class="p1">– Именно это я и хочу выяснить, месье Даррел. Макс Фортен нашел ее на рассвете. Смотрите, вся трава вокруг тоже забрызгана. Кровавый след тянется в сад, через клумбы и к окну вашей столовой. Но есть и другой след – отсюда через дорогу и дальше, до самых скал, оттуда – до гравийного карьера, оттуда – через болото к лесу Керселек. Мы уже выступаем на поиски. Хотите к нам присоединиться? Боже ж ты мой, этот тип истекал кровью, как бык! Макс Фортен клянется, что это человеческая кровь, кабы не он, я бы не поверил.
В этот момент маленький химик из Кимперле приблизился к нам, все еще протирая очки цветным носовым платком.
– Да, это человеческая кровь, – подтвердил он, – но одно меня озадачивает: кровяные тельца – желтые. Я никогда раньше не видел человеческой крови с желтыми тельцами. Но ваш английский доктор Томпсон утверждает, что он…
– Ну так это человек или нет? – нетерпеливо перебил Дюран.
– Да, да, – закивал Макс Фортен.
– Тогда мое дело – его выследить, – отрезал верзила-жандарм и скомандовал своим людям: «По седлам!» – а меня спросил: – Вы ничего не слышали вчера вечером?
– Я слышал дождь. И странно, что дождь не смыл эти следы.
– Они, должно быть, появились после того, как дождь прекратился. Видите это большое пятно? Смотрите, под ним даже трава прогнулась. Тьфу!
Это был плотный, неприятного вида сгусток крови. Я отступил на шаг, горло мое стиснул спазм отвращения.
– Моя гипотеза, – сказал бригадир, – такова: какие-то рыбаки, вероятно, островитяне, перебрали коньяка и по дороге домой подрались. Кого-то из них порезали, и они добрели до вашего дома. Правда, след только один, а у меня в голове не укладывается, как могло столько крови вылиться из одного человека. Но допустим, раненый сначала доплелся до вашего дома, потом вернулся на дорогу и побрел дальше бог весть куда, пьяный и умирающий. Такова моя гипотеза.
– Очень хорошая гипотеза, – спокойно сказал я. – И вы хотите пойти по следу?
– Да.
– Когда?
– Да прямо сейчас! Присоединитесь?
– Я догоню вас позже. Вы поедете до самого Керселека?
– Да. Вы нас услышите, мимо не проедете. Эй, Макс Фортен, ты идешь? А ты, Ле Бьян? Ладно, возьмите двуколку!
Бравый жандарм протопал за угол, в конюшню, и вскоре вернулся верхом на крепком сером коне, сабля сверкала сбоку от седла, светло-желтые обшлага мундира сияли безупречной чистотой.
Собравшаяся вокруг небольшая толпа – женщины в белых чепцах и детишки – расступилась. Дюран тронул коня шпорами и двинулся по дороге в сопровождении двух верховых. Ле Бьян и Макс Фортен уселись в грязную двуколку мэра.
– Вы идете? – пронзительно крикнул Ле Бьян.
– Через четверть часа, – ответил я и вернулся в дом.
Когда я открыл дверь столовой, бражник бился в оконное стекло своими мощными крыльями. Мгновение я колебался, но затем подошел к окну и открыл створку. Бабочка выпорхнула, покружилась над клумбами и устремилась через вересковую пустошь к морю. Я созвал слуг и расспросил их. Ни Жозефина, ни Катрин, ни Жан-Мари Трегунк не слышали ночью ничего подозрительного. Тогда я велел Жану-Мари седлать мне лошадь, а пока я говорил с ним, из спальни спустилась Лис.
– Дорогая… – начал я, подходя к ней.
– Ты должен рассказать мне все, что знаешь, Дик, – перебила она, серьезно глядя мне в лицо.
– Но рассказывать нечего! Просто пьяная драка. Кого-то ранили.
– И ты собираешься ехать – куда, Дик?
– На опушку Керселека. Дюран, мэр и Макс Фортен поехали по следу.
– Какой еще след?
– Ну, там осталась кровь…
– Где?
– Вон там, на дороге.
Лис перекрестилась.
– Этот след… он доходит и до нашего дома?
– Да.
– Близко?
– До окна столовой, – сдался я.
Пальцы Лис крепче сомкнулись на моей руке.
– Ночью мне приснился сон…
– Мне тоже… – начал я, но умолк, вспомнив о расстрелянных патронах.
– Мне приснилось, что ты в большой опасности, а я не могу пошевелить ни рукой, ни ногой, чтобы спасти тебя, но у тебя был револьвер, и я крикнула, чтобы ты стрелял.
– Я и правда стрелял! – воскликнул я.
– Ты… ты стрелял?
Я заключил ее в объятия.
– Милая моя, – сказал я, – произошло что-то странное, и я пока не понимаю что. Но, конечно, этому должно быть объяснение. Одним словом, вчера ночью я думал, что стреляю в Черного Монаха.
Лис только ахнула.
– Об этом и был твой сон?
– Да, да, об этом! Я умоляла тебя выстрелить…
– И я выстрелил.
Я почувствовал, как испуганно бьется ее сердце, и прижал ее к себе еще крепче. Некоторое время мы стояли молча.
– Дик, – произнесла она наконец, – возможно, ты убил эту тварь.
– Если это был человек, то я в него точно попал, – мрачно ответил я. – А это был человек! – добавил я, взяв себя в руки и досадуя, что едва не расклеился. – Кто же еще! На самом деле все просто. Только это был не пьяный драчун, как думает Дюран. Это был пьяный идиот, который решил над нами подшутить и поплатился за свою шутку. Думаю, я нашпиговал его пулями и он уполз умирать в лес. Ужасно! Зря я начал стрелять, не подумав, но эта парочка идиотов, Ле Бьян и Макс Фортен, со вчерашнего дня донимали меня и довели до истерики, – сердито добавил я.
– Ты стрелял, но оконное стекло не разбито, – тихо заметила Лис.
– Ну, значит, окно было открыто. А что до… до остального, то у меня несварение на нервной почве, и все это дело с Черным Монахом для меня уладит доктор.
Я посмотрел в окно на Трегунка, ожидавшего с лошадью у ворот.
– Дорогая, думаю, мне лучше поехать к Дюрану и остальным.
– Я тоже поеду.
– О нет!
– Да, Дик.
– Не надо, Лис.
– Пока тебя не будет, я буду каждую минуту умирать от волнения.
– Ехать верхом слишком утомительно, и одному богу известно, какое неприятное зрелище может нас поджидать. Только не говори, что думаешь, будто во всем этом и правда есть что-то сверхъестественное!
– Дик, – мягко ответила она, обвивая руками мою шею, – я – бретонка. Смерть – это дар Божий. Когда мы вместе, я не боюсь. Но без тебя… о муж мой, если ты уедешь один, я стану бояться Бога, который может отнять тебя у меня!
Мы поцеловались – торжественно и просто, как двое детей. Затем Лис поспешила переодеться, а я, ожидая ее, расхаживал взад-вперед по саду. Вскоре она вышла из дома, на ходу натягивая тонкие перчатки. Я подсадил ее на лошадь, поспешно отдал распоряжения Жану-Мари и тоже вскочил в седло.
