Она сосредоточила свое внимание на тяжести. Она казалась ей важной, как будто пыталась что-то сказать ей, как будто имела какое-то значение. Она вернулась в дом на Лодовико-Cтрит, к женщине, которая все испортила.
Джулия.
Она убила всех тех невинных людей.
Молотком.
Как тот, который Кирсти все еще сжимала в руке.
Это было оружие, из-за которого началась драка.
Сознание Кирсти зашевелилось, и она с удивлением обнаружила, что ее тело все еще сжимает молоток.
Не раздумывая, Кирсти взмахнула молотком. Мгновение спустя он соединился, вонзив в кость монстра очередной гвоздь. Но когда Кирсти отвела молоток назад, намереваясь ударить Пинхедa еще раз, коготь молотка вырвал с собой гвоздь, вонзенный в нос демона. Он выругался, когда еще один, более яркий луч испорченного света просочился из свежей раны на его лице. Он мгновенно отпустил ее и отступил назад, пытаясь блокировать свет, который теперь лился из его ран.
Кирсти снова смогла дышать.
Она открыла глаза, приходя в себя. Она увидела Сенобита, который пристально смотрел на нее. Его ярость утихала, уступая место чему-то другому. Хотя она не могла сказать, что именно это это было.
Он не сделал никакого продвижения к ней. Двигаясь теперь только инстинктивно, она отползла на несколько шагов назад, опасаясь, что он решит сделать еще одну атаку. Затем она встала и на мгновение пошатнулась, боясь, что ноги не выдержат её. Внезапно она мысленно вернулась в начальную школу. В тот класс, где несчастная Мисс Прайор ударила Кирсти, когда та уличила ее во лжи. Она так и не закончила задание. Об этом Кирсти позаботилась в кабинете медсестры. Но все эти годы спустя, Кирсти наконец-то знала, о чем она попросит человечество.
Еще до того, как этот демон вошел в ее жизнь, Кирсти уже научилась не просить у Бога ничего. Мисс Прайор была далеко не лучшей учительницей, но это не означало, что Кирсти не получила от нее никаких уроков. И теперь, в этом месте, когда Кирсти чувствовала себя так далеко от Бога, как никогда в жизни, она знала, чего хочет от Hего - и хотела этого для себя и для блага всего человечества: избавиться от порчи, которой был Пинхед. Может быть, когда-то он и служил какой-то цели, но эта цель давным-давно исчерпалась, и от него осталась лишь злая оболочка гнева и печали.
Я знаю, что лучше не просить тебя ни о чем, - подумала Кирсти, направляя свой призыв к Hебесам. - Но сейчас я готова сделать исключение. Даже если я не переживу этого, пожалуйста, не позволяй этому мешку с дерьмом продолжать делать это с людьми.
Затем, словно в ответ, она почувствовала, как ее охватывает экстаз. Она почувствовала, что оживает. Она хотела жить. Она хотела - наконец-то - жить. Ощущение возникло в кончиках пальцев руки, сжимавшей молоток, - вновь обретенная жизненная сила проникла в ее руку, под кожу, в кости. В этот момент она поняла своего врага, осознала удовольствие от его боли. Хотя он был агентом Aда, его Ад был создан по его собственному замыслу. И в этот момент она поняла одну вещь: точно так же, как она видела более глубокую душу - или то, что осталось от души - в своем противнике, он также видел глубину в ней, ранее невидимую. Она не стала ждать, пока он подтвердит то, что она уже знала. Вместо этого она направилась к двери.
- Ты не пойдешь за мной, сукин сын, - сказала она ему с присущей ей храбростью.
- Вот она, - ответил Сенобит все еще не двигаясь, но медленно улыбаясь. - И забирает с собой частичку меня. Для некоторых это великий дар.
- Не делай из этого то, чем оно не является. Мы оба что-то потеряли в этой борьбе. Теперь я тебя вижу. Ты обманул меня, сказав, что твоя трусость - это на самом деле праведный гнев. Но ты - просто жалкий трус, и боишься, что тебя увидят. Это все, чем ты когда-либо был.
Говоря это, Кирсти придвинулась ближе к двери. Все это время демон смотрел на нее со странной смесью явного презрения, но в то же время и восхищения.
- Добро пожаловать к своему трофею, - сказал он. - В грядущем мире он будет бесценен.
- Почему бы нам просто не подождать и не посмотреть, чем всё это закончится. Было предсказано множество апокалипсисов. И насколько я помню, ни один так и не произошёл.
- Значит, ты не обращала внимания.
- Я буду держать глаза открытыми, - сказала она.
А потом она выскочила за дверь, выбежала из мира Дьявола и вернулась на его Oстров. Но прежде, чем мир за ее спиной исчез навсегда, она услышала холодный мужской голос, обращающейся к ней в последний раз.
- Держи их открытыми, Кирсти. Я приду за тобой.
XI
Я ВЫЖИЛА, - подумала Кирсти. - Как я снова выжила, когда столько других потерпели неудачу?
Этот вопрос мучил ее большую часть взрослой жизни. Она не хотела верить, что что-то связывает ее с тьмой. Но тьма, которая продолжала преследовать ее, как пуповина, никогда должным образом не была перерезана, она казалась неразрывной частью ее, хотя и не должна была оставаться. Но оставаться она будет. Кирсти понимала это с каждым днем все больше и больше. И теперь, словно напоминая ей об этом, дверь, через которую она вошла в Пустоши, начала преображаться прямо у нее на глазах.
Она посмотрела в туннель, на лестницу, которая должна была вывести ее из этой адской тюрьмы, но ноги отказывались двигаться. Ее взгляд вернулся к дверному проему, который продолжал свою трансформацию, раствор и механизмы полностью исчезли в бетонных залах подвала тюрьмы. Дверной проем и его части не исчезли из виду, как некая призрачная фигура - они просто стали единым целым со зданием, как железная дверь, сваренная наглухо, навсегда запечатанная, больше не функционирующая. Она была счастлива от такого превращения. Хотя теперь она несла с собой еще больше воспоминаний об Aде и о том, как он воздействует на человеческую психику, запечатанный дверной проем имел преимущество безопасности или, по крайней мере, его фасада.
Когда дверь наконец захлопнулась, Кирсти покинула коридор в подвале тюрьмы, прошла по коридорам большого дома и снова вышла на улицу, почти не помня, как сюда попала. Первые лучи утреннего солнца, пробиваясь сквозь деревья, окрасили пейзаж, заставив джунгли у порога тюрьмы казаться ярче, чем она ожидала, как будто она забыла, что когда-нибудь снова увидит солнце. Она нашла свои следы и пошла по ним в кусты, ни разу не выпустив из рук молоток, пока не увидела отель. Старое здание также было сюрпризом для ее глаз, как будто она смотрела на него впервые. Во многом так оно и было. Она пошла по своим собственным следам, которые были, по сути, следами мертвой женщины - свидетельством ее прежнего "я", как песня, спетая давно умершим певцом, - и они привели ее в отель, который она когда-то считала очаровательным. Но там, где она видела стиль и характер, теперь она видела только покоробленные, изношенные стены здания, которое, казалось, погружалось в землю, как будто сам Aд пытался вернуть его. Здесь ей больше нечего было делать. Она отвернулась от него и пошла к причалу, где её ждалa лодка, которой она заплатила за ожидание.
- Если вы не увидите меня на пристани через тридцать шесть часов, - сказала Кирсти, - можете возвращаться домой. Целуйте своих близких и молитесь о завтрашнем дне.
Она сомневалась в обещании капитана подождать ее. Если бы у нее еще оставались слезы, она бы заплакала при виде лодки. Вместо этого она стояла на берегу с молотком в руке, солнце обжигало ее бледную плоть, наблюдая, как черная лодка развернулась и подошла к ней. Она не сводила глаз с лодки.
К тому времени, когда онa добралaсь до нее, солнце уже стояло у нее за спиной, и снова становилось темно. Она молча забралась в лодку без всяких проблем. Затем оба гребца, стараясь не задавать вопросов женщине с окровавленным молотком, оттолкнули лодку обратно в океан и гребли к краснеющему горизонту, пока не достигли корабля. Оттуда Кирсти сядет на поезд и два самолета, а через двадцать четыре часа вернется на свой континент.
