молотка и дернулся в сторону. Сенобит издал гортанный крик боли, когда луч резкого синего света вырвался из раны на его лице.
Х
Кирсти мгновенно вскочила на ноги и бросилась к двери, ведущей обратно на остров.
Демон закричал от ярости и, прежде чем Кирсти успела добежать до двери, он набросился на нее, швырнув обратно в грязное болото Пустошей. Он преследовал ее, его цель была ясна: покончить с ее существованием.
Он ударил ее, его удар был яростным, открывая раны на ее лице и шее. На долю секунды Кирсти представила себе Фрэнка Коттона, одетого в тело своего брата, стоящего над ней на чердаке на Лодовико-Cтрит, охваченного такой же яростью и такими же намерениями, с яростной татуировкой из хлыстов, впивающихся в его плоть. Тяжесть воспоминаний умоляла ее потерять сознание. Это было бы так легко. Она будет свободна. Она чувствовала, как ее жизнь ускользает, а вместе с ней и страх. Она чувствовала что-то еще в своем сознании, но не могла найти слов, чтобы описать это ощущение. Это была тяжесть, но не духовная, а та, что осталась в физическом мире. Это придавило ее руку вниз.
