class="p1">Теперь бок о бок с Лис трястись от ужаса при мыслях о том, что случилось или еще может случиться, стало попросту невозможно. Более того, за нами увязался Малыш. Я испугался, что кони вышибут ему мозги, и попросил Трегунка поймать его, но хитрый щенок увернулся и помчался за Лис, которая уже выехала на дорогу и пустила лошадь рысью.
«Ну ладно, – подумал я. – В любом случае ничего страшного: мозгов у него и так нет».
Лис ждала меня на дороге рядом с сен-жильдасской часовней Пресвятой Девы. Она перекрестилась, я приподнял кепку, затем мы тряхнули поводьями и поскакали в сторону леса Керселек.
По пути мы почти не разговаривали. Мне всегда нравилось наблюдать за Лис в седле. Ее точеная фигура и прелестное личико были воплощением молодости и изящества, ее вьющиеся волосы блестели, как золотые нити.
Краем глаза я заметил, что Малыш, этот избалованный щенок, весело скачет рядом, даже не подозревая, что может угодить под копыта. Мы приближались к черным скалам. Внезапно оттуда вылетел грязный баклан и пересек нам дорогу, тяжело хлопая крыльями. Лис легко справилась с лошадью, вставшей на дыбы от неожиданности, и указала на птицу стеком.
– Вижу, – сказал я. – Похоже, ему с нами по пути. Странно будет увидеть баклана в лесу, да?
– Это дурной знак, – сказала Лис. – Знаешь, какая пословица есть в Морбиане? «Когда баклан летит от моря прочь, в лесу смеется Смерть, а умный лесоруб строит лодку».
– Как бы я хотел, чтобы в Бретани было поменьше пословиц, – вздохнул я.
Впереди уже показался лес – сквозь заросли дрока там и сям мелькали мундиры жандармов и поблескивали серебряные пуговицы на куртке Ле Бьяна. Живая изгородь была невысокой. Мы без труда перемахнули через нее и рысью направились к Ле Бьяну и Дюрану, которые о чем-то спорили, размахивая руками.
Когда мы подъехали, они церемонно поклонились Лис.
– Чудовищно! Реки крови! – пропищал мэр. – Месье Даррел, по-моему, не стоит, чтобы мадам ехала дальше.
Лис натянула поводья и посмотрела на меня.
– Да, это кошмар! – подтвердил Дюран, приближаясь ко мне. – Такое впечатление, что тут прошел целый полк раненых. Кровавый след уходит в глубь леса. Петляет в зарослях. Иногда мы теряем его, но всякий раз находим снова. Я просто не понимаю, как из одного человека могло вытечь столько крови: тут хватило бы на двадцатерых!
В чаще кто-то аукнул – другой голос отозвался на крик.
– Это мои люди, – пояснил бригадир. – Идут по следу. Один Бог знает, что они там найдут!
– Может, поскачем обратно, Лис? – предложил я.
– Нет. Давай проедем вдоль западной опушки и спешимся. Солнце сегодня такое жаркое! Хочется немного отдохнуть, – сказала она.
– К западу отсюда все чисто, – заверил Дюран.
– Вот и славно, – ответил я. – Позовите меня, Ле Бьян, если что-нибудь найдете.
Лис пустила свою кобылу вскачь, я последовал за ней по пружинистому вереску, а Малыш побежал за нами веселой рысью. Примерно в четверти километра от того места, где остался Дюран, мы углубились в залитую солнцем чащу. Я снял Лис с седла и перекинул поводья обеих лошадей через ветку. Затем, подав жене руку, помог ей добраться до плоского замшелого камня, который нависал над мелким ручейком, журчавшим среди буковых деревьев. Лис села и сняла перчатки. Малыш ткнулся носом ей в колени, получил незаслуженную ласку и с явным сомнением подошел ко мне. Мне не хватило духу отругать его за непослушание, но все же я заставил его лечь к моим ногам, что ему совсем не понравилось.
Я положил голову на колени Лис и, глядя на небо сквозь сплетенные ветви, признался:
– Думаю, я убил его. Это просто ужасно.
– Ты ведь не знал наверняка, кто это. Вдруг это был грабитель? И потом… разве ты хоть раз стрелял из револьвера за последние года четыре – с того дня, когда сын Красного Адмирала пытался тебя убить? Я точно знаю, что нет.
– Нет, – с удивлением подтвердил я. – Совершенно точно, ни разу. А что?
– А ты не помнишь, как я попросила, чтобы ты дал мне зарядить твой револьвер, когда Ив сорвался с цепи и поклялся убить тебя и отца?
– Помню. И что?
– Ну так вот. Я сначала отнесла патроны в часовню Святого Гильдаса и окунула их в святую воду. Только не смейся, Дик, – мягко попросила Лис, накрывая мои губы прохладными пальцами.
– Я и не думал смеяться, любовь моя.
Октябрьское небо было как бледный аметист, а солнце пылало рыжим пламенем сквозь желтую листву дубов и буков. В воздухе плясала и колыхалась мошкара, паук соскользнул с ветки и повис на полпути к земле на конце своей паутинки.
– Хочешь спать, милый? – наклонившись надо мной, спросила Лис.
– Ну… немного. Ночью я и двух часов не проспал, – ответил я.
– Ну так поспи, если хочешь, – сказала Лис и ласково коснулась моих век.
– Тебе не тяжело держать мою голову?
– Нет, Дик.
Погружаясь в дрему, я слышал, как журчит ручей под буками и гудят лесные мошки. Затем и они затихли.
Очнувшись, я понял, что сижу на земле и в ушах у меня звенит от крика, а Лис съежилась рядом, обеими руками прикрывая лицо, побелевшее, как мел.
Когда я вскочил на ноги, она снова вскрикнула и вцепилась мне в колени. Малыш зарычал было, но тут же попятился и заскулил, опустив уши и поджав хвост. Я наклонился и оторвал от себя Лис.
– Не уходи, Дик! – взмолилась она. – О Боже, это Черный Монах!
Я перепрыгнул через ручей и продрался сквозь кусты в чащу. Вокруг никого не было. Я стал внимательно оглядываться, осматривая каждый ствол, каждый куст. И вдруг я его увидел. Он лежал, распластавшись на поваленном дереве, голова его покоилась на руках, тело окутывала ржаво-черная ряса. Волосы у меня встали дыбом под кепкой, на лбу и скулах выступил пот, но я взял себя в руки при мысли о том, что передо мной человек и, по всей вероятности, смертельно раненный. Да, смертельно! Ибо внизу, у меня под ногами, по камням и палой листве, по дну неглубокой ложбины, тянулся свежий кровавый след и обрывался там, где под деревьями простерлась безмолвная фигура в черном.
Я понял, что он не смог бы идти дальше, даже если бы ему хватило сил: прямо перед ним влажно поблескивала трясина. Когда я шагнул вперед, под ногой хрустнула ветка. От этого звука человек в черном шевельнулся, но тут же вновь уронил голову на руки. Я подошел к нему и стал спрашивать, куда он
